В ходе предстоящих на этой неделе переговоров с Сергеем Лавровым госсекретарь США Энтони Блинкена может использовать различные дипломатические ходы. Вопрос в том, куда с их помощью он намерен дойти.
Статья написана для Responsible statecraft.
Госсекретарь США Энтони Блинкен и министр иностранных дел России Сергей Лавров договорились встретиться для дальнейших переговоров на этой неделе, демонстрируя, что дипломатическое разрешение сложившегося кризиса ситуации еще возможно. Если к тому времени Россия действительно вторгнется в Украину, то тональность переговоров изменится. В чью пользу — покажет только время.
Но в любом случае — диалог продолжится. Во-первых, Соединенные Штаты и НАТО абсолютно ясно дали понять, что войны между Западом и Россией не будет. Американские и европейские дипломаты останутся в Москве, а российские — в Вашингтоне и столицах стран ЕС. Которые подкрепили свои заявления о нежелании вставать на защиту Украины эвакуацией дипломатов и военнослужащих из этой страны. Кроме того, как бы громко агрессивно настроенные американские политики ни призывали к «поддержке» Украины, никто из них не будет защищать ее ценой своей жизни.
Конечно, в случае российской оккупации большей части украинской территории, Москва будет использовать ее, как рычаг давления на Запад. Который в ответ попытается надавить на оппонента экономическими санкциями, чтобы добиться уступок. Однако конечная цель обеих сторон — не уступки, а окончательное политическое соглашение. Несмотря на громкие заявления и даже символическое развертывание сил НАТО у российских границ, ни у кого из участников этой дискуссии нет желания превращать дипломатические баталии в военные действия.
При этом в случае, если до переговоров Лаврова и Блинкена никакого российского вторжения на Украину не произойдет, и столкновения по-прежнему будут происходить только на территории Донбасса, все эти заявления и предостережения о неминуемом нападении России, будут выглядеть глупо. А еще станет очевидно, что Москва по-прежнему открыта для диалога и стремится разрешить кризис дипломатическим путем. Хоть и готова пригрозить оружием, пытаясь сделать Запад более сговорчивым.
С другой стороны Москва ясно дала понять, что ее не устраивает бесконечное затягивание переговоров. Ей не нужно повторение семилетнего бесплодного мирного процесса на Донбассе или постановочного диалога с НАТО. Так что вариант вторжения нельзя исключать до тех пор, пока не будет найдено компромиссное решение. При этом каждый здравомыслящий и порядочный человек прекрасно понимает его необходимость, признавая, что полномасштабная война на Украине положит начало глобальному экономическому кризису, обернувшись впоследствии настоящей катастрофой для украинцев и серьезными проблемами для Европы, США, да и всего остального мира.
При этом американские аналитики видят угрозу для интересов США и в росте зависимости России от Китая. Поэтому основной целью Блинкена на переговорах с Сергеем Лавровым должно стать предотвращение российского вторжения без ущерба для основных интересов и принципов Соединенных Штатов.
В ходе встречи с Лавровым Блинкен и его переговорщики должны добиваться не просто вывода российских войск, развернутых вблизи украинских границ с начала декабря прошлого года. Российское правительство должно публично подтвердить, что оно снимает угрозу «военно-технического» ответа на возможные действия Запада. Но для этого Вашингтон должен предложить Москве следующее:
Во-первых — мораторий на членство Украины в НАТО на 20 лет. Это даст время для переговоров о новой архитектуре безопасности во всей Европе, включая Россию. Запад при этом ничем не жертвует, ведь даже самые ярые сторонники членства Украины в НАТО не верят, что оно возможно в течение следующих двух десятилетий. А явное нежелание и неспособность НАТО защищать Украину означает, что на самом деле ее вступление в альянс вряд ли вообще когда-нибудь произойдет.
Во-вторых, США должны обязаться ратифицировать адаптированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) в обмен на обязательство России вернуться к условиям этого договора.
Страны НАТО отказывались ратифицировать договор, ссылаясь на присутствие российских войск на территориях, отделившихся от Грузии и Молдовы. Но это никак не влияет, и уж тем более не угрожает НАТО. Так что решать этот вопрос надо отдельно. Тем более, что США прекрасно научились не замечать российских миротворцев в том же Нагорном Карабахе, где военные защищают в первую очередь армян. Национальные диаспоры которых имеют реальный вес во внутренней политике Франции и самих Соединенных Штатов.
Вернувшись к ДОВСЕ Соединенные Штаты вывели бы контингент, который они размещали в Восточной Европе с 1990-х годов, а Россия в ответ отозвала бы военных от украинских границ, а также из Калининградской области, где они размещались с 1990-х годов.
В-третьих, Белый Дом должен предложить Кремлю вернуться к ДРСМД, усилив контроль и увеличив гарантии для обеих сторон. Конечно, если Россия согласится сделать то же самое. Напомню, разрыв этого соглашения инициировали именно Соединенные Штаты, когда Трамп объявил о выходе из Договора о противоракетной обороне, против которого в то время выступали ведущие европейские члены НАТО. При этом администрация Байдена уже начала прощупывать почву для исправления ситуации, предложив обсудить размещение ракет в Европе.
Четвертое, что потребуется от американских переговорщиков — демонстрация искреннего стремления к урегулированию конфликта на Донбассе, основанному на Минском соглашении 2015 года. И для этого Вашингтону надо четко заявить о необходимости принятия украинским парламентом конституционной поправки, гарантирующей полную и постоянную автономию Донбасса в составе Украины. Естественно, с оговоркой, что поправка вступит в силу лишь после подтверждения наблюдателями ООН фактов демобилизации ополченцев Донбасса, вывода всех российских «добровольцев» и того, что миротворческие силы ООН взяли на себя окончательную ответственность за безопасность в регионе. Это должно стать первым шагом в реализации соглашения.
До сих пор Соединенные Штаты соблюдали его лишь на словах. Но при этом соглашались с украинскими условиями, делающими договоренности практически недостижимыми. Они также закрывали глаза на заявления украинских министров, ясно дающих понять, что Киев не намерен соблюдать поставленные условия. Автономия Донбасса в составе Украины — единственно возможное мирное решение этого конфликта. Без этого Донбасс так и останется незаживающим гнойником, прорыв которого приведет к войне.
И последнее: Соединенные Штаты должны признать за ООН право заложить основу для более широкого соглашения по европейской безопасности. После окончания холодной войны односторонний подход США серьезно подорвал авторитет этой организации, единственной международной системы, в которой в равной степени представлены и ведущие западные государства, и Россия и Китай. И которая все эти годы сохраняет подлинную глобальную легитимность. Блинкену надо предложить Лаврову инициировать в ООН новый процесс, направленный на разрешение всех нынешних территориальных споров в Европе (в том числе на Балканах) на основе общих стандартов местной демократии.
Откровенно говоря, в результате этого процесса России, в конечном итоге, пришлось бы признать независимость Косово, а Штатам — независимость Абхазии и Южной Осетии, а также российскую аннексию Крыма. Однако вопросы Донбасса и Приднестровья могут быть урегулированы только через предоставление автономий в составе Украины и Молдовы. При этом ни одной стороне не придется идти на реальные жертвы. Ведь по факту Сербия не может отвоевать Косово, а Украина и Грузия — вернуть свои потерянные территории.
Без сомнения, некоторые скажут, что подобное предложение «политически невозможно» для администрации Байдена. Но с другой стороны, соглашение США с Китаем представлялось «невозможным» для Америки в 1960-х годах. Но оно стало реальностью, благодаря смелой инициативе президента Ричарда Никсона и Генри Киссинджера.
В этом и состоит задача ответственных государственных деятелей — сделать возможным необходимое. И крупные международные кризисы должны стать стимулом для таких проявлений государственной мудрости. Ведь если не сейчас, то когда?