Россия взяла на себя обязательства сокращать выбросы и наращивать их поглощение с помощью лесов. В преддверии очередной климатической конференции ООН, которая состоится в этом ноябре в Египте, эксперты обсуждают проблемы, которые встанут на пути страны в условиях обострившейся геополитической обстановки.
На международном уровне страны договорились о сохранении климата на Земле еще в 2015 году. С тех пор перед человечеством стоят две ключевые цели: сдержать прирост глобальной средней температуры ниже двух градусов по Цельсию сверх доиндустриальных уровней, а также приложить максимум усилий, чтобы ограничить рост температуры до 1,5 градусов по Цельсию.
На конференции ООН по изменению климата (СОР26) в Глазго в прошлом году большинство стран впервые заявили о том, как и когда они намерены достигнут сокращения выбросов до нуля, то есть углеродной нейтральности. Они сами решают, как и в какой степени они будут способствовать достижению заявленных ими целей. Однако каждые 5 лет страны будут сообщать о своем вкладе в общее дело (этот вклад будут определять на национальном уровне ОНУВ). А каждый последующий отчет каждой страны должен превосходить предыдущий.
Россия заявила о планах стать углеродно-нейтральной к 2060-му году. Достичь этого наша страна собирается, найдя баланс между снижением выбросом парниковых газов и наращивая их поглощение природными экосистемами. Как ожидается, поглощение их нашими лесами достигнет 75%. Технически это возможно, заметила Ирина Бахтина, директор по устойчивому развитию РУСАЛ, компании входящей в состав En+ Group. Но для этого России необходимы масштабные действия по всем фронтам: уход за лесами, их сохранение и развитие, а также превентивная защита от пожаров, говорят эксперты.
При этом непонятно, как будет идти реализация этого, с учетом накалившейся международной геополитики. Ведь климатическая политика может стать способом, чтобы сдержать Россию и ограничить возможности её развития на международных рынках. В этом ноябре 2022 в Египте пройдёт конференция ООН по изменению климата (КС-27).
Основная цель, закрепленная в Парижском соглашении, сегодня достижима, отмечает Анна Романовская, директор ФГБУ «Институт глобального климата и экологии им. Академика Ю.А. Израэля». При этом она указывает на негативную тенденцию: по официальным данным, с 2010-го года объемы поглощения парниковых газов российскими лесами снижаются, а объемы отходов растут — при том, что население страны так быстро не увеличивается. Так же как растут объемы вырубок лесов и пожаров в них.
Напомним, что в российским компаниям-экспортерам в скором времени придется платить трансграничный налог ЕС. Его намерены принять, чтобы уравнять производителей из Европы и стран за пределами союза. Согласно озвученным ранее оценкам KPMG, при базовом варианте налог будет введен в 2025 году и распространится только на прямые выбросы парниковых газов (которые образовываются непосредственно при производстве продукции). В этом случае нагрузка для российских экспортеров составит 33,3 млрд евро в 2025–2030 гг. «А надо понимать, что основные покупатели наших товаров — как раз в ЕС», — отмечает Анна Романовская.
По ее предположению, в текущей политической повестке «будут предприняты какие-то ограничения доступа к рыночным механизмам для России, — и возможно, что уже на ближайшей конференции ООН».
Планы по продаже квот на парниковые выбросы другим странам также вызывает беспокойство экспертов. «Чем больше Россия будет выполнять климатических проектов и продавать квот за границу, — тем меньше у нас станется места для маневра на собственные нужды. Сейчас мы используем самые недорогие варианты, связанные с восстановлением лесов и развитием экосистем. Если мы начнем активно продавать квоты за рубеж, то значительно сократим потенциал для собственных нужд, — рассуждает Анна Романовская. — Это ресурс маловозобновляемый, возможный только с применением новых технологий. Другие мероприятия будут уже более затратными для бюджета».
Речь идет о потенциально крупных суммах. Есть ряд исследований, которые говорят, что глобальная потребность декарбонизации за счет природно-климатических решений, при сценарии удержания глобальной температуры в пределах 1,5 градусов по Цельсию, составляет 5 млрд тонн углеродных единиц в год. «Возможная доля России при таком сценарии, с учетом того что у нас около 20% площади лесов, — примерно 1 млрд тонн в год», — говорит заместитель руководителя Центра ответственного природопользования Института географии РАН, доцент НИУ «Высшая школа экономики» Андрей Птичников. Из нее доля экспорта из России может составлять 580-860 млн тонн в год, в зависимости от потребностей внутреннего рынка. А возможная цена — от 30 до 100 долларов за одну углеродную единицу, отмечает он. «Стратегически важно как можно точнее определить потенциал монетизируемых лесоклиматических проектов, с учетом себестоимости этих углеродных единиц. Потому что никому не интересны эти единицы, которые дороже, чем технологические решения», — подчеркивает Андрей Птичников.
У других представителей отрасли схожие данные. По оценке эксперта в области сохранения климата Владимира Лукина, общий потенциал декарбонизации в России составляет около 700 млн тонн СО2-эквивалента. При этом общий потенциал, связанный с увеличением поглощающей способности экосистем, составляет 400-480 млн тонн. «Рост стоимости углеродных единиц будет продолжаться до 2050 года, и этот рынок будет одним из самых действенных инструментов в части реализации Парижского соглашения», — полагает эксперт.
В связи с известными событиями Евросоюз начал переходить на угольную энергетику — так что, возможно, мы даже в чем-то их опередим в плане достижения углеродной нейтральности, полагает начальник управления государственной инвентаризации и учёта лесов ФГБУ «Рослесинфорг» Станислав Федоров. По его оценке, на примере проекта по разведению лесного фонда на территории Волгоградской области, окупаемость составит около 30 лет. Восстановление после пожаров окупается гораздо быстрее. Но в реализации лесоклиматических проектов нужно помнить о людях, для которых все эти проекты и реализуются. «Кроме того, понятно, что у государства эти цели есть, так же, как и их финансирование, но деньги не бесконечны. И все эти глобальные цели могут быть достигнуты только совместно с климатическими проектами частного бизнеса», — отмечает он.
Есть и бизнес-примеры лесоклиматических инициатив в России. Эксперт, например, уделил внимание проекту РУСАЛа и En+ Group Олега Дерипаски по лесовосстановлению на гарях и охране лесов от пожаров в Красноярском крае и Иркутской области, а также проектам карбоновых ферм Сибура и комплексному лесоразведению Роснефти.
По оценкам экспертов, к 2050-му экспорт углеродных единиц может дать России больше, чем экспорт леса. Поэтому нужны более точные расчеты по проектам, которые планируется реализовать в этой области. Возможно, парадигма заключается в том, что лес постепенно станет источником не только древесины, но и услуг, которые можно продать. Кроме того, декарбонизация сегодня по сути становится атрибутом научно-технического развития страны. Если федеральные власти верно указали приоритеты в этом направлении, — инструменты декарбонизация в том числе рыночные, будут способствовать экономическому росту России.