Начавшийся 8 февраля Год науки и технологий в России был анонсирован Владимиром Путиным на заседании попечительского совета МГУ им. Ломоносова за день до подписания соответствующего президентского указа, 24 декабря 2020 года. Для выполнения этой задачи создан Оргкомитет во главе с вице-премьером Дмитрием Чернышенко и помощником президента Андреем Фурсенко.
Сегодня можно с уверенностью сказать, что как минимум этот пункт указа главы государства выполнен на сто процентов. Будет ли год столь же успешным для отечественной науки в остальном, покажут предстоящие месяцы.
Дата старта мероприятия, кстати, выбрана не случайно: 8 февраля отмечается День российской науки. Однако виновница торжества подошла к празднику не в самой лучшей форме. И вряд ли одноразовые — пусть даже длиной в год — мероприятия смогут переломить негативную тенденцию, вызванную общим положением дел в экономике и социальной атмосфере.
Ученые, впрочем, указывают на то, что задачей Года науки не является и не может являться решение всех проблем, которые перед российской наукой стоят.
Такие фестивали проводятся для того, чтобы зажечь интерес в обществе — и в первую очередь у молодежи — к этой сфере, считает вице-президент РАН Алексей Хохлов.
«Достичь ощутимого результата или перелома за год, разумеется, невозможно, — сказал он в интервью “Эксперту Online”». — Такие мероприятия проводятся для пропаганды науки, а не для решения каких-то практических задач. Материальную базу научных институтов за один год, да и за два, кардинально не улучшить — тем более, что бюджет уже сверстан. Материальные вещи, конечно же, важны — но не менее важна и атмосфера в обществе. Способствует она росту просвещения или не способствует, ориентирует ли школьников идти в науку или нет».
Материальная база научных исследований действительно создается десятилетиями (а разрушается за считанные годы, как показал негативный опыт 1990-х). Но ученые хотят работать и нормально жить уже сегодня, не дожидаясь, когда на них прольется финансовый дождь. И нынешним школьникам, которые решат идти в науку, следует быть реалистами: из тех, кто на это отважится, будучи в том числе привлеченным мероприятиями тематического года, хлеб с маслом достанется далеко не всем. «Размазывать финансирование тонким слоем по всем направлениям научных исследований было бы неправильной политикой. Дать всем понемногу — значит не дать никому. Разумной стратегией, с точки зрения достижения действительно прорывных результатов, было бы определение точек роста. Поддерживать надо тех, у кого получается», — считает Хохлов.
В качестве примера он привел прорыв мирового уровня, который продемонстрировала российская наука при разработке вакцины «Спутник V». Ее создание показало, что страна располагает научными коллективами, способными не просто работать на мировом уровне, но этот уровень определять. Конечно, свою роль в успехе вакцины сыграл известный принцип: война всегда ускоряет научно-технологические разработки (война с коронавирусом не стала исключением). Но, подчеркивает академик, никакие «боевые действия» не обеспечили бы прорыв, если бы еще до их начала не существовало лаборатории, способной активировать исследования в обстановке срочной необходимости. В случае со «Спутник V» НИИ им. Гамалеи уже имел соответствующий задел в виде вакцины от лихорадки Эбола: она не понадобилась, но лаборатория не начинала разработку антиковидной вакцины с нуля. Это сыграло свою роль в том, что российская вакцина стала первой в мире.
По мнению Хохлова, пример с вакциной показывает: поскольку никто заранее не знает, где и когда случится та или иная чрезвычайная ситуация, требующая немедленного научного-технического реагирования, национальная наука должна постоянно держать порох сухим — в первую очередь на тех направлениях, которые являются перспективными. «Прорыв со ”Спутником V” добавил общего оптимизма российскому научному сообществу, — подытожил Хохлов. — Оно получило неопровержимое доказательство тому, что потенциал отечественной науки остается конкурентоспособным, а значит, ученые могут искать себе применение на родине, а не в иностранных компаниях и институтах».
«То, что российские ученые востребованы за границей — этого не опасаться надо, этим надо гордиться, — убеждена депутат Госдумы, член президиума Российской академии образования Лидия Антонова. — Это знак качества российских вузов. А оставаться работать в стране или ехать за рубеж — личное дело каждого человека. Кем-то движет патриотизм, кому-то важнее материальные блага».
Антонова считает, что ситуация, провоцирующая необходимость выбора между патриотическими чувствами и материальными благами, сама по себе уже неправильна. Она вспоминает, как общалась с некоторыми уехавшими за границу учеными, и те признавались, что эта альтернатива постоянно отравляла им жизнь.
«Нам надо думать о том, чтобы такая альтернатива перед российскими учеными — в первую очередь молодыми — в принципе не вставала», — считает Антонова.