Потратив почти полтораста миллиардов долларов на разработку и запуск в серию истребителей пятого поколения и не получив запланированного результата, американцы сделали ставку на шестое.
Одной из важнейших тем в модернизации вооруженных сил США является сегодня программа NGAD — разработка истребителя нового поколения, которое, при всей условности самой системы «поколений истребителей», однозначно будет названо в масс-медиа шестым. При этом, несмотря на масштабы финансирования, важность и достаточно близкие (по плану) сроки реализации, известно о ней отечественному читателю крайне мало. Более того: само существование программы проходит мимо внимания многих, даже самых заинтересованных любителей авиации и военной техники.
Постараемся проанализировать без излишних спекуляций то, что известно на сегодня о причинах разработки нового американского истребителя, который должен встать в строй уже всего через десятилетие.
Сегодняшнее состояние боевой авиации США представляет собой довольно противоречивую картину. С одной стороны, это огромная армада, намного превосходящая численно всех потенциальных противников. Так, по оценкам издания FlightGlobal, в вооруженных силах США числится 13 232 самолета и вертолета всех типов — это не только больше, чем у кого-либо другого, но и примерно равно сумме шести следующих мест в первой десятке самых авиационно-укомплектованных стран.
Однако, это достаточно лукавая цифра, не обеспечивающая полного спокойствия американскому военно-политическому руководству. Во многом она определяется огромным количеством вертолетов (что, разумеется, тоже важно и полезно, но лежит за пределами сегодняшней темы), а вот по боевым самолетам Россия и Китай в сумме уже имеют численное превосходство.
Не стоит сбрасывать со счетов и тот факт, что американская мощь «размазана» почти по всему земному шару. Обеспечивает это глобальное присутствие огромный парк самолетов-заправщиков (625 или ¾ от всех, имеющихся в мире), конечно, вносящий свою лепту в общий размер военно-воздушных сил и их мобильность, но не всегда способный помочь в бою. В результате получается, что локально — например, в западно-тихоокеанском регионе — в сравнении с Китаем американцы окажутся, скорее, в меньшинстве. Отчасти ситуацию для Штатов улучшают союзники, но полностью положиться на них нельзя.
Впрочем, при провозглашении самими США эпохи «противостояния великих держав» (Great-Power Competition, обязательное сегодня для любого американского доктринального документа) куда более чувствительным оказалось не отсутствие количественного превосходства, а ненадежность качественного.
В начале 2020-х годов основным истребителем ВВС США остается «рабочая лошадка» F-16, последний из которых получен в 2005 году, а большинство было выпущено и вовсе в 1990-х. Программы модернизации ведутся, но ограничено, и американские F-16 уступают по боевым возможностям тем, что поставлялись на экспорт последние десять лет.
На флоте парк боевой авиации практически унифицирован: за всех (даже за заправщиков) трудится такая же верная «рабочая лошадка» F/A-18E/F — достойный представитель поколения 4+, но никак не превосходящий на голову потенциальных противников — Су-35 или J-16. А между тем именно качественного превосходства — на уровень, на поколение — требуют американские военные. Между тем, национальный военно-исторический миф твердит, что Америка всегда (по крайней мере после Второй мировой) давала своим — конечно же, лучшим в мире — летчикам технику, превосходящую аналоги противников. В мифе иначе быть не может. Но реальную текущую ситуацию это делает совершенно неприемлемой.
С летчиками, кстати, ситуация тоже противоречивая. С одной стороны, американская авиация уже тридцать лет практически непрерывно участвует в боевых операциях — например, в 1991-2003 годах над Ираком было ежедневное так называемое патрулирование бесполетных зон, во время которого были выполнены сотни тысяч полетов и сотни ударов по наземным целям. Однако все это были конфликты низкой интенсивности, в которых авиация действовала в лучшем случае против примитивной и малочисленной наземной ПВО. Последний полноценный бой с полноценным и технически хотя бы близким противником американцам дали иракцы как раз тридцать лет назад.
Разумеется, у российских и тем более китайских летчиков за тот же период времени не было такого опыта. Но, с другой стороны, в боевой подготовке они могли позволить себе концентрироваться на борьбе с серьезным противником, а не изнурять личный состав многомесячными командировками с рутинным забрасыванием очередных врагов свободного мира корректируемыми авиабомбами.
Конечно, ситуация у американцев далеко не беспросветная: они первыми приняли на вооружение истребитель пятого поколения F-22A Raptor, заточенный, что сейчас особенно полезно, именно на борьбу за господство в воздухе. Достигший начальной боевой готовности в конце 2005 года, истребитель однозначно опередил свое время, и ни у кого в мире в строевых частях нет сегодня в значимых количествах равного ему противника. Ирония судьбы, однако, в том, что именно время создания стало для программы губительным: в 1990-2000-х годах, когда казалось, что «Холодная война» навсегда канула в Лету, было чрезвычайно трудно выбить у налогоплательщиков деньги на такой хай-тек, и последний F-22 покинул цех в конце 2011 года. В строю сегодня числятся 178 Raptor’ов, из которых некоторая, раннего выпуска, — в полу-учебных частях. Конечно, для России было бы прекрасно иметь под двести Су-57, но для США это мизерная доля от истребительной авиации.
Ситуацию должен был исправить F-35, создававшийся уже с учетом нового времени. Одно название программы — «Единый ударный истребитель» — буквально вопиет об ориентации на ударные задачи, экономической эффективности и унификации. В одних только США он принят на вооружение ВВС, ВМС (как палубник) и КМП (как самолет укороченного взлета). Однако его создание серьезно затянулось, и это вынудит американцев еще долго использовать старые платформы, которые должен был сменить Lightning II. Кроме того, F-35 хотя и вышел относительно недорогим по западным меркам — например, европейские истребители Rafale и Typhoon дороже, — но совсем не таким дешевым как хотелось бы, особенно по стоимости жизненного цикла. И несмотря на то, что F-35 всех модификаций и для всех покупателей выпущено уже около семи сотен (только в ВВС США уже сдано почти триста), значительная часть этого парка без будущей модернизации годится для боевых задач ограниченно, и, в первую очередь, предназначена для обучения. Наконец, из F-35 никогда не выйдет хорошего истребителя завоевания господства в воздухе — просто потому, что он делался не для этого, а как новая ударная «рабочая лошадка», причем с учетом опыта в первую очередь локальных конфликтов.
Но дело-то в том, что этот опыт уже не совсем актуален. США крайне обеспокоены качественным и количественным ростом новопровозглашенных противников. Китай уже запустил свой истребитель пятого поколения J-20 в полноценную серию, сдал ВВС НОАК несколько десятков и теперь испытывает еще одну, уже другую, машину. В России начинается полноценный серийный выпуск Су-57 и ведется разработка легкого Checkmate, который потенциально может стать массовым. Становым хребтом ВВС обеих стран являются модернизированные истребители 4 поколения семейства Су-27, перед которыми основные американские машины, по меньшей мере, не имеют зримого преимущества, а то и уступают. То есть, ситуацию им надо выправлять, и срочно.
А вот со срочностью как раз сложнее всего. Сроки разработки новых систем вооружения — в том числе истребителей, являющихся в этом плане одним из наиболее ярких примеров, — постоянно увеличиваются. Агентство перспективных разработок Пентагона DARPA провело в 2018 году исследование, в котором пришло к выводу, что сроки создания боевого самолета линейно растут с рубежа 1960-70-х годов. Если программа будущего F-15 Eagle официально стартовала в 1968 году, и уже в 1974 начались его поставки в ВВС, то требования к будущему F-22 Raptor были направлены промышленности в 1985 году, а первые серийные истребители начали поступать только в 2003-м. У F-35 ситуация еще хуже. Нетрудно понять, что такими темпами получить новый истребитель можно очень нескоро.
И выход найден. Или его, по крайней мере, пытаются найти в новом «цифровом проектировании» (digital design/engineering) — в том, чем сейчас бредят весь «закупочный» отдел Пентагона и особенно его авиационная часть. Детали не раскрываются, но если продраться сквозь лозунги и декларации, часто слепленные из слов-паразитов, то речь идет о максимальной цифровизации процесса и изменении подхода к разработке систем вооружения за счет массированного заимствования принципов работы у коммерческого сектора. В частности, из IT-сферы и автомобилестроения. Последняя отрасль, к слову, приводилась в вышеупомянутом отчете DAPRA как раз как пример сокращения времени на разработку.
По новым стандартам, например, создается стратегический бомбардировщик B-21 Raider, который должен быть показан публике и начать полеты в следующем году. Американские военные на словах хвалят темпы его разработки, хотя крайне оптимистичный срок постановки нового «стратега» на вооружение (2026-27 годы) выдержать удастся едва ли.
Отличает сделанные «по-новому» самолеты и то, что их будущая модернизация (например, внедрение новых систем вооружения) станет более простой — за счет того, что зачастую будет ограничиваться обновлением программного обеспечения, а не «железа». Вероятно также, что сроки начала поставок планируют снизить за счет сдачи машин в упрощенном облике (тут, правда, неплохо бы вспомнить, что с F-35 поступили так же, получив в итоге болезненную по стоимости проблему доводки ранних машин).
Наиболее радикально настроенные эксперты даже начали мечтать о возвращении к временам «вековой серии» (Century Series, условное объединение истребителей 1950-60-х годов, F-100/101/102/104/105/106), когда передовые машины создавались очень быстро и почти одновременно. Говорится, в частности, о том, что вместо долгой разработки истребителя, рассчитанного на закупки в масштабах нескольких тысяч единиц (а значит, неизбежно устаревающего в процессе производства этого количества), прекрасно было бы быстро разрабатывать машины под меняющиеся условия, выпускать их несколькими сотнями и переходить ко следующей.
В широком смысле NGAD, судя по всему, представляет из себя именно создаваемую «по-новому» совокупность систем и подпрограмм, связанных общей темой создания нового средства завоевания господства в воздухе. Краткий справочный отчет для Конгресса США (один из немногих официальных документов по программе), говорит о том, что ВВС в рамках NGAD изучает сейчас применение в истребителях нового поколения новейших технологий по пяти направлениям, из которых официально сообщено только о новых двигателях (возможно, вкупе с энергообеспечением). Уверенно можно занести в этот список еще как минимум сетецентрические технологии, искусственный интеллект, кибероружие и оружие направленной энергии.
Столь же уверенно можно сказать, что американский истребитель шестого поколения должен будет действовать совместно с продвинутыми БПЛА-ведомыми, которые станут выполнять роль как удаленных сенсоров, так и платформ для вооружения. Истребитель, пилотируемый летчиком, станет в этом случае выполнять роль командной машины, управляющей легкими дронами (включая запускаемые в воздухе) и беспилотными версиями полноразмерных истребителей. Самостоятельно вступать в бой ему придется только в случае крайней необходимости или при возможности минимизации риска. Об этом можно говорить в контексте уже идущих испытаний ранних прототипов БПЛА-ведомых, работающих программ создания дронов, запускаемых с воздуха и вооруженных ракетами «воздух-воздух», а также и по более открытому облику европейских программ перспективных истребителей.
Программы разработки беспилотных ведомых идут и в России. И можно рискнуть спрогнозировать, что создание эффективной связки пилотируемых и беспилотных платформ станет крупнейшим прорывом в сфере борьбы за господство в воздухе со времени создания нормально работающих управляемых ракет.
Но сколько бы мы ни обсуждали старт работы над «шестым поколением», надо признать: пока о «командирской» машине комплексной системы NGAD известно крайне мало — не существует даже нормальных концепт-артов. Разумеется, читатели могут найти в интернет-поисковике множество картинок, которые использовались для иллюстрации статей, но они взяты из более ранних и давно закрытых программ разработки перспективных истребителей (к примеру, за футуристичность очень любят картинки бесхвосток F/A-XX).
Единственный «официальный» концепт-арт NGAD был опубликован в отчете по плану закупок ВВС США на 2019-2020 годы. На нем изображено ромбовидное летающее крыло, которое, судя по остальному наполнению документа, взято авторами откуда-то случайным образом. Достаточно уверенно можно говорить только о том, что самолет будет двухдвигательным, с широким внедрением средств снижения заметности. Он будет крупногабаритным, поскольку машине понадобится топливо для мощных двигателей и крупные отсеки вооружения для дронов и гиперзвуковых ракет. Известно также, что самолет разрабатывается не только для ВВС США, но и для ВМС, как палубный, однако пока не ясно, будет ли речь идти о модификациях одной платформы или о разработке двух близких, использующих общие технологии.
К созданию новой машины, возможно, подключится традиционный партнер — Великобритания, которая, похоже, сейчас стоит на перепутье: объединяться в этой сфере с США, или с Францией и Германией, ведущими свою программу авиационной системы нового поколения FCAS (также состоящую из истребителя и бпла-ведомых). Собственную программу, также ведущуюся под индексом FCAS и включающую истребитель Tempest, британцам, даже с помощью Италии и Швеции, очевидно не вытянуть.
Что же касается задач, то по своему назначению NGAD будет ориентирован в первую очередь на завоевание господства в воздухе, поскольку это наиболее насущная проблема для США. Указывают на это и планы внедрения — уже в начале 2030-х годов новая машина должна начать заменять именно F-22A. Нельзя не заметить, что в этом случае один из самых распиаренных за всю историю истребителей ожидает удивительно короткая карьера: по срокам планы и так крайне амбициозны, но генералы ВВС США еще в конце прошлого года похвастались, что у них по программе NGAD летает некий прототип, который «ставит рекорды». Суммирование и тщательное чтение заявлений, впрочем, приводит к выводу, что речь идет, вероятно, о демонстраторе технологий по какому-либо из направлений (например, по двигателям командной машины или БПЛА), а рекорды заключались в скорости его создания.
Для полноценного же прототипа пока прошло слишком мало времени. Не выбраны даже финалисты от промышленности и на финансирование работ не выделено достаточных средств. Хотя следует отметить, что средства — надо сказать, немалые — идут уже сейчас: на текущий финансовый год выделено около $1 млрд, а на следующий запрошено около $1,5 млрд. Для выделения этих денег военные даже усиленно списывают строевые машины: ВВС США, например, предложили списать в следующем году 201 самолет, а закупить только 91. Все для экономии и направления средств на перевооружение!
Судя по всему, США серьезно настроены добиваться в следующем десятилетии превосходства над противниками, к которым они относят, хотя уже и на вторых ролях, Россию. Трудно сказать, не постигнет ли новое «цифровое проектирование» традиционная болезнь военных программ в виде задержек и удорожания. В пользу такого развития событий говорит вся история мирового ВПК последних десятилетий. Против — разве что вера в магию «новых технологий», да продемонстрированная не раз способность Штатов в тех случаях, «когда прижмет», мобилизоваться в экономической и научно-технической сферах.
Не менее амбициозная и сложная задача стоит и перед Россией: не отстать радикально от военно-технических лидеров в ситуации, когда нельзя уже будет больше опираться на богатое советское наследие. От этого зависит — разумеется, в первую очередь — безопасность страны, но также и позиции России в мировой политике, и ее экономическое развитие. Переход к сетецентрическим технологиям, прочие «киберы» и ИИ заставляют беспокоиться о национальной элементной базе, с которой, не секрет, у нас серьезные проблемы. Надежду на удачный исход внушают такие идеологически верные проекты, как создание БПЛА «Охотник» сразу как ведомого в связке с Су-57, и Checkmate, который, согласно заявлениям разработчиков, создается с открытой архитектурой, с применением цифровых методов проектирования, и изначально рассматривается как машина, действующая в едином строю с БПЛА.