В маленькой африканской стране Гвинея произошел военный переворот. И он ударил по большим геополитическим интересам Китая.
В Гвинее случилось, на первый взгляд, рядовое африканское событие. Местный президент Альфа Конде, пришедший к власти демократическим путем — на первых в стране демократических выборах — решил превратиться в диктатора и законодательно разрешил себе уйти из этой самой власти лишь вперед ногами. Многим это не понравилось, и недовольство местных элит, помноженное на социально-экономические неурядицы (прежде всего рост цен на продовольственные и не только товары), привело к военному перевороту. Его устроил местный полковник (а в африканских странах это весьма, весьма высокое звание) Мамади Думбуйя, который сформировал хунту, приостановил действие конституции и ввел в стране чрезвычайное положение. До новых выборов когда-нибудь.
Возможно, на этот переворот не обратили бы внимания, если бы Гвинея была рядовой африканской страной. Но таковой она не является, и переворот в ней может привести к большим геополитическим потрясениям.
Дело в том, что на территории Гвинеи расположены огромные и причем очень богатые залежи боксита — руды, из которой получают алюминий. По оценкам, пятая часть мирового производства алюминия ориентирована на гвинейские бокситы, очень значимо это сырье и для алюминиевой отрасли РФ.
Однако под куда большим вопросом оказались интересы Китая. Ни для кого не секрет, что Пекин рассматривает Африку как свою кладовую ресурсов — сельскохозяйственных и минеральных. И Гвинее в этой кладовой отведено особое место. Китайцы скупили значительную часть местных бокситных месторождений, и на сегодняшний день получается, что поставки из Гвинеи обеспечивают 55% всего китайского импорта бокситов (еще 31% приходится на Австралию, а 14% китайцы получают из других источников).
Более того, Китаю в Гвинее интересны не только бокситы. Пекин возлагает большие надежды на Симанду — огромное месторождение железной руды, разработка которого помогла бы Китаю снизить свою зависимость от импорта железной руды из Бразилии и Австралии. Китайцы уже скупили значительную часть этого месторождения, однако не могут начать нормальную добычу и экспорт из-за проблем с местными чиновниками. Проблем, которые Пекин имел даже несмотря на то, что выстроил эффективную коммуникацию с Альфой Конде (теперь уже бывшего президента называли в доску прокитайским).
С Мамади Думбуйя у китайцев таких контактов нет, зато они есть у главного конкурента Китая в битве за Африку — у Франции. Полковник служил во французском Иностранном легионе. Да, сейчас мсье Думбуйя заявил, что не собирается ни пересматривать контракты, ни останавливать добычу бокситов. Однако не исключено, что после того, как его позиции окрепнут, эта позиция изменится.
По сути, события в Гвинее не просто подсвечивают, а освещают прожекторами ахиллесову пяту всей африканской политики Китая. Пекин вкладывает в Африку десятки миллиардов долларов, инвестирует во все сферы экономики (вплоть до строительства школ), однако принципиально отказывается от какого-то вмешательства во внутренние дела, в том числе и в плане воспитания новых элит. Потому, что не может (у КНР нет привлекательной для внешнего потребления идеологии), да и не хочет — Пекин, как и Москва, является приверженцем идей суверенитета.
Такая политическая скромность Китая, с одной стороны, нравится правящим элитам, но, с другой стороны, делает китайские интересы уязвимыми в случае переворотов или даже легитимной смены власти. Да, бюджет Гвинеи во многом зависит от торговли с КНР, однако те же американцы, например, вполне способны компенсировать выпадающие потери.
Да, сейчас американцы об этом не говорят. Как и Европа, Штаты осуждают переворот. По словам представителя Госдепа Неда Прайса, «переворот может ограничить возможности США и других международных партнеров Гвинеи в деле поддержки страны, идущей по пути к национальному единству и светлому будущему для гвинейского народа». То есть, в переводе на русский язык, США грозят заморозить любую помощь Гвинее до того, как разберутся, насколько дружественным им будет новое правительство. И если оно окажется дружественным, то Гвинею и ее бокситы будут очень аккуратно декитаизировать.
А у Пекина, в свою очередь, нет ни технической возможности для силовой защиты своих интересов, ни — что куда более важно — политической воли для такой защиты. Как и, кстати, возможностей компенсировать гвинейский импорт. С Австралией у Пекина отношения крайне натянутые, с Индонезией — еще одним крупным поставщиком — тоже сложные. Поэтому, по всей видимости, Пекину придется пересматривать свою африканскую политику. Пока она еще есть.