Перед самым Новым Годом директор «Театра на Таганке» Ирина Апексимова пригласила на должность главного режиссера Юрия Муравицкого. Ему предстоит поддержать развитие творческой программы воссоединившейся труппы легендарного театра.
Педагог, режиссер, лауреат премий «Золотая маска», «Сделано в России» и ряда других наград Юрий Муравицкий рассказал о том, как будет развиваться объединенный театр, существует ли различие между классическим и постмодернистским театром, и чего, по его мнению, хочет современный зритель.
— Юрий Витальевич, в самом начале пандемии вы говорили, что в сложных экономических условиях театр должен будет больше думать о том, чего ждет от него зритель. Сейчас такие условия? И чего именно ждет сегодня от театра современный зритель?
— Условия сейчас и тогда мало чем отличаются. По-прежнему действуют ограничения — 75-процентная рассадка, вход по QR-кодам, поэтому продажи билетов во всех театрах сейчас, мягко скажем, не очень хорошие. Зритель же сейчас — как и всегда, впрочем — осознанно или неосознанно хочет, чтобы театр помог ему справиться со страхом, помог жить дальше.
Средств у театра много, но цель, если говорить глобально, одна: очищение. Или через страдание — переживание за героев спектакля, — или через смех. Лучше, если это сочетается. Нынешний символ театра — две маски: одна смеется, другая плачет. Хотя изначально маска была одна — смеющаяся. Смех в театре дает возможность человеку посмотреть на свои проблемы и страхи со стороны, с безопасной дистанции.
— Директор «Театра на Таганке» Ирина Апексимова именно для вас учредила должность главного режиссера — после успешных спектаклей «Вишневый сад. Комедия» и «Lё Тартюф. Комедия». Как вы считаете, почему Апексимова остановила именно на вас свой выбор?
— В вашем вопросе уже содержится ответ. Сложились две объективные ситуации: первая — мы начали сотрудничать, и у нас, судя по всему, стало что-то получаться. Возникло взаимопонимание, некая общая энергия; мы стали обсуждать дальнейшие планы, что было вполне логично. Вторая ситуация — объединение двух театров. Это две сцены и огромная труппа — с такими масштабами очень сложно справляться. Ирина Викторовна — профессионал с сильной командой. Но после объединения театра, я думаю, было вполне логично пригласить главного режиссёра и разделить часть задач.
— Ощущаете ли вы ответственность, груз великих имен, которые были до вас в этом театре? Как вы намерены балансировать между традициями и новаторством?
— Ответственность ощущаю, а груз — нет. Великие имена — это не груз. Это контекст, это традиции, а с традициями надо работать, их надо развивать. Без традиций невозможно новаторство, без новаторства невозможно возникновение новых традиций, а без новых традиций театр умирает. Все великие имена, о которых вы говорите, были настоящими новаторами. Важно помнить об этом. Иначе мы все время будем трусливо оглядываться в прошлое: «А что на это сказал бы Константин Сергеевич Станиславский?». Константин Сергеевич не всегда был памятником. Он и его ученики, портреты которых украшают фойе «Театра на Таганке», в свое время просто перевернули мировой театр с ног на голову. И не один раз.
— Как будет выстраиваться репертуарная политика нового объединенного театра?
— Сбалансированно. Она выстраивается и будет выстраиваться сбалансированно. Театр — это постоянный поиск баланса.
— Уже анонсирован «Гамлет». Будете ли вы обращаться к традициям того, любимовского, спектакля? Сейчас время какого Гамлета?
— Любимовский «Гамлет» был уникален, его определяло время и личности — самого Любимова, Высоцкого и других актеров Таганки того периода. Сейчас другое время, другие актеры. Юрий Петрович — представитель вахтанговской школы, а Вахтангов настаивал на том, что каждую пьесу с новыми актерами в другое время нужно ставить по-новому. Вот и мы будем искать своего Гамлета. Каким он будет? На этот вопрос нам еще только предстоит найти ответ.
— У вас за плечами есть опыт руководства театрами: «Театр 18+» под вашим руководством дважды получил «Маску». Что именно из этого опыта вы возьмете в Театр на Таганке?
— Понимание того, что театр — не место для компромиссов и сомнений. Можно либо делать что-то, либо сомневаться. Если сомневаешься — лучше не делать, не участвовать. Творческий поиск и сомнения — это разные вещи.
— Чем именно можно привлечь зрителя в театр? Где баланс между классическим, традиционным театром и новыми постмодернистскими осмыслениями текстов? Почему именно сейчас новаторство, порой шокирующее, стало столь частым? Это театральный популизм?
— Театральный популизм — это разделение театра на новаторский и классический, на репертуарный и постмодернистский. На этом разделении раздуваются никому не нужные споры, скандалы и возникают взаимные обвинения сторон. Это вредит театру. Это надуманное разделение. Понятия «классический театр» не существует. Его выдумали. Театр во все века был, есть и будет современным. Шекспир, Чехов и Брехт писали, прежде всего, для своих современников и современным языком. Мейерхольд, Гротовский, Някрошюс были очень современными режиссерами-экспериментаторами, новаторами, которые уже стали классиками! Их тоже обвиняли в том, что они якобы что-то разрушат.
Всегда найдутся кричащие о покушении на великое прошлое, но кто о них вспомнит. А имена новаторов остаются в истории. В медиапространстве любят разводить подобного рода надуманную, манипулятивную риторику с противопоставлением чего-либо чему-либо. Я в это играть не хочу.
Как привлечь зрителя? Делать хороший театр — интересный, яркий, современный, честный. Одним словом, театр для людей.