Сформирует ли Петербургский экономический форум новую повестку.
Глава ВТБ Андрей Костин в статье, опубликованной в РБК накануне открытия ПМЭФ заявил о необходимости выработки новой парадигмы развития России. Ранее о пагубных последствиях для России от ее курса, предполагающего следование в рамках западной модели социально-экономического устройства говорили только представители реального сектора экономики.
Финансовое лобби стояло стеной: нет рынка кроме глобального рынка, и базельский стандарт пророк его. То, что очевидно на уровне банальной логики, наконец-то стало осознаваться, даже представителями протагонистами «западной» модели.
Модель глобализации на основе западной (долларовой) финансовой системы действительно долгое время приносила всем выгоду. Не в равной мере, не с равными результатами, но всем. Время «общей выгоды» закончилось в 2008 году, а после 2014 настало время избирательной выгоды в пользу США.
За время господства глобального стандарта в национальной экономике мы подчинили свои действия (принятие ключевых социально-политических решений) выработанным на Западе ориентирам. Сегодня, в эпоху разрушения единого экономического пространства, эти ориентиры перестают работать. Точнее, они начинают работать строго однонаправленно — в пользу того, кто их утверждал и устанавливал.
Самый простой пример — ВВП, учитывающий не рост реальной экономики, а скорость обращения денег. Например, военные расходы (самый большой военный бюджет США) ВВП увеличивает, а выращивание редиски на приусадебном участке никак на нем не отражается. Объем торговли наркотиками в Нидерландах и ликвидация техногенной катастрофы (разлив нефти) в Мексиканском заливе наращивает объем ВВП, а воспитание ребенка на дому никак на него не влияет.
Показатель ВВП ничего, кроме объема затрат не учитывает. Но сегодня ни одна страна мира не может игнорировать этот показатель при принятии политических решений. Все знают, что объем ВВП России составляет 2% от мирового ВВП, а ВВП США — почти 25%. При этом ВВП США на 85% состоит из банковских услуг и финансовых проводок по обеспечению мировой торговой системы. А если сдуть мировой финансовый пузырь, то чем станут российские 2% и во что превратятся американские 25%?
Если убрать из мировой экономики финансовый навес, то окажется, что реальный экономический потенциал США не сопоставим ни с китайским, ни с турецким, ни с российским. С учетом того, что природные ресурсы (капитальные активы) России оценены сейчас в 30 раз ниже среднемировых, становится понятно, какой потенциал роста здесь находится. Понятно, насколько важна Россия для мировой (в частности, западной) экономики.
Понятно и то, что отступать Соединенным Штатам в противостоянии с Россией и Китаем некуда. И что нас назад (в мир «общего» финансового рынка) уже не пустят никогда. А если быть точнее, то не пустят никогда на равных условиях, только как чернорабочих.
России необходимо найти собственный драйвер роста и способ его капитализации. Речь о самостоятельной (независимой от глобальной) модели роста.
А ведь это, заметим, меняет привычную иерархию секторов экономики. Банковский сектор должен вернуться на подобающую ему вторую (обслуживающую) позицию по отношению к реальному сектору, к производству. Сегодня кредитор диктует условия заемщику, а должно быть наоборот.
Российские банки уже не помнят (да и не знали), что прибавочную стоимость обеспечивает человеческий труд в реальном секторе экономике, забыли, что такое долгая и кропотливая (высокорисковая) работа с заемщиком. Российская банковская система выстроена на схеме, что деньги берутся из «бюджетной тумбочки», которую формирует валютная выручка.
Модель работала на удушение любой внутриэкономической инициативы, не связанной с экспортными доходами. Эта же модель мотивировала систему на постоянное ослабление рубля, что увеличивало экспортную выручку в «бюджетной тумбочке». Теперь должно быть иначе. И это логично следует из первого тезиса банкира.
Приоритетом банковской системы должна стать структурная трансформация экономики России, включая полный перезапуск законченных цепочек производства и стоимости и снижение зависимости от иностранных комплектующих.
Ещё одним приоритетом является девалютизация балансов в долларах и евро, диверсификация валютных платежей, переход на торговлю с дружественными странами в рублях и национальных валютах с использованием защищенной платежно-расчетной инфраструктуры, разработка и запуск инвестиционных инструментов в мягких валютах.
Речь о создании полноценной национальной кредитно-денежной системы, включающей в себя систему сбережений и основанную на ней инвестиционную модель роста. Речь не только о национальной системе, но и новой системе международных расчетов.
Понятно, что эта система должна быть основана не на долларе. Тогда на чем? На золоте? Юане? Наиболее реалистичным вариантом представляется система расчета на основе паритета нескольких валют. Именно так организована система безналичных заимствований МВФ. Но список валют, входящих в новую корзину, должен быть пересмотрен исходя из политических договоренностей, например в рамках БРИКС.
В общем, лед тронулся! К нашей элите (согласен со всеми замечаниями по поводу этого термина, но какая есть, такая и есть) медленно и печально приходит понимание, что основой устойчивого национального контура экономики является не внешнеторговый баланс, а общественное согласие вокруг системы распределения совокупного национального продукта. Причиной краха 90-х годов стало не нарушение валютного баланса, а крах общественного консенсуса. Примером тому — Вторая Мировая война, когда национальное единение сначала позволило удержать на плаву национальную экономику, а потом обеспечить ее резкий рост.
Элита начинает осознавать, что единственной ее опорой является национальное государство. Исторической целью политической (странообразующей) нации является не растворение своей государственности в общей среде, а извлечение максимальной экономической выгоды из своего геополитического превосходства. В общем, Питерский экономический форум обещает быть очень интересным.