Сайт Кремля сообщает: Владимир Путин провел совещание по экономическим вопросам, на котором члены правительства обсуждали с главой государства текущую экономическую повестку, задачи по поддержке малого и среднего бизнеса, развитию жилищного строительства и других отраслей. Речь, в частности, шла о совместной работе федеральных ведомств, региональных команд и отечественного бизнеса.
Путин напомнил о том, что в экономике всё ещё действуют факторы нестабильности, поэтому нужно постоянно держать руку на пульсе, в оперативном режиме анализировать тенденции деловой активности в нашей стране и за рубежом. Он отметил, что экономика России, несмотря на все сложности, постепенно восстанавливается и преодолевает последствия эпидемии коронавируса.
«Так, ВВП России за январь — март текущего года лишь на 1 процент ниже, чем в предкризисном первом квартале прошлого года. А тогда, напомню, и глобальная, и российская экономика работали в обычном, стабильном режиме, без повсеместных ограничений, вызванных эпидемией», — подчеркнул президент.
Конечно, многие экономические индикаторы ещё не вышли на прежние уровни, но очевидны и позитивные изменения, отметил Путин и привел статистику, которая подтверждает позитивные изменения. Так, в первом квартале обрабатывающий сектор российской промышленности вырос на 1,4%, в марте прибавил 5,4%, а в апреле — на фоне серьёзного спада прошлого года — прирост составил 14,2%. Сохраняется устойчивая тенденция к снижению безработицы и восстановлению рынка труда, подчеркнул президент.
Развитие — не самоцель. Ну наконец-то
На этапе постпандемического восстановления наша экономика показывает динамику, по ряду характеристик опережающую показатели многих экономически развитых стран, признает преподаватель кафедры финансовых дисциплин Высшей школы управления финансами Анатолий Гожий. Налицо постепенное преодоление кризисных явлений во всех сферах жизни российского общества и создание основ для выхода на траекторию устойчивого экономического роста.
Особенности российской хозяйственной системы, которые всегда рассматривались адептами рыночной экономики в качестве недостатков и тормоза динамичного развития, помогли пережить пандемию с потерями гораздо меньшими, чем в странах с более развитыми рыночными механизмами, говорит Гожий. Значительная доля государственного сектора, главенствующая роль крупных корпораций при незначительной доле малого и среднего бизнеса, а также широкое использование административных рычагов воздействия на хозяйственные процессы позволили не только сдержать падение отечественной экономики, но и успешно противостоять эпидемии коронавируса — в отличие от большинства так называемых развитых стран.
Высокий уровень концентрации капиталов позволил не тратить лишние средства на массовую поддержку небольших предприятий, сконцентрировавшись на отраслях, наиболее пострадавших от пандемии, отмечает эксперт. Плюс к тому, низкая зависимость отечественного производства от потребительского спроса определила точечный (адресный) характер социальной поддержки населения. Все это вкупе обеспечило эффективный выход из кризиса нашей экономики и просадку ВВП ниже, чем в ряде ведущих мировых держав.
Рациональное использование финансовых ресурсов на этапе обострения эпидемиологической обстановки заложило основу динамичного восстановительного роста, продолжает Гожий. Характерно, что даже в условиях пандемии не были забыты вопросы перспективного развития. В частности, не только не была свернута, но получила дополнительную поддержку общенациональная инфраструктурная программа.
Качественные характеристики социально-экономической структуры нашего общества, послужившие основой выхода из кризиса, являются базисом дальнейшего движения, уверен аналитик. Реализация общенациональных программ развития, со все более активным использованием средств ФНБ и при продолжающейся концентрации капиталов (в сфере как производства, так и торговли), при избирательной поддержке малого и среднего бизнеса уже дает свои плоды, проявляясь в обнадеживающих показателях экономического роста.
Экономическое развитие — не самоцель. Смысл преобразований — рост реальных доходов населения. Этот категорический императив достаточно четко был определен на уровне высшего руководства нашей страны, говорит Гожий. Возможно, предполагает он, в какой-то момент темпы поступательного движения нашей экономики будут отставать от динамики, демонстрируемой развитыми капиталистическими странами, накачивающими свои бюджеты пустыми эмиссионными деньгами. Но содержательная составляющая роста российской экономики, включающая образцовое преодоление коронавирусной эпидемии за счет рационального использования средств бюджета при последовательной реализации программ стимулирования экономики и поддержки населения, — хорошая основа для качественного и сбалансированного развития российской социально-экономической системы.
Жизнь налаживается: всё дорожает
Восстановительный тренд налицо и в России, и по всему миру, соглашается и шеф-аналитик TeleTrade Пётр Пушкарёв. Отрицать улучшение объективных статистических показателей невозможно. Но чтобы двигаться дальше, важно делать выводы из крайней неравномерности этого восстановления. По-настоящему хорошо себя чувствуют сегодня только те сегменты нашей экономики, которые максимально завязаны на удачно складывающуюся конъюнктуру высоких мировых цен на металлы, нефть, агропродукцию и химические удобрения.
И речь не только про нефть по 65—70 долларов за баррель (Goldman Sachs и ряд других крупнейших фондов прочат такой рост спроса, что нефти впору взлететь и выше 80 долларов), отмечает аналитик. Долларовые фьючерсы на железную руду котируются в 2,2 раза дороже, чем до вирусного кризиса, а цены на медь с февраля 2020 подросли на 70%. Экспортные цены на пшеницу на конец апреля были на 35% выше цен годичной давности, и буквально в последние майские три недели стали заметно опускаться, возвращаясь к более или менее разумным уровням.
Впрочем, это всё приятные, но не зависящие от нас особо обстоятельства, говорит Пушкарёв. Быстро растущий спрос на традиционные статьи российского экспорта создаёт благоприятную обстановку именно для отраслей, ориентированных вовне. Вопрос в другом: как именно власти перераспределят и освоят приток экспортных денег. Сможет ли правительство сделать это на благо остальной, несырьевой части экономики, где по-прежнему заняты десятки миллионов людей с невысокими средними доходам?
Это важно не только в социальном смысле, полагает аналитик. Будучи всегда зависимым от экспортного спроса и не опирающимся по-настоящему на развитый внутренний рынок потребления — каких успехов может добиться на долгосрочном горизонте развития российский предприниматель?
Проще говоря, если наше население не имеет достаточно средств, чтобы платить за производимые нашими же предприятиями товары и услуги, то и предприятия эти не могут строить серьёзные планы развития, увеличения оборотов или расширения ассортимента — не говоря уже о внедрении инновационных продуктов, поясняет Пушкарёв. А ведь нужно справиться и с резкими инфляционными всплесками, которые возникли у нас внутри из-за слишком привлекательных условий по экспорту, когда компании-производители и перекупщики пытаются всё время подтащить наши внутренние цены поближе к высоким мировым.
Если провести обстоятельный анализ потребления товаров и услуг российскими гражданами не в денежном, а в натуральном выражении, то окажется, что оно сократилось как минимум на 10%, констатирует Пушкарёв. Да, потребители тратят ненамного больше денег, но — на покупку меньшего количества продукции. Так что уровень жизни среднестатистической семьи, как ни крути, сегодня заметно ниже, чем до кризиса.
Как выходить из этой ситуации?
Как вариант — стимулировать работодателей на подъём зарплат различными налоговыми льготами. Выпадение налогов, конечно, снизит возможность государства предоставлять социальные программы адресной помощи, но «сверху» всех денег, достаточных для достойного уровня жизни, населению всё равно не раздашь.
Реальных вариантов — два, считает эксперт. Первый — сокращать налоги для всех без исключения несырьевых предприятий за счёт увеличения налогового пресса для более богатых, по определению, экспортёров. Тогда, полагает Пушкарёв, и крупный капитал начнёт с большей охотой направлять инвестиции не только в добычу и переработку сырья, но и в производство товаров народного потребления, и в технологичные стартапы, и в другие альтернативные варианты.
Но частная инициатива не будет активно расти, если продукцию некому будет продавать, оговаривается Пушкарёв. Поэтому второй путь — параллельно стимулировать рост зарплат в частном секторе. Как именно? Например, предусмотрев внятную и выгодную для работодателей градацию льгот и налоговых вычетов за то, что предприятие увеличивает фонд оплаты труда в расчёте на одного сотрудника.
Следующая ступень стимулов начнётся уже с высокого уровня зарплат — скажем, в размере 5 МРОТ. Если более 80% сотрудников предприятия получают такие деньги, то государство должно снизить предприятию налоги до минимальных, а возможно и предложить субсидии на поддержку такого ведения дел. С работодателей, которые хорошо и «в белую» платят своим работникам, государство должно буквально пылинки сдувать, уверен Пушкарёв.
Заботясь о доходах людей и мотивируя бизнес повышать сотрудникам зарплаты; создавая под это условия, при которых предприятие сможет сократить издержки на отчисления в пользу государства, и более того, получит выгоду от участия в спонсируемых госбанками программах соинвестирования,
правительство могло бы значительно стимулировать рост средних доходов работающих граждан, заключает Пётр Пушкарёв. Этот рост, в свою очередь, потянул бы за собой подъём во многих сегментах экономики. А пережить период налоговых льгот, который продлиться, по оценкам экспертов, 5—7 лет, госбюджет мог бы не только благодаря подушке резервов ФНБ, но и за счёт повысившихся доходов экспортных отраслей.
