Было бы ребячеством исходить из того, что «когда нас бьют, мы крепчаем». Хотя мы действительно укрепили национальный суверенитет в экономической сфере под воздействием американских санкций, но не до такой степени, чтобы вовсе не обращать на них внимания. Ущерб от санкций, конечно, есть и он существенно усиливается пассивной политикой денежных властей.
Перманентное запугивание России все новыми «адовыми» санкциями уже давно перестало будоражить российское общественное мнение. Вспоминается, как в 2014 году у меня, как и у других первых подвергнутых санкциям США лиц, брали интервью и все мы уверяли журналистов в том, что гордимся таким признанием наших заслуг перед Россией. С тех пор количество подвергнутых санкциям США и их сателлитов физических и юридических лиц возросло многократно и не оказало на нашу страну никакого заметного влияния. Наоборот, введенные нашим правительством ответные меры в части ограничения импорта продовольствия из этих стран ощутимо способствовали росту отечественного сельскохозяйственного производства, которое практически полностью заместило импорт птицы и мяса. Предприятия оборонной и энергетической промышленности научились обходить эти санкции, отказавшись от использования доллара, а заодно и американских банков в пользу национальных валют и банков стран-партнеров. На очереди освоение цифровых валютных инструментов, которые можно использовать, не прибегая к услугам банков, опасающихся попасть под санкции. Народ с интересом следит за возвращением в страну вывезенных олигархами капиталов и их самих, опасающихся конфискаций и арестов в странах НАТО.
Американские санкции повлияли не столько на Россию, сколько на третьи страны, подвергнувшиеся давлению Вашингтона. В первую очередь, на наших европейских соседей, которые свернули большую часть проектов сотрудничества в научно-технической и энергетической сферах. Повлияли они и на китайские коммерческие банки, работающие в долларовой зоне, которые предпочли прекратить обслуживание российских клиентов. Товарооборот России с ЕС и США закономерно снизился, а с КНР вырос. В период 2014-2020 гг. в денежном выражении товарооборот России с КНР вырос на 17,8% с 88,4 млрд. долл. до 104,1 млрд. долл. Доля стран АТЭС и ШОС во внешнем товарообороте ЕАЭС выросла за этот период с 29,6% до 36,4% и с 16,3% до 24,1% соответственно. Удельный вес ЕС во внешнем товарообороте ЕАЭС, напротив, снизился с 46,2% в 2015 г. до 36,7% в 2020 г. Товарооборот с США за рассматриваемый период снизился на 18,1% с 29,1 млрд. долл. до 23,9 млрд. долл.
По сути, при помощи санкций США пытаются вытеснить российские товары с рынков своих сателлитов, заменяя собственными. Наиболее ярко это проявилось на европейском рынке природного газа, где доля США резко возросла, хотя потеснить Россию на европейском рынке природного газа пока не удалось.
Главным итогом американо-европейских санкций стало изменение географической структуры российских внешнеэкономических связей в пользу Китая, расширение сотрудничества с которым полностью компенсирует свертывание торгово-экономических отношений с ЕС. Европейским потребителям приходится переключаться на более дорогие американские энергоносители, а производители просто теряют российский рынок. Общие потери ЕС от антироссийских санкций оцениваются в 250 млрд. долл.
Еще одним немаловажным итогом американских санкций стало падение доли доллара в международных расчетах. Для России, как и для других стран, подвергнувшихся санкциям США, доллар стал токсичной валютой. Прослеживая все долларовые трансакции, карательные органы США могут в любой момент блокировать платежи, заморозить, а то и конфисковать активы. За 8 лет после введения санкций доля доллара в международных расчетах снизилась на 13,5 п.п. (с 60,2% в 2014 до 46,7% в 2020 г.).
Санкции стали мощным стимулом для перехода на расчеты в национальных валютах и развития национальных платежных систем. Так, во взаимной торговле государств ЕАЭС доля доллара сократилась более чем на 6 п.п. (с 26,3% в 2014 г. до 20,0% на конец 2020 г.).
Помню, как десять лет назад при рассмотрении вопроса о рисках для банковской системы России на национальном банковском совете я спросил у тогдашнего руководителя ЦБ: «Рассматривается ли риск отключения российских банков от международной системы передачи банковских сообщений SWIFT, как это западные партнеры сделали по отношению к Ирану?» На что получил ответ: «Мы не можем рассматривать риск попадания атомной бомбы в Банк России». Меры, однако, руководство ЦБ предприняло — сегодня у России есть своя система передачи электронных сообщений между банками — Система передачи финансовых сообщений Банка России (СПФС), а также своя платежная система по банковским картам «Мир», которая сопрягается с китайской системой Union Pay и может использоваться для трансграничных платежей и переводов. Обе они открыты для зарубежных партнеров и уже широко используются не только во внутрироссийских, но и в международных расчетах. Отключение SWIFT уже не рассматривается как масштабная угроза — она пойдет на пользу развитию наших платежных и финансово-информационных систем.
Было бы, однако, ребячеством исходить из того, что «когда нас бьют, мы крепчаем». Хотя мы действительно укрепили национальный суверенитет в экономической сфере под воздействием американских санкций, но не до такой степени, чтобы вовсе не обращать на них внимания. Ущерб от санкций, конечно, есть и он существенно усиливается пассивной политикой денежных властей. Начиная с 2014 года, когда при попустительстве регулятора валютные спекулянты посредством манипулирования рынком обрушили курс рубля, последний используется санкционерами как безотказный взрыватель макроэкономической стабильности. При этом именно в 2014 году, в преддверии уже объявленных американских санкций, Банк России перешел к режиму свободно плавающего курса. И только после этого США их ввели, будучи уверенными в том, что спекулянты многократно усилят их негативный эффект. Когда курс рубля обвалился почти вдвое, Обама с удовлетворением заявил, что «российская экономика разорвана в клочья». Вследствие этой манипуляции российским валютным рынком рублевые доходы и сбережения обесценились, а спекулянты получили свыше 35 млрд.долл прибыли. Но произошло это не из-за санкций, а вследствие попустительства Банка России, отдавшего курсообразование на откуп международным спекулянтам по рекомендации Вашингтонских финансовых организаций.
Только совсем наивные люди могут верить в формирование равновесного курса рубля в режиме свободного плавания. Самоустранение Банка России от регулирования курса рубля означает, что этим занимаются международные валютные спекулянты. На раскачивании курса рубля, который стал одной из самых неустойчивых валют в мире при 3-кратной обеспеченности валютными резервами, международные спекулянты получают многомиллиардные прибыли, а россияне — обесценение своих рублевых сбережений и доходов вместе со всплесками инфляции. Одновременно безнадежно портится инвестиционный климат — неустойчивость курса рубля порождает неопределенность основных параметров инвестиционных проектов, использующих импортное оборудование и ориентированных на экспорт продукции.
Таким образом, ущерб от финансовых санкций США неразрывно связан с идеальной для них валютной политикой Банка России. Ее суть сводится к жёсткой привязке эмиссии рубля к экспортным доходам, а курса рубля — к доллару. По факту, создается искусственный дефицит денег в экономике, а жесткая политика ЦБ приводит к росту стоимости кредитования, что убивает деловую активность и препятствует развитию инфраструктуры в стране.
Санкционные ограничения обусловили крайне высокий спрос на корпоративное финансирование на внутреннем рынке. На фоне относительно низкой ключевой ставки и доступа к более дешевому фондированию крупные банки стабильно держат чистую процентную маржу выше среднерыночного уровня: 5,4-6%, тогда как для крупнейших банков Китая, США, Германии, Франции, Великобритании и Японии чистая процентная маржа составляет от 0,8% до 2,3%. Однако эти сверхдоходы направляются не на финансирование инфраструктурных проектов, а на приобретение разрозненных непрофильных бизнесов, объединяемых в экосистемы. Большинство этих бизнесов остаются убыточными даже на уровне EBITDA. Несмотря на это, на их развитие по-прежнему уходят миллиарды рублей. Эти цифры вполне сопоставимы с объемом вложений в крупный инфраструктурный проект в реальном секторе экономики, способный принести и рост рабочих мест, и вклад в развитие экономики. Но такие проекты (так же, как и наполнение бюджета) по-прежнему остаются за сырьевыми компаниями, в то время как крупнейшие финансовые корпорации предпочитают направлять свои доходы в создание химер.
Фактически именно попустительство ЦБ привело к тому, что Россия, ее промышленность, оказались обескровлены и неспособны развиваться.
Если бы ЦБ выполнял свою конституционную обязанность по обеспечению устойчивости рубля — а у него для этого есть все возможности в силу 3-кратного превышения валютных резервов денежной базы — то финансовые санкции были бы нам ни по чем. Их можно было бы даже обернуть, как и в других отраслях экономику, на пользу банковскому сектору, если бы ЦБ заместил отозванные западными партнерами кредиты на собственные специальные инструменты рефинансирования. Это бы увеличило емкость российской кредитно-банковской системы более чем на 10 трлн. руб. и полностью компенсировало бы отток зарубежного финансирования инвестиций, предотвратив падение инвестиционной и экономической деятельности без каких-либо инфляционных последствий. Тем самым удалось бы избежать длительного периода снижения реальных доходов населения, вызванного исключительно особенностями проводимой в России денежно-кредитной политики, которые обеспечили действенность санкций в валютно-финансовой сфере.
Оценивая последствия антироссийских санкций нельзя обойти молчанием последствия разрыва экономических связей с Украиной. Обоюдная отмена режима свободной торговли и введение эмбарго в отношении широкой гаммы товаров повлекли за собой разрыв кооперационных связей, обеспечивавших воспроизводство многих видов высокотехнологической продукции. Блокирование работы российских банков повлекло обесценение многомиллиардных российских инвестиций. Отказ украинских властей от обслуживания долга перед Россией повлек еще несколько миллиардов долларов потерь. Всего их объем оценивается примерно в 100 млрд.долл. для каждой из сторон. Это действительно значительный и во многом невосполнимый реальный ущерб, который мы сами усугубили ответными санкциями.
К настоящему времени итог экономических последствий антироссийских санкций выглядит следующим образом. Самые большие потери относительно ВВП понесла Украина, в абсолютном выражении — Европейский союз. Российские потери потенциального ВВП, начиная с 2014 года составляют около 50 трлн.руб. Но лишь на 10% их можно объяснить санкциями, в то время как на 80% они стали следствием проводимой денежно-кредитной политики. От антироссийских санкций выигрывают США, замещающие экспорт российских углеводородов в ЕС, а также Китай, замещающий импорт европейских товаров Россией. Мы могли бы полностью нивелировать негативные последствия финансовых санкций, если бы Банк России выполнял свою конституционную обязанность по обеспечению стабильного курса рубля, а не рекомендации Вашингтонских финансовых организаций.
Рассмотрим угрозы американских и европейских русофобов в отношении новых «адовых» санкций. Выше уже говорилось о том, что широко муссируемая сегодня в СМИ угроза отключения российских банков от системы SWIFT, хоть и создаст помехи в международных расчетах на первых порах, в среднесрочной перспективе пойдет на пользу российской банковско-платежной системе.
Угроза запретить операции с российскими облигациями также пойдет нам на пользу, так как их эмиссия в условиях профицитного бюджета является ничем иным, как источником наживы для зарубежных спекулянтов. Да и доходность их завышается втрое по отношению к рыночной оценке их рискованности. Прекращение самоедской политики денежных властей, втридорога занимающих объективно ненужные бюджету деньги позволит нам сэкономить миллиарды долларов. Если санкционеры попытаются запретить покупку валютных облигаций российских корпораций, то компенсировать недостающее финансирование приобретения импортного оборудования можно будет путем их выкупа за счет части избыточных валютных резервов. Если же им обрубят зарубежные займы, то риск их дефолта ляжет на сами же европейские и американские банки.
Есть еще потенциальный риск ареста российских государственных активов. Но на это мы можем ответить симметрично, введя эмбарго на обслуживание долговых обязательств перед западными кредиторами и также арестовав их активы. Потери сторон будут примерно равны.
Остается, по сути одна угроза — отобрать зарубежные активы у российских олигархов. При всей ее популярности у простого народа, она стимулирует возврат вывезенного из страны капитала, что также будет иметь позитивный для российской экономики эффект.
Вместе с тем нам нужно максимально обезопасить себя от ожидаемой эскалации американо-европейских санкций. Самое уязвимое место для нашей экономики — ее чрезмерная офшоризация. До половины активов российской промышленности принадлежит нерезидентам. За рубежом находится более триллиона долларов вывезенного из страны капитала, половина которого участвует в воспроизводстве российской экономики. Одномоментное замораживание этих активов может действительно резко ухудшить положение ряда стратегически важных предприятий, зависимых от внешнего рынка. О том, как это делается, американцы показали на примере Русала, установив над ним свой контроль под угрозой остановки внешнеторговой деятельности. Мы могли бы на это ответить национализацией хотя бы переданных этой корпорации за бесценок и на сомнительных основаниях гигантских ГЭС, на эксплуатации которых основывается львиная доля ее прибыли. Но почему-то не стали защищать эту одну из структурообразующих отраслей нашей экономики от рейдерского захвата Казначейством США.
Из сказанного выше следует необходимость действенных мер по реальной деофшоризации экономики, а также приведения политики Банка России в соответствие с его конституционными обязанностями. Не помешают также меры по ужесточению валютного регулирования с целью прекращения вывоза капитала и расширению целевого кредитования нуждающихся в финансировании инвестиций и оборотного капитала предприятий. Целесообразно ввести налогообложение валютных спекуляций и операций в долларах и евро на внутреннем рынке. Нужны серьезные вливания в НИОКР в целях форсированного развития собственной технологической базы в затрагиваемых санкциями сферах — прежде всего, оборонной промышленности, энергетики, транспорта и связи. Необходимо завершить дедолларизацию наших валютных резервов, заменив доллар, евро и фунт золотом. В нынешних условиях ожидаемого взрывного роста цены золота его массовый вывоз за рубеж сродни государственной измене и регулятору давно пора его прекратить. Нужно поскорее ввести цифровой рубль, который мог бы использоваться для трансграничных платежно-расчетных операций минуя подверженную санкционному давлению банковскую систему. Следует поторопиться с созданием своего биржевого пространства и механизмов рублевого ценообразования на производимые у нас в избытке сырьевые товары. Предложить партнерам в Азии ввести мировую платежно-расчетную валюту на основе индекса национальных валют и биржевых товаров. Можно в одностороннем порядке снять санкции с украинских предприятий, облегчив заодно положение занятого на них русского населения. Может быть вновь выйти с инициативой единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока, приободрив здоровую часть европейской деловой и политической элиты. Попытаться создать широкую международную коалицию за восстановление норм международного права, включая нормы ВТО и МВФ, которые западные санкционеры беспардонно нарушают своими санкциями и торговыми войнами.
В общем, многое еще предстоит сделать для укрепления национального суверенитета в экономике. Американские санкции — это агония уходящего основанного на применении силы имперского мирохозяйственного уклада. Чтобы минимизировать связанные с ней опасности нужно ускорить формирование нового — интегрального - мирохозяйственного уклада, восстанавливающего международное право, национальный суверенитет, равноправие стран, разнообразие национальных моделей хозяйствования, принципы взаимовыгодности и добровольности в международном экономическом сотрудничестве.