Тегерану в последние месяцы категорически не везет в геополитике.
Ирану в последние месяцы категорически не везет в геополитике. Исламская Республика уже потеряла контроль за ситуацией на Южном Кавказе – победа Турции и Азербайджана резко ослабила иранские позиции в регионе, и попытки Тегерана выразить возмущение массовыми демонстрациями силы возле азербайджанской границы ни к чему не привели. Сейчас же иранцы стремительно теряют контроль над не менее важным для них регионом – Ираком.
В среде безграмотных людей бытует мнение, что Иран и Ирак – это одно и то же. В среде более-менее сведущих распространен другой миф – что иракские шииты все по определению являются союзниками Ирана. Просто потому, что они шииты – то есть придерживаются той ветви ислама, которая является доминирующей в Иране. К слову сказать, иранские стратеги думали точно также во время ирано-иракской войны и надеялись, что иракские шииты поддержат их наступление на Ирак. Однако этого не произошло – большая часть иракских шиитов чувствовала себя скорее иракцами и арабами, нежели шиитами.
Да, в XXI веке иранцы провели работу над ошибками. Во время хаоса, возникшего в ходе американского вторжения, проиранские боевые отряды провели зачистку шиитских лидеров, отправив на тот свет многих влиятельных противников Исламской Республики. Этот факт, а также значительные иранские инвестиции (в виде денег, логистики, обучения, поставок оружия) в шиитское сопротивление американцам позволил Тегерану на какой-то срок действительно получить контроль за всем Южным Ираком. На иранские деньги и при помощи инструкторов из КСИР были созданы шиитские ополчения (ХашдАш-Шааби или Отряды народной мобилизации), которые не только обеспечивали иранский контроль над страной, но и внесли решающий вклад в победу над террористами из Исламского государства. Сейчас контролируемые Ираном шиитские ополчения – это, по факту, самая настоящая армия, состоящая из порядка 130 тысяч бойцов.
Однако со временем выросло новое поколение шиитских лидеров, которые ставили гражданскую и национальную идентичность выше религиозной. Лидеров, которые не хотели ни американской, ни иранской оккупации. И главным в этой когорте лидеров стал Муктада ас-Садр.
У него есть все для красивой лидерской биографии. Есть правильное происхождение – Моктада является сыном лидера всех иракских шиитов Мохаммеда Садека ас-Садра, убитого по указанию Саддама Хусейна. И сын за папу отомстил – по слухам, именно Моктада был тем самым палачом в маске, который казнил Саддама Хусейна через повешение в 2006 году. Моктада также является героем иракского сопротивления – он и его бойцы активно боролись против американских и британских оккупантов (окопавшихся в южном Ираке). Наконец, Моктада приобрел образ великого благотворителя – социально-политическое крыло его движения (которое условно называют садристами) активно помогало все эти годы бедным иракским шиитам сводить концы с концами. Эта помощь позволила Моктаде ас-Садру выступать своего рода моральным камертоном в вопросах социальной справедливости, в том числе и активно пиариться на призывах к борьбе с коррупцией. Лозунг вполне себе популярный среди молодежи, а на сегодняшний день 60% населения страны – это люди младше 25 лет.
Ну и, наконец, ас-Садр (несмотря на то, что несколько лет скрывался на территории Ирана) не считал себя чем-то особо обязанным Тегерану. Конечно, он не враждовал с восточными соседями – но в то же время демонстрировал, что открыт для переговоров с другими силами. Даже с теми, кто на ножах с иранцами. Так, в 2017 году Муктада ас-Садр отправился в Саудовскую Аравию на переговоры с кронпринцем Мохаммедом бин Салманом (еще раз – лидер одной из политических сил Ирака удостоился личной встречи аж с самим наследником саудовского престола). Конечно, кто-то в Ираке посчитал это предательством и даже стал называть Мукдаду Ас-СадраМуктадой Аль-Саудом, однако все внешние игроки выводы сделали.
Все – в том числе и сам Иран. Неудивительно, что на этих выборах именно ас-Садр, а не светские шиитские, а также суннитские или курдские партии, рассматривался иранцами как главная угроза их позициям в стране. И, казалось бы, Тегеран должен был сделать все возможное для того, чтобы проиранский шиитский блок Фатх(своего рода политическое крыло ополчений Хашдаш-Шааби) получил максимальное количество голосов.
Сделать это оказалось очень непросто. И не только потому, что все иракцы помнили, как именно бойцы Хашдаш-Шааби разгоняли в 2019 году массовые антикоррупционные митинги (в ходе чего на тот свет отправилось как минимум несколько сотен демонстрантов). Еще и потому, что победить проиранским силам мешал полный бардак в их рядах. Дело в том, что, абсолютно верно отмечает Института Ближнего Востока, значительная доля голосов, отданных за Фатх, должна была быть отдана самими ополченцами. Которых, напомним, в Ираке больше 100 тысяч человек – и это без учета голосов их семей. Однако для того, чтобы ополченцы проголосовали по месту службы, начальство должно было заблаговременно подать списки бойцов в Независимую высшую избирательную коммиссию. И списки туда не поступили – формально потому, что руководство ополченцев посчитали их «военной тайной» (мол, сервера комиссии находятся на эмиратских серверах, а значит данные о героях утекут врагам народа), а по факту, вероятно, из-за того, что в списках существует огромное количество «мертвых душ», на которые регулярно капает зарплата и довольствие из госбюджета. В итоге для того, чтобы проголосовать, бойцы должны были оставить службу и вернуться на место жительства – и, вероятно, мало кто из них так поступил. А призывы к шиитам «компенсировать голоса героев своими» не возымели эффект.
В итоге для Фатха выборы закончились самым настоящим провалом. Если в нынешнем парламенте у них 48 мандатов из 329, то в следующем будет не больше 16. Его руководство отказывается смириться с таким разгромом, обещает «сделать все возможное для того, чтобы не прекратить манипуляцию с голосами». Некоторые уже говорят о физическом сопротивлении – однако полномасштабные бои все-таки маловероятны.
И не только потому, что иракцы не поймут. Еще и потому, что ас-Садр, по мнению экспертов, займет грамотную позицию.
Казалось бы, позицией должно стать «горе побежденным». Садристы по итогам подсчета голосов увеличили свое представительство в законодательной ветви власти. Сейчас у блока Ас-Садра 54 места, и, по даннымTheNewYorkTimes, нынешние выборы дали ему еще плюс 20 мандатов. «Мы надеялись на 85 мест, но и 70 с лишним – хороший результат», - заявил представитель садристов. Однако этого недостаточно для формирования правительства, и страну, по всей видимости, ждут многомесячные переговоры о формировании большинства с кабмином. Значит нужно договариваться с другими.
При этом сам Садр уже занял крайне взвешенную позицию. Да, с одной стороны он выступает против всемогущих проиранских ополчений.
«Даже если кто-то тут называет себя “сопротивлением” или чем-то подобным, для людей наступило время, когда они должны жить в мире. Без оккупации, терроризма, ополчений или похищений», - заявил он.
По словам ас Садра, оружие должно быть только у представителей власти, тогда как остальные должны его сдать. По сути, политик хочет либо разоружить ополчения, либо сделать их по-настоящему (а не только по формально) частью иракской армии. Однако в то же время не призывает ни к истреблению суннитов, ни к изгнанию иностранцев (чем грешил в бурные нулевые годы), ни даже разрыву отношений с Ираном. Так, например, Садрзаявляет, что приветствует в Ираке «все посольства, которые не будут вмешиваться в наши внутренние дела». «Наш блок не западный, не восточный, а иракский», - объясняетполитик свою геополитическую ориентацию. Дает понять, что Ирак под его руководством - формальным (если он решит отказаться от назначения умеренно-управляемого коалиционного кандидата в премьеры и сам будет претендовать на власть) или фактическим – будет и дальше выстраивать отношения с Ираном. Но на равноправных началах.
С одной стороны, Тегерану стоит согласиться на такую формулу – за неимением лучших вариантов выбрать синицу в руке. Однако проблема в том, что согласие может создать прецедент. Ведь не исключено, что по пути Ирака пойдет и Сирия. Башар Асад, конечно же, благодарен Ирану за колоссальные инвестиции – как военные, так и экономические – в победу Дамаска над террористами, однако не готов платить за это иранцам суверенитетом. Асаду-младшему не нужно ни превращение Сирии в вассальное Ирану государство, ни роль антиизраильского оплота аятолл. До начала гражданской войны сирийский президент вел с Тель-Авивом переговоры об урегулировании конфликта вокруг Голанских высот (оккупированной Израилем в 1967 году территории Сирии), и, вероятно, хочет продолжить эти переговоры после окончательной победы над сирийской оппозицией и террористами. А что позволено иракцам, то может быть позволено и сирийцам.