Энергетический урок

В результате спотовые цены на газ в ЕС сейчас находятся на уровне 1500 долларов за тысячу кубометров, в то время как стоимость газа по долгосрочным контрактам находится в диапазоне 300–500 долларов за 1000 кубов. Россия предложила Евросоюзу поставить дополнительные 55 млрд кубометров газа в год по построенному «Северному потоку — 2». Однако Германия не торопится сертифицировать газопровод, а «Газпром», в свою очередь, не спешит увеличивать поставки газа в ЕС через территорию Украины и Польши, предпочитая наращивать поставки в Китай и Турцию. В декабре текущего года суточные поставки газа в ЕС составляли около 440 тыс. кубометров, в то время как зимой в допандемийном 2019 году они колебались в районе 500–600 тыс. кубов в сутки. Если год назад цены на электроэнергию в странах ЕС составляли 90–110 евро за мегаватт-час, то сегодня они выросли до 300–360 евро.

Россия всегда подчеркивала, что готова быть надежным и прогнозируемым на десятилетия вперед поставщиком энергоносителей. Однако это требует огромных инвестиций и гарантированных рынков сбыта. Евросоюз, который заявляет о скором отказе от углеводородов и вводит ограничения на поставки по существующим газотранспортным системам, пока не выглядит привлекательным рынком в долгосрочной перспективе. Однако без российского газа Европа будет чувствовать себя очень плохо.

Возможно, поэтому американцы не стали упираться в вопросе запуска «Северного потока — 2». Хотя интересно, что до сих пор его функционирование увязывается с вопросом об Украине. И Вашингтон, и европейские союзники готовы официально зафиксировать, что любая эскалация конфликта с участием России приведет к остановке «Северного потока». Если учесть, что американцы довольно легко могут «уговорить» украинцев начать военные действия, даже ограниченные, можно сделать вывод, что именно США станут «контролером» поставок газа в Европу. Внезапное перекрытие газового вентиля приведет к потерям как России, так и Старого Света, пусть для «Газпрома» этот объем и не является ключевым. Тем не менее Штаты могут получить еще один рычаг давления на обе стороны, в том числе для переговоров по антикитайской теме.

Эта локальная история кажется незначительной по сравнению с глобальными вызовами в сфере энергобезопасности всего мира в ближайшие десятилетия. А мы уверены, что именно энергетическая тема станет важнейшим фактором большой политики в ближайшие десятилетия.

Примерно семь лет назад, выступая на международной конференции, Билл Гейтс сказал, что серьезным вызовом для мира в XXI веке будет быстрый рост Африки, который приведет к экстремальному увеличению мировой потребности в энергетических ресурсах. По мнению автора компьютерной эпохи, эта проблема должна решаться перестройкой мировой энергетической системы — увеличением доли ВИЭ, развитием сетей, технологий накопления энергии и т. д. Сейчас все эти проблемы и ограничения по ним мы знаем уже лучше тогдашнего Гейтса.

Три-четыре года назад китайцы заявили о проекте строительства единой Евразийской электроэнергетической системы, увязывающей мощности разных типов и легко перебрасывающей необходимую энергию из энергоизбыточных регионов в энергодефицитные.

В этом году европейцы самым энергичным образом продвинули в массы идеи безуглеродной экономики и энергетического перехода, которые, с одной стороны, претендуют на то, чтобы стать основным каркасом нового экономического цикла во всемирном масштабе, а с другой — уже привели к кратному росту цен на все виды энергии в самой Европе и грозят ей не новым циклом роста, а энергетической катастрофой.

Экономические идеи способны оказывать существенное влияние на политику лишь в том случае, если они имеют глубокую природу, то есть проблема действительно существует, она затрагивает очень большие массы людей, от ее решения зависит, что нас ждет — катастрофа или процветание. Так существуют ли климатическая и энергетическая проблемы?

По поводу первой ученые до сих пор очень сильно спорят и, скорее всего, никогда не придут к ответу на вопрос, оказывает ли деятельность человека существенное воздействие на климат. А вот энергетическая проблема существует однозначно, и можно говорить, что климатическая повестка, выдвинутая Европой и глобальными фондами, лишь прикрывает реальную энергетическую повестку.

Очень коротко о том, в чем ее суть.

За последние тридцать лет общее потребление энергии в мире увеличилось с 8500 Mtoe (миллион тонн условного эквивалента) до 14 000 Mtoе, то есть в 1,65 раза (см. Yearbook.enerdata.ru). Структура потребителей энергии по странам изменилась существенно. Пресловутый «золотой миллиард» (США, Европа и примкнувшие) свое потребление увеличили очень скромно: США выросли с 2100 Mtoe до 2400 Mtoe, Европа даже чуть-чуть упала: было почти 2000 Mtoe, стало 1850. Соответственно, в сумме «золотой миллиард» тридцать лет назад потреблял примерно половину всего объема энергии, расходуемой в мире.

За последующие тридцать лет доля развитых стран и мировой экономики в целом изменилась радикально. Все развивающиеся страны кратно увеличили потребление энергии, и объем потребления по странам вырос до величин, более или менее пропорциональных численности населения этих стран и регионов (с поправкой на коэффициент индустриализации). Латинская Америка выросла чуть менее чем в два раза, Африка — чуть более чем в два раза. Вместе они потребляли 800 Mtoe, а стали потреблять 1600 Mtoe. Хотя эти страны и очень бедны по сравнению с Западом, но вместе они вплотную подошли к уровню Европы. А вот Азия, конечно, сделала гигантский скачок — выросла по потреблению в три раза, с 2100 до 6000 Mtoe, в полтора раза превзойдя потребление «золотого миллиарда».

В итоге доля развитых стран в потреблении мировой энергии за тридцать лет сократилась с 50 до 30%. При этом развитые страны упорно вкладывали деньги в энергосбережение (и, кстати, оно имело большее значение для снижения удельного потребления энергии, чем уменьшение доли промышленности в ВВП, особенно в последние годы), а развивающийся мир, на взгляд Запада, просто «жрал» ресурсы природы, создавая при этом постоянное повышательное ценовое давление на энергоресурсы, да еще и способствуя процветанию кучи «политически сомнительных» режимов, владеющих энергетическими ресурсами.

Здесь надо сделать небольшую ремарку. Снижением удельного потребления энергии занимались все страны мира, не только «золотой миллиард». И оно снизилось с 0,17 kое на доллар в 1990 году до 0,11 kое на доллар в 2020 году. И сейчас гигантского разрыва в энергоемкости стран нет. Тот же Китай тратит на один доллар ВВП всего в полтора раз больше, чем США, и в два раза больше, чем Европа. То есть технологический прогресс в деле снижения энергопотребления распространяется достаточно быстро на весь мир, и по мере его, мира, модернизации страны с удовольствием овладевают энергосберегающими технологиями. (Заметим на полях, все, кроме владельцев энергетических ресурсов — Арабских Эмиратов, Венесуэлы, Украины и, увы, России.)

И в этот момент анализа логика апологетов климатической/энергетической повестки становится абсолютно ясна. «Мы вкладываемся в энергосбережение, в новые технологии, но это не приносит нам достаточных дивидендов. Все равно наш топливно-энергетический баланс требует первичных невозобновляемых ресурсов. Возобновляемая энергетика оказывается дорогой и нестабильной, и наши усилия, локализованные только в наших экономиках, оказываются экономически неэффективными. Что толку, если мы одни тратим все более дефицитный и все более дорогой ресурс все более экономно? Чтобы добиться экономической справедливости и собственного развития, мы должны заставить делать так всех!» И действительно, только если заставить весь мир экономно тратить дорогую для всех (в том числе для развитого мира) энергию, можно окупить расходы на разработку, создание и внедрение энергосберегающих технологий, уже понесенные западными экономиками. Сделает ли это всю мировую экономику более эффективной, сказать трудно, но это точно выровняет условия для западного мира, за счет роста доходов от сбыта технологий в следующей модернизационной волне.

То есть урок прошлого десятилетия показал: если численность населения мира будет расти и этот новый мир будет стремиться к большему богатству за счет экономического развития, то автоматически будет расти потребность в энергии как необходимом ресурсе для экономической деятельности. И она будет расти тем более драматически, чем больший прирост населения мы увидим и чем больше инвестиций будет вкладываться в новые регионы. Урок второй для Запада тоже очень важный: если в части энергопотребления ничего не делать, все пустить на самотек, то доля Запада в мировой экономике будет неуклонно падать, так как катастрофически будет падать его доля в использовании ключевого ресурса производства — энергии.

Что же нас ждет в будущем? Теперь все говорят, что наступает век Африки. Сейчас экономически слаборазвитого региона, с потенциальной численностью населения четыре миллиарда человек через полвека (по прогнозам демографов). Попробуем оценить, сколько энергии и в какой пропорции будет потреблять мир, если Африка вырастет по численности так, как предполагают, а по уровню жизни вырастет до уровня восточноевропейских стран. Примем также условие, что к этому моменту она будет так же энергоэффективна, как самая энергоэффективная страна сейчас — Великобритания, то есть в три раза снизит удельное потребление энергии с текущего уровня. Еще одно условие: западный мир и Китай останутся примерно в том же объеме потребления энергии, увеличенный ВВП Китая будет компенсирован снижением энергоемкости, а США и Европа вообще экономически расти не будут.

Так вот, в этом случае через пятьдесят лет количество энергии, потребляемой миром, вырастет чуть менее чем в два раза — до 26 000 Мое с нынешних 14 000 Мое. Причем надо иметь в виду, что это может произойти и быстрее. В прошлый эпизод, за счет быстрого роста Китая, такое увеличение потребления энергии заняло всего три десятилетия.

При этом доля «золотого миллиарда» в этом новом энергопотреблении второй половины XXI века сократится всего лишь до 15%. И если ничего не предпринимать, то и доля Запада в экономике мира сократится радикально. А хочет ли этого Запад? Может ли он как набор стран или как набор глобальных корпораций противопоставить что-то этому неизбежному процессу умаления своей мировой экономической роли? Может ли он повлиять на то, как будет выглядеть топливно-энергетический баланс будущего мира? Может ли заработать на этом?

Очевидно, что перспектива столь принципиального изменения в мировой энергетике будет фактором, влияющим не только на экономические и технологические стратегии стран «семерки» и «двадцатки», но и на их политические стратегии. Запад, вырастив в значительной степени своими руками огромный Китай, постарается второй раз не совершать такой же ошибки. Китай, имеющий перспективу остановиться в экономическом росте (так как сегодня очевидно, что его прежняя экспортная модель больше не сработает), будет заинтересован в реализации климатической/энергетической стратегии не меньше, чем Запад (если не больше). У России, конечно, во всех смыслах прекрасная ситуация: мы сами владеем огромными энергетическими ресурсами и имеем огромный резерв недорогого повышения энергоэффективности плюс опыт создания масштабной единой энергетической системы. Эти обстоятельства позволяют нам, несмотря на небольшое население и не очень сильные экономические позиции, рассчитывать на то, чтобы стать очень важным игроком в борьбе за новый баланс в мировой энергетической системе.

Данная статья представляет собой выдержку из статьи «Китай—США—Россия: кому нужно перемирие» в журнале «Эксперт» №1-2 (1235) 
20.01.2021 - 16.01.2022)