Есть основания утверждать, что в ходе переговорного марафона удалось решить определенные задачи, которые не озвучивались публично.
Завершились переговоры по российским предложениям о безопасности. Они, как и следовало ожидать, не привели к тому результату, который российские власти считали единственно приемлемым. Обещаний, а уж тем более юридических гарантий того, что НАТО не будет расширяться на восток, Москва не получила. Тем не менее, есть признаки того, что по некоторым вопросам Запад все же готов пойти на уступки. А на большее в нынешней ситуации России вряд ли стоит рассчитывать.
Вкратце напомним событийную канву. В декабре Владимир Путин предложил западным партнерам подписать два документа. Первый – это «Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о гарантиях безопасности». Второй – «Соглашение о мерах обеспечения безопасности Российской Федерации и государств-членов Организации Североатлантического договора». При всех их значимых отличиях, оба документа, в принципе, были об одном. Россия требовала, чтобы военная инфраструктура США и их союзников не расширялась на восток и некое буферное пространство между ней и «западными партнерами» сохранялось.
Обсуждение российско-американского договора, с которым в Москве связывали особенные надежды, происходило в Женеве, 10 января. День спустя в Брюсселе, в рамках Совета Россия-НАТО, собранного, ради такого случая, впервые за два с лишним года, обговаривалось соглашение. И третьим, уже особо ничего не решающим раундом переговоров было специальное заседание Постоянного совета ОБСЕ, в четверг, 13 января. Там уже ничего, по сути, не обсуждалось. Россия этим третьим раундом лишь напоминала, что расширение НАТО, вопреки принципиальной позиции США и их союзников, не может быть внутренним делом НАТО и тех стран, которые стремятся вступить туда. Ведь есть еще документы, подписанные всеми 57 членами ОБСЕ, в том числе, входящими в Североатлантический альянс. Например, решение Стамбульского саммита 1999 года, в котором записано, что свобода выбора союзников не должна ставить под удар чью-либо государственную безопасность.
Еще до переговоров представители и НАТО, и отдельных стран НАТО, включая США, в один голос твердили, что право вето на расширение альянса Кремлю ни в коем случае не может быть делегировано. Утверждалось, что максимум, на который Запад готов пойти – это ограничить размещение ударных вооружений у российских границ, снизить интенсивность военных учений, «усилить меры взаимного доверия» и прочие такого рода меры, которые российские официальные лица давно признают почти косметическими. В Москве также упорно повторяли, что российские предложения должны быть приняты или целиком, или не приняты вообще.
В принципе, ничего не изменилось и после главной встречи, в Женеве, где обе делегации возглавляли опытные, возможно, лучшие из имеющихся во внешнеполитических ведомствах двух стран, переговорщики. С российской стороны в них участвовал замглавы МИД Сергей Рябков, которого многие эксперты давно называют в числе возможных преемников Сергея Лаврова (тому в 2022 году исполнится 72). С американской – замгоссекретаря Уэнди Шерман, архитектор «ядерной сделки» с Ираном. Она пользуется репутацией дипломата, способного находить самые сложные компромиссы с самыми несговорчивыми партнерами.
На брифинге в Вене по окончании переговоров, постпред РФ при ОБСЕ Александр Лукашевич сообщил, что достичь компромисса по ключевым вопросам, в том числе, о не расширении НАТО, не удалось. Да и сам диалог в формате ОБСЕ не получился. «Адекватного предложения или реакции на наши предложения мы не услышали. Все вращалось вокруг их озабоченностей вокруг, якобы, агрессивного поведения России», - сказал он. Вместе с тем, как в Женеве и в Брюсселе российской делегации удалось донести мысль, что «красные линии», прочерченные в двух документах, для Кремля – не пустой звук и не риторическая формула. Все это всерьез. И, как сказал Лукашевич, «по лицам наших коллег было видно, что логика и решительность наших шагов до них дошла».
Характерная деталь: итоги переговоров подводятся со стороны России, а не стороны Запада. Та же Шерман на своем брифинге после встречи в Женеве, при оценке того, что может быть достигнуто, по существу ограничилась лишь призывом не верить всему, что будут говорить российские чиновники. То есть, дипломат прозрачно намекнула, что многое в российско-американском, по крайней мере, диалоге будет, до поры, до времени, что называется, за кадром.
Собственно, сами факты появления российских предложений и решения США не отметать их сходу, а обсудить, причем, в максимально широком формате, выглядят загадочно. Почему и в Европе, и в Вашингтоне вдруг стали говорить о страшных карах России на случай вторжения на Украину в то время, как угрозу такого вторжения не увидели даже в Киеве? Почему Москва стала требовать гарантий нерасширения НАТО? Ведь ни Украине, ни Грузии вступать в альянс никто и не предлагает. Настойчивые требования украинского президента Владимира Зеленского дать хоть какие-то конкретные обещания относительно сроков евроатлантической интеграции последовательно игнорируются и в Вашингтоне, и в Брюсселе. Почему Россия решила, что 78-летний Джозеф Байден, чей рейтинг падает и кто вряд ли, хотя бы в силу преклонного возраста, сможет переизбраться, будет хорошим гарантом соблюдения глобальных договоренностей по безопасности? Наконец, что Москва сделает, если российские предложения все-таки отвергнут окончательно и бесповоротно?
Не исключено, что ответы на эти вопросы скоро прояснятся. Лавров заявил, что Россия ждет письменных ответов или, возможно, контрпредложений как от США, так и от НАТО. По его словам, и американцы, и генсек альянса Йенс Столтенберг обещали их прислать на следующей неделе. Возможно, тогда и выяснится смысл тех переговоров, которые шли всю эту неделю. А пока можно констатировать, что ссора России и Запада откладывается. Что уже сам по себе неплохой результат переговоров.