С 17 по 26 июня после двухлетнего перерыва состоится мультиформатный фестиваль «Дикая мята», один из самых масштабных музыкальных фестивалей в России.
Продюсер фестиваля Андрей Клюкин рассказал о планах на 2022 год, кто и как формирует лайнап, как команда пережила отмену накануне открытия в прошлом году и почему «Дикая мята» до сих пор остается независимым фестивалем.
— Фестиваль не проводился два года. Значит ли это, что концепция нынешнего фестиваля изменится, учитывая все прошлые и настоящие обстоятельства? Или это останется «старой доброй» «Дикой мятой», к которой привыкла ваша аудитория?
— К идее проводить на фестивале два уикенда мы пришли пару лет назад. Наше решение еще больше укрепилось после того, как в прошлом году за несколько часов накануне открытия «Дикой мяты» нам спустили решение об отмене фестиваля. Эта экстремальная ситуация нам показала, что сейчас самое время воплотить нашу идею в жизнь. Естественно, концепция изменилась, потому что изменились обстоятельства. Многие наши друзья, известные музыканты, решили поддержать нас и выступить за символический рубль. При этом мы получили много предложений от самых разных артистов, но не все приняли, естественно. Я несу ответственность как продюсер фестиваля за наполнение и качество музыки. Естественно, мне было не очень приятно отказывать, но приходилось это делать. Мы сформировали программу первого уикенда с учетом отказов некоторых артистов выступать. Сейчас ждем еще согласия нескольких музыкантов.
— Расскажите подробнее о каждом уикенде.
— Первый будет похож на ту самую «Дикую мяту», которую все знают и любят. Второй, если вспомнить известную цитату, будет из серии «напитки покрепче», понимаете? Много электронной, альтернативной музыки, хип-хопа, но основную программу мы сформировали из инди-музыки. Главное, что мы продолжаем делать «Дикую мяту» как большой независимый музыкальный фестиваль, только жанров будет больше. Даже есть мысли сделать третий уикенд. Но это в будущем. У нас есть много музыки, которую хотелось бы показать. Мы не ретрофестиваль и каждый год мы хотим открывать новую музыку. Конечно, есть одноразовая музыка, как мы ее называем «быстрые углеводы». А есть новые мощные исполнители, которые не вписываются в концепцию классической «Дикой мяты», для таких мы и придумали «Дикая мята Wild».
— А как вам пришла идея о втором уикенде?
— Монтаж всей инфраструктуры фестиваля — это дело большое и затратное, оно идет достаточно долго. Строительство кемпингов, дорожек, водопровода, освещения — все это монтируется на три дня, и потом мы это убираем. Мы подумали, а почему бы не оставить все это еще на одни выходные? Это примерно похоже на то, как делают на фестивале Коачелла — продолжают праздник на определенный срок.
— В профильном сообществе фестиваля в ВК вы отвечаете на шквал вопросов о многочисленных отказах артистов и музыкальных групп участвовать в фестивале. Как будет сформирована программа с учетом этих отказов?
— За всю историю «Дикой мяты» мы ни разу не сталкивались с отказом артистов участвовать в программе, так как всегда корректно и последовательно выполняли все свои обязательства. Те отказы, с которыми нам пришлось столкнуться в этом году, связаны с геополитической повесткой, и это понятно. Но наш лайнап (ред. — список артистов, которые заявлены на фестиваль) сформирован так, что всегда есть группы, которые ожидают приглашения. Есть определенный пул музыкантов, готовых выступить.
— Как происходит формирование программы?
— Сразу же после окончания фестиваля мы уже получаем заявки и понимаем, кто будет выступать в следующем году. То есть в июне заканчивается «Дикая мята», и мы сразу видим список тех, кто может выступить через год. А в этом году этот список просто огромный! Связано это, прежде всего, с тем, что фестиваль из-за коронавируса не проводился два года подряд, заявок масса, поэтому у нас есть из чего выбирать. Один из главных скиллов «Дикой мяты» — это открытие новых исполнителей, которые впоследствии становятся известными. Например, Алена Швец, она теперь собирает большие залы, или «Космонавтов Нет», они лидеры по количеству прослушиваний. Даже когда у нас полностью сформирован лайнап, я все равно слушаю все заявки. Это связано с моим музыкальным прошлым, потому что хорошо представляю, как важно, чтобы артиста послушали больше, чем условных три человека. Отвечаю я не всем, потому что иногда это физически нереально, а тем, с кем я вижу наше дальнейшее возможное сотрудничество. Иногда писем бывает до 70 в день, и ответить всем просто невозможно.
— Кто определяет, будет участвовать конкретный исполнитель или нет?
— Это делаю я как музыкальный продюсер фестиваля. У каждого члена нашей команды есть свои обязанности, иногда я сверяю свои ощущения с другим продюсером, но это бывает нечасто. Вся ответственность за удачно составленную программу лежит на мне.
— Как вы пережили ситуацию в прошлом году, когда накануне открытия все отменили?
— Это были самые настоящие «американские горки», от отчаяния до желания дальше жить и работать. У нас уже все было готово, расселились в гостиницы музыканты, звукорежиссеры, приехали торговцы, у нас ярмарка на 200 мест, стоит детский сад, площадки. И в этот момент раздается звонок, и нас приглашают на беседу в правительство области. Все эти психологические стадии отторжения-торга-принятия уложились во мне минуты за три. Нам сразу сказали: «Мы даже не будем обсуждать сейчас о возможностях проведения фестиваля, а сразу обсудим, как будем вести в ситуации отмены».
— Что вы почувствовали в этот момент?
— Не передать словами. Адреналиновая волна — от желания умереть на месте до неверия, что все это происходит в реальности. Виноватых тут нет, сама ситуация такая, и времени на рефлексию у нас не было, как и возможности упиваться своим горем. Мы сразу начали думать, как быть в этой финансовой ситуации, потому что денег не было совсем на тот момент. Мы решили провести саундчек, чтобы это у нас осталось хотя бы на память как самая дорогая отмена в жизни. Параллельно с этим мы стали рассылать сообщения во все паблики, чтобы остановить тех зрителей, которые еще не приехали. Потом — демонтаж конструкций, так как все это арендованное и стоит денег. До пять утра мы общались с прессой, а в восемь утра нас разбудил помощник губернатора и предложил встретиться. Я в первый раз встретил чиновника такого уровня, который отнесся к ситуации с пониманием и помог нам. Губернатор попросил нас прислать смету на стройку, эту смету нам закрыли. Но оставались другие статьи расходы. И потом случилось то, что мы не ожидали. Некоторые диджеи и музыканты сказали, что на следующем фестивале они будут работать за рубль, многие зрители не стали сдавать билеты, чтобы нас поддержать. Благодаря этому мы остались должны не 96 млн рублей, а 12 млн.
Мы очень благодарны Tinkoff, которые организовали платформу, куда бы зрители могли сбрасывать донаты. Вся эта ситуация нас научила верить в людей и быть благодарными каждому, кто нас поддержал. А лично я… После таких выжигающих нервную систему эмоций я долго не мог чувствовать себя счастливым.
— Бывало ли такое за годы работы фестиваля, что вам предлагали большие деньги за выступление музыканта, но вы отказывали? Чем мотивировали?
— Конечно, было. Важно понимать следующее. За все годы существования «Дикой мяты» в обычном, не пандемийном, режиме, треть билетов расходилась в первый день объявления о фестивале. Зрители верят нам, что музыка будет интересной, и они не услышат какой-то пошлятины. Все, что у меня есть, как у продюсера фестиваля, это кредит доверия зрителей и наше имя. Так вот нарушить это доверие или продать его за деньги — это самое страшное. Понимаете, это странно — делать фестиваль за свои же деньги и показывать зрителям то, что ты сам не хочешь слушать. Это самое настоящее преступление перед зрителями, предательство их. А деньги предлагали не раз! Когда это происходит в категоричной полунасильственной форме, ты отвечаешь так же.
— А если предлагают выступление артиста за спонсорство? Соглашаетесь?
— Я отвечаю так: вы можете стать спонсором фестиваля, но певица такая-то или певец здесь выступать не будет. Иногда это бывает из-за того, что группа становится заложником неграмотного продюсера, который привык решать дела только таким способом. Я им вежливо предлагаю больше нам никогда не звонить. Это бывает часто, и суммы разные.
— Можете озвучить сумму?
— Да. Например, относительно недавно нам предлагали за выступление одного артиста 3 млн рублей. Такого рода продюсерам я предлагаю открыть отдельную сцену с надписью «Здесь играют за деньги». Но это предложение для людей с иронией. Естественно, такого никто делать не будет. Они говорят, мол, ну пусть поиграют ребята, от тебя убудет, что ли? Я им отвечаю: «В смысле, убудет? Этот фестиваль — вся моя жизнь, у меня седая борода, я занимаюсь этим шестнадцать лет, и продаваться я не собираюсь». Кто-то другой бы, возможно, закрыл бы фестиваль после прошлогодней отмены и открыл бы его под каким-нибудь другим брендом. Но мы не стали так делать, так как у нас есть ответственность перед зрителями, они привыкли, что нам можно доверять.
— А было так, что вы отказывали, а потом жалели?
— Было! Отказывал, а потом выяснилось, что и артист хороший, и музыка интересная, и говорит он неплохо. Понимаете, но они неправильно заходили, не по той дороге. Если бы этот музыкант сказал, мол, ребята, я только начинаю, никакой публики я к вам не приведу, но я готов выступить без гонорара, давайте попробуем. И скорее всего, этот артист бы у нас выступил. Нельзя приходить и совать нам деньги, ну не делается так.
— Во всех интервью вы называете фестиваль независимым. Какой именно критерий этой независимости? Может ли современный музыкальный фестиваль быть действительно независимым?
— Конечно, может. Например, музыкальный фестиваль имеет целью раскрутить какой-то бренд, это такое решение конкретной маркетинговой задачи. Или — есть некое медиа, как это было в свое время с «Нашим радио», который сделал фестиваль «Нашествие», я делал его в свое время. И это медиа продвигает свою музыку. Такие фестивали не будут брать даже интересного или известного музыканта, если он не соответствует их целевой аудитории или маркетинговой задаче. Владелец бренда определяет музыкальную политику фестиваля. Вот на «Дикую мяту» никто не может позвонить и сказать, что мы поставили не ту музыку. Это и есть независимость, свобода нашего самовыражения.
— «Дикая Мята» — это целый город, который требует для его создания больших усилий и вложений. Как вы решали вопросы создания этого города, если учесть, что многие компании ушли с рынка или заморозили свои маркетинговые активности?
— Это наша самая главная точка приложения энергии. Вопрос комфорта для зрителей – это то, над чем мы работали и будем работать в первую очередь. В прошлом году мы совместно с нашим партнером вымостили плиткой дорожки, построили бетонную лестницу и пандус. А уже сейчас мы строим глэмпинг: построено 10 модульных домиков со всеми удобствами, стоят подиумы под большие меблированные типи, полностью готов проект ресторана, а на 2023 год запланировано строительство коворкинга.
Да, действительно часть компаний покидает рынок, изменяют модель функционирования предприятия, которые зависят от западных комплектующих или материалов. Но эти изменения не выключают нашу с вами жизнь. Мы просто будет работать в тех условиях, которые есть: искать новых партнеров, предлагать каждому новому партнеру уникальный подход к интеграции не только на фестивале, но и в масштабной pr-кампании. У нас всегда был и есть именно такой подход к работе, поэтому «Дикая Мята» и растет, именно поэтому нам удается выстроить долгосрочные партнерские отношения с многими компаниями. И, конечно, мы на сегодняшний день открыты к переговорам и предложениям от компаний, которые связывают свой имидж с комфортом и удобством людей. От мебельных компаний и производителей банного оборудования, до производителей сантехники и энергосберегающих систем освещения.
А еще у меня мечта возвести на фестивальном поле строение — аналог портовым маринам, где есть комфортные душевые и ландромат, стационарные туалеты и комната матери и ребенка. У нас есть потрясающий, экономичный архитектурный проект, но, к сожалению, партнер, готовый его реализовать, покинул рынок. Так вот, пользуясь случаем, объявляю открытый поиск такого партнера, обещая креативную интеграцию длительностью в 5 лет, которые охватят 20 фестивалей!
— «Дикую мяту» вы называете самым безопасным фестивалем для молодых родителей с маленькими детьми. Какие меры безопасности и обеспечения комфорта будут предприняты в этом сезоне?
— За шестнадцать лет, которые мы проводим фестиваль, у нас не было ни одного серьезного правонарушения. Алкоголь у нас можно купить только в одном шатре, вынести его нельзя. По поводу безопасности — детям мы надеваем специальный браслет, на котором написан номер телефона родителей, у нас есть удобная комната матери и ребенка, там есть стиральная машина, абсолютно все необходимое. Мы предусмотрели отдельный детский кинотеатр, есть детский сад, где ребенок будет под присмотром психологов, пока когда родители смотрят концерт. У нас нет деструктивных зрителей. «Дикая мята» про мир и любовь.