Президент США хочет одной рукой наказывать Россию, а другой — сотрудничать.
Администрация США надеется, что реакция Москвы на объявленные накануне новые санкции не будет излишне жесткой. Таков общий смысл заявления Джо Байдена, которое он сделал, когда в Москве была ночь. Эксперты сомневаются в продуктивности такого подхода.
Байден повторил свое предложение российскому коллеге провести саммит ближайшим летом, несмотря на то что Москва в четверг назвала это предложение неактуальным в свете объявленных санкций.
Американский президент подчеркнул, что мог бы ввести и более жесткие санкции против России, но не стал этого делать, выбрав, по его словам, «пропорциональный» вариант.
Напомним, что согласно указу президента США, Управление по контролю за иностранными активами (OFAC) Минфина США запрещает американским структурам покупать на первичном рынке облигации, выпущенные после 14 июня ЦБ, Минфином и Фондом национального благосостояния России, а также представлять им кредиты.
На первый взгляд, своим выступлением президент США пытался смягчить вполне ожидаемую реакцию Москвы, сразу же объявившей, что ответ будет жестким и неотвратимым. Но впечатление это обманчивое, убеждён директор Фонда изучения США им. Ф. Рузвельта МГУ Юрий Рогулев.
Заявление Байдена отнюдь не означает признания того, что США ударили первыми, а теперь осознали свою неправоту, уверен эксперт. Во-первых, Вашингтон подаёт новые санкции как ответ на якобы российское происхождение кибератаки, известной как Solar Wind. А во-вторых, американские политики никогда не признают своих ошибок — даже когда ошибки обходятся им в тысячи жизней и миллиарды долларов.
Впечатление, что Байден пытается частично «отыграть назад», складывается из-за хронологии событий последних суток: подписание указа о санкциях — ответ Москвы — выступление президента США. На самом же деле это выступление было запланировано Белым Домом заранее, и никакой связи с российской реакцией здесь нет, убежден Рогулев. Объявленные в четверг санкции были анонсированы сразу после прихода нового президента к власти, и с тех пор на всех брифингах ему напоминали, что сказав «А», нужно сказать и «Б».
Казалось бы, объективно, Соединенным Штатам нечего бояться: Россия не представляет для них прямой военной угрозы (разве что потенциальную) и не обладает ресурсами, чтобы серьёзно уязвить экономически. Это дает американцам возможность придерживаться в отношении России (как, впрочем, и других стран) патерналистского тона в риторике и права «наказывать» непослушные режимы — не превращая, впрочем, наказание в унижение провинившихся и оставляя, таким образом, открытой возможность для диалога.
Но что выглядит правильным с точки зрения педагогики, совсем не работает в международной политике, продолжает Рогулев.
«Демократы в США еще с президентства Барака Обамы заняли позицию, заключающуюся в том, что Россию надо время от времени ставить на место. Байден, который у Обамы был вице-президентом, в этом смысле совершенно не оригинален. Политика Соединённых Штатов в отношении России, определённая как «мир через силу», вообще не сильно меняется при смене администраций. Американцы свято верят в то, что с Москвой можно говорить только с позиции силы. Это у них в генах», — убеждён эксперт.
Именно поэтому, продолжает Рогулев, Москве не стоит надеяться на то, что можно убедить американского президента признать его неправоту — не имеющий ушей услышать не может. А раз так, то самым правильным сейчас будет не спешить отвечать согласием на «примирительное» предложение Байдена встретиться на высшем уровне. Такое согласие лишний раз убедит США в том, что Россия готова выпрашивать себе снисхождение — но разве России это нужно?
«Чем откровеннее Москва будет игнорировать попытки Байдена флиртовать с ней, тем больше шансов, что в Белом доме начнут ощущать себя неуютно, — считает эксперт. — Для американской имперской логики это будет разрыв шаблона: как такое может быть, что какая-то региональная держава, за которую там держат Россию, не бежит сломя голову на зов из Вашингтона! А ведь президент Путин уже сказал прямым текстом: если США хотят вести с Россией диалог, им придется считаться с ее интересами».
То, что Россия занимает в отношении США очень сдержанную позицию, там воспринимают как ее слабость. И если позиция становится жёстче, то потому, что это объективно отвечает российским интересам. А делать кому-то больно просто из принципа «око за око» - политика дурная и тупиковая, заключает Рогулев.
К сожалению для России, у ее руководства не слишком много возможностей долго игнорировать Америку, да еще делать это так, чтобы там на это обиделись. Экономические связи двух стран минимальны, а в тех областях, где США от сотрудничества с Россией все же зависят (например, строительство ракетных двигателей), Вашингтон соответствующие российские предприятия из-под санкций выводит. В американских терминах такая политика формулируется как «избирательное взаимодействие» (selective engagement).
Практически это выражается в том, что США одной рукой продолжают раскручивать санкционную спираль, одновременно протягивая России другую руку в тех областях, где считают взаимодействие выгодным для себя. Этим и объясняется бросившаяся всем в глаза двойственность поведения Байдена в последние сутки, поясняет директор Института США и Канады Владимир Гарбузов.
Одно из основных свойств «санкционной спирали» заключается в том, что в нее легко войти, но очень трудно выйти. Российское руководство должно исходить из холодного понимания: убедить, уговорить или заставить США отменить санкции и не вводить новых — нереально. Они не зависят от благорасположенности конкретного обитателя дома по адресу 1600 Pennsylvania avenue. Поэтому единственно правильной политикой со стороны Москвы было бы не ждать, что Байден начнет бегать за Путиным (потому что он не начнет), а использовать любую возможность наладить отношения, полагает Гарбузов.
«В идеале, конечно, хочется, чтобы встречи глав государств завершались подписанием каких-то обязывающих соглашений или хотя бы деклараций о намерениях. Но это не значит, что просто встреча на полях каких-либо международных форумов будет бесполезной. Надо пользоваться тем, что инициатором контактов в данном случае выступает американская сторона, и применять их же тактику избирательного взаимодействия», — советует директор ИСКРАН.
Пример того, когда такое взаимодействие оказалось полностью в интересах России — договор 2010 года СНВ-3, который после долгой неопределенности из-за позиции Дональда Трампа удалось продлить на пять лет в январе 2021 года. В то же время России следует проанализировать, выгодно ли ей поставлять ракетные двигатели РД-180 для американских ракет Atlas V, и если выгода окажется неочевидной, дать изобретателям принципа selective engagement почувствовать его применение на себе.
В понимании Гарбузова, это единственный, хотя и не быстрый, способ для России выбраться из режима санкций.
«Количество таких «штучных» областей, где США могут ощутить отказ России сотрудничать, должно дорасти до какой-то критической массы, когда американцам станет невыгодно их сохранение. Как это сделать, сейчас не очень понятно, поскольку каждые новые санкции количество таких областей еще более сужают», — говорит эксперт.
До введения последнего пакета в России под американскими санкциями (и санкциями других стран) находились, по данным системы «Призма», более 14 тысяч юридических лиц и 174 физических. По тем же данным, 28,3% попавших под санкции российских компаний — предприятия промышленности, 17,3% — торговли, 8,8% — транспортные компании, 3,4% — предприятия добывающей промышленности и 3% — предприятия агропромышленного сектора. Под новые санкции подпали еще 32 юридических и физических лица из России, которые, как утверждает Белый дом, «осуществляли попытки повлиять на президентские выборы в США в 2020 году, а также другие акты дезинформации и вмешательства». Десять сотрудников посольства РФ в Вашингтоне объявлены персонами нон-грата.