директору Института сравнительных социальных исследований Владимиру Андреенкову
1. На пике третьей волны коронавируса разные регионы принимают разные модели обуздания пандемии. Где-то это классический карантин (локдаун) на две недели для всех, где-то власти ограничивают передвижения только невакцинированных. Какую модель сами граждане воспринимают менее болезненно — или, если хотите, более позитивно — когда все сидят в одной лодке, как в Бурятии, или когда самые сознательные (или властопослушные) граждане получают преференции по отношению к антипрививочникам?
- Я думаю, что местные власти выбирают ту или иную модель, зная настроения в своем регионе и предвидя, как люди могут отреагировать на антиэпидемиологические меры. Именно этим знанием, кстати, объясняется то, что федеральный центр делегировал регионам полномочия решать, как бороться с пандемией. Регионы России очень разные. В регионах с низкой плотностью населения, как, например, в Бурятии, к ограничительным мерам люди относятся спокойнее. А в мегаполисах, где мы друг у друга на головах сидим, часто небольшой искры бывает достаточно, чтобы вспыхнуло массовое недовольство. При этом конкретная причина может быть любой, в том числе и ковидные ограничения — жители перенаселенных городов таким образом выплескивают накопившуюся усталость.
2. Такой разнобой в способах убедить/заставить граждан вакцинироваться — не ведет ли он к эрозии единого правового пространства РФ, ведь это означает по сути, что жители разных регионов имеют разные права и обязанности?
- Сейчас в стране чрезвычайная ситуация, и правовые вопросы уж точно не являются первоочередными. Очень много времени было потеряно, когда заболеваемость коронавирусом снижалась или массовую вакцинацию населения можно было проводить в плановом и спокойном режиме, а не в пожарном порядке, как сегодня. Тогда и такие вопросы не имели бы смысла, потому что не возникло бы у властей необходимости играть с вирусом наперегонки, а у людей — беспокоится из-за нарушения их права на свободу выбора.
3. Публичная перепалка между пресс-секретарем Кремля Дмитрием Песковым и правозащитницей при президенте Татьяной Москальковой показала, что даже в высших эшелонах власти нет единого подхода к проблеме.
Постоянно становлюсь свидетелем дискуссий — не только в прессе, а в каждодневной жизни — когда сами врачи спорят друг с другом очно, о том, надо ли прививаться или естественный иммунитет свою работу сделает, хороша или плоха та или иная вакцина и т.д. Хорошо, что сегодня хотя бы почти не осталось тех, кто отрицал бы сам факт существования возбудителя Covid-19. Я лично знаю медиков, которые находятся в лагере антипрививочников, по самым разным причинам — но если простому человеку сам врач не рекомендует спешить с вакцинацией, то кому человек поверит скорее — врачу или пресс-секретарю Президента?
4. Почему даже в США или Израиле, расколотых по расовым и политическим линиям сильнее, чем расколото российское общество, нет такого противостояния «прививочников» и «антипрививочников»?
- Если посмотреть, как вы предлагаете, на окружающий мир, то видны удивительные вещи. Италия и упомянутый вами Израиль, которые в первую волну пандемии, казалось, стояли на краю пропасти, сегодня третью волну практически не замечают. Соединенные Штаты вплотную приблизились к достижению популяционного иммунитета. У нас же ситуация развивается в противоположном направлении, ставя очень неудобные вопросы о том, как такое может происходить в стране первой в мире разработавшей вакцину от коронавируса. Власти, к сожалению, объяснений этому феномену не дают.
5. Может ли такое быть, что как раз «молчание ягнят» — то есть властей — и является одной из косвенных причин, по которым россияне добровольно вакцинироваться не хотят?
-Я вижу в этом нежелании какую-то иррациональную подоплеку. От гриппа люди каждый год прививаются без всякого принуждения и прививки от гриппа не окружены ореолом каких-то тревог и откровенных суеверий. Но я бы добавил, что плохая реклама хуже ее полного отсутствия. А посмотрите как у нас рекламируются вакцины — то одна плохая, а другая хорошая, то наоборот; то все одинаково хороши и весь мир хочет их у нас закупать; то все одинаково плохи и надо повторно вакцинироваться каждый год. Даже у врачей нет времени читать специальную литературу, чтобы разобраться, где правда. Что в такой ситуации можно ожидать от простых людей.
6. До какой степени отношение к вакцинации может служить зеркалом отношения граждан к власти в целом?
- По данных наших опросов населения в ЦЕССИ отношении к вакцинации и восприятие властей тесным образом связаны. В России недоверие к призывам и идеям властей глубоко укоренено, его не коронавирус породил, и оно не уйдет вместе с коронавирусом. Но вместе с тем нынешние действия органов рост доверия не стимулируют. Нынешнее время можно охарактеризовать как «кризис доверия» властям — сам феномен недоверия возник очень давно и его так и не удалось преодолеть, а сегодня мы сталкиваемся с его результатом.
7. Как далеко власти могут зайти в стремлении заставить граждан вакцинироваться? Сегодня запретили непривитым заходить в транспорт, завтра запретят входить в магазины — или прививайся, или умирай с голоду…
- Мне кажется, правильным было бы не связывать дискуссии о правах человека и практику вакцинации — это разные уровни и аспекты общественных отношений. Ведь главное право человека — это право на жизнь, как и главная обязанность —не ограничивать в этом праве других людей, не подвергать их жизнь дополнительному риску. Я вижу альтернативу сегодня не между свободным выбором человека и принуждением, а между принуждением и выживанием людей — как отдельных лиц, так и биологического вида — человечества. Какие меры принимать зависит сегодня в первую очередь от агрессивности вируса и степени опасности. И основной вопрос, который стоило бы обсуждать, это эффективность принимаемых мер. Российское общество готово было бы принять определенные ограничения свобод на время борьбы с эпидемией, если бы власти смогли убедительно показать, что предпринимаемые меры эффективны, своевременны и не останутся навечно. Разговор с обществом, привлечение самых широких кругов к обсуждению принимаемых мер, включение людей в процесс принятия решений в значительной степени смягчили бы принятие даже очень строгих мер.