В довоенных планах реконструкции Москвы были свои хорды, транспортные кольца и вылетные магистрали. А первым по-настоящему генеральным был план 1935 года.
Скорость, с которой развивается сегодня Москва, удивляет и восхищает. Взять, скажем, один только метрополитен, число станций которого за последние годы выросло почти вдвое — держать полную схему столичной подземки в голове, как это делали москвичи 1980-х, уже не получается.
С другой стороны, скорость застройки города «человейниками», как горожане скептически называют новые многоэтажные кварталы, удручает. Да, ради них уже не сносят целые кварталы, как в девяностых, а используют складские и производственные территории. Но новая застройка зачастую не учитывает многих сопутствующих проблем, которые она же и создает. Например, перегрузки автотранспортом уже существующих магистралей или парковочного пространства. Хорошо уже то, что в новых кварталах, как правило, сразу строят дополнительные школы, детские сады и поликлиники, чтобы не переполнялись имеющиеся.
Порой может показаться, что все изменения Москвы — стихийны, что никто не пытается прогнозировать, как должен развиваться город. Но это совсем не так. Сегодня в столице действует уже третий постперестроечный генеральный план развития, рассчитанный до 2035 года. То есть — ровно до столетия с момента принятия первого генплана реконструкции Москвы. Он был утвержден 10 июля 1935 года постановлением Совнаркома СССР и Центрального комитета ВКП(б). Полностью проект назывался «Генеральный план реконструкции Москвы на 10 лет и на ближайшие 3 года», и многие его положения страна успела выполнить до начала войны.
В 1932 году Моссовет объявил закрытый конкурс на проект генерального плана города. Это была, по сути, первая в истории Москвы попытка сделать так, чтобы развитие столицы шло не как получится, а как запланировано. Затея преследовала две цели. Во-первых, нужно было сделать так, чтобы главный город СССР превратился в живую витрину социализма в доказательство того, как изменилась к лучшему жизнь советских людей. С другой стороны, после возвращения Москве в 1918 году статуса столицы ее население увеличилось почти вдвое: с 1,9 млн человек до почти 3,8 млн.
Все эти люди с трудом размещались в старых московских кварталах. В отличие от бывшей столицы Российской империи, ставшей Ленинградом, Москва не увлекалась строительством доходных домов и вообще многоэтажной застройкой. И к началу 1930-х низенькие московские домики уже не могли вместить всех желающих. Проблему не решало повальное превращение бывших многокомнатных отдельных квартир в коммунальные. Характерный пример: в 1920-х под жилье отдали даже складские помещения на двух этажах ГУМа из трех! Да-да, здесь располагались коммуналки, в которых жилплощадь получали сотрудники наркоматов финансов, внутренних дел, культуры и даже работники ВЦИКа.
Превратить Москву в не страдающий от перенаселенности образцовый социалистический город и при этом сохранить сложившийся облик столицы было невозможно. Это хорошо понимали и организаторы конкурса, и многие его участники, которые предлагали порой неожиданные решения. Скажем, знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье предложил снести всю старую московскую застройку, сохранив только Кремль и Китай-город, а на освободившемся месте построить фактически новый город на основе доказавшей свою функциональность прямоугольной структуры.
Герман Красин — брат советского наркома внешней торговли Леонида Красина — создал проект на основе звездообразной схемы: плотно застроенный административный центр и поселки вдоль лучей-проспектов, разделенных зелеными зонами. Немецкий архитектор и градостроитель Эрнст Май выдвинул идею «города плюс городов-спутников». А лидер советских архитекторов-рационалистов Николай Ладовский предложил концепцию города-параболы. Москва, по его замыслу, должна была стать похожей на комету: «ядро» в виде старого центра и «хвост» в виде новых кварталов, динамически развивающихся вдоль Тверской улицы и Ленинградского шоссе. В перспективе же столица, по идее Ладовского, могла и вовсе слиться с Ленинградом, образовав гигантский мегаполис.
Представленные на конкурс 1932 года проекты были смелыми, они могли сделать Москву уникальной, ни на что не похожей. Но ни один из них не позволял быстро и кардинально решить все проблемы, стоявшие перед московскими градоначальниками и руководством СССР. Чтобы создать действительно рабочий план генеральной реконструкции города, в 1933 году в Москве организовали отдел планировки Моссовета и одиннадцать планировочных мастерских при нем.
Каждая из них отвечала за свое отдельное направление. В частности, мастерская №2 под руководством ленинградца Владимира Щуко занималась реконструкцией московского центра. Общее же руководство разработкой первого в истории генплана реконструкции Москвы осуществляли Владимир Семенов, который в 1932 году стал главным архитектором столицы и руководителем Архитектурно-планировочного управления Моссовета, и специалист в сфере планировки населенных мест Сергей Чернышев. За два года совместными усилиями разработали «Эскиз генерального плана Москвы», на основе которого в 1935 году и был утвержден Генеральный план реконструкции столицы СССР.
В описательной части совместного постановления Совнаркома СССР и Центрального комитета ВКП(б) об утверждении Генплана есть очень примечательный кусок. В нем говорится: «Широкое развертывание строительства Москвы без единого плана может в дальнейшем чрезвычайно осложнить жизнь и переустройство города. ЦК ВКП(б) и СНК СССР отвергают проекты сохранения существующего города, как законсервированного музейного города старины, с созданием нового города за пределами существующего. ЦК ВКП(б) и СНК СССР отвергают также предложения о сломке сложившегося города и постройке на его месте города по совершенно новому плану. ЦК ВКП(б) и СНК СССР считают, что при определении плана Москвы необходимо исходить из сохранения основ исторически сложившегося города, но с коренной перепланировкой его путем решительного упорядочения сети городских улиц и площадей. Важнейшими условиями этой перепланировки являются: правильное размещение жилых домов, промышленности, железнодорожного транспорта и складского хозяйства, обводнение города, разуплотнение и правильная организация жилых кварталов с созданием нормальных, здоровых условий жизни населения города».
Действительно, первый в истории Москвы генеральный план ее развития предусматривал именно такую трансформацию города, население которого к тому времени достигло 3,6 млн человек. Если бы не Великая Отечественная война, мы бы знали совсем другую Москву, с совсем другими основными магистралями и площадями, другими кольцами и радиусами.
Прежде всего, принятый в 1935 году генплан предполагал ограничить предельный размер населения Москвы в 5 млн человек. Тогда было бы совершенно реально обеспечить удовлетворение, как говорилось в постановлении, «бытовых и культурных потребностей этого населения (жилища, городской транспорт, водоснабжение и канализация, школы, больницы, торговая сеть, столовые и так далее)».
При этом в постановлении подверглась критике идея «универсального дома», воплощенная в знаменитом Доме на набережной работы архитектора Бориса Иофана. «Стремление к замкнутому размещению всех этих учреждений в каждом большом доме только для жильцов этого дома» ЦК ВКП(б) и Совнарком называли «неправильным». Генпланом предусматривалось, что школы, амбулатории, столовые, детские сады, детские ясли, театры, кино, клубы, больницы, стадионы и другие виды учреждений культурно-бытового обслуживания населения должны размещаться в центре ряда кварталов в расчете на обслуживание населения, проживающего не в одном, а в десятках домов.
«Десятками домов», о которых идет речь, должны были застраиваться новые кварталы, которые планировалось возводить на месте старых. Они должны были категорически различаться. Начать с размеров: генплан предполагал, что средняя площадь новых кварталов составит 9-15 га против прежних полутора-двух гектаров. Строить в них нужно было дома не ниже шести этажей, а на магистралях или в таких местах, которые требовали особенно выразительного или парадного оформления — от семи до четырнадцати.
При таком условии средняя плотность населения Москвы должна была составить 400 человек на один гектар городской застройки. В особенно удобных и ценных для застройки местах за счет повышения этажности она могла достигать и 500 человек. Но не стоит думать, что таким образом плотность московского населения падала в разы, а то и в десятки раз. Средняя плотность москвичей к середине 1930-х была даже меньше этого показателя: 350 человек на гектар городской застройки. При этом в центре города в пределах Садового кольца она достигала 1000 человек. Так что после реализации генплана в центре стало бы вдвое свободнее, а в городе в целом — чуть плотнее.
Какой могла бы стать Москва после полной реализации генплана 1935 года, можно судить по заложенным в документ показателям. За десять лет в городе планировалось построить 530 школ, в том числе 390 — в первые три года после принятия плана. В Москве должны были появиться 17 больниц и 27 диспансеров (6 и 3 в ближайшие три года), 50 кинотеатров, три дома культуры, детский дом культуры и семь клубов. В течение десяти лет город должен был получить около 2500 новых домов, и пятую часть из них собирались построить в первые три года.
Из центра предполагалось убрать транзитные железные дороги и сортировочные станции, большие склады и промышленные предприятия. А все опасные в пожарном отношении и вредные в санитарно-гигиеническом отношении предприятия, а также отдельные, большей частью мелкие предприятия, расположение которых мешает планировке улиц и площадей города, вообще планировалось, согласно генплану, вынести за пределы городской черты.
Москву-реку планировалось превратить в одну из основных городских магистралей, что позволяло наладить пассажирского и грузовое сообщение по воде в пределах города и транзитом через него. Но самое главное, городу «прописали» несколько новых магистралей, которые позволяли бы жителям перемещаться между районами без заезда в центр. Прежде всего, должен был появиться проспект от площади Дзержинского на юго-запад, где планировалась новая жилая застройка первой очереди. Закладывались три новых сквозных широких магистрали: от Измайловского парка до Ленинских гор, от села Всехсвятского (окрестностей нынешних станций «Аэропорт» и «Сокол») по Ленинградскому шоссе до завода имени Сталина (современный ЗИЛ) и от Останкинского парка на Серпуховское шоссе. Бульварное кольцо планировалось продолжить в Замоскворечье. А тогдашним Третьим кольцом должно было стать так называемое «парковое кольцо», которое соединило бы все парковые массивы города.
В первом московском генплане были предусмотрены и свои хорды. Их планировалось четыре: две от Белорусского вокзала до Комсомольской площади и Киевского вокзала, одна — от Комсомольской площади до Абельмановской заставы и одна — от Шелепихи через Октябрьскую площадь к заводу имени Сталина. А еще несколько новых радиальных улиц, «разгрузочные» параллельные магистрали к наиболее нагруженным существующим, одиннадцать новых мостов и четыре путепровода и переустройство канализации. Наконец, согласно генплану, московский транспорт за ближайшие три года должны были пополнить 2650 новых трамваев, 2500 такси, 1500 автобусов и 1000 троллейбусов.
Воплотить все эти планы помешала Великая Отечественная война. А после Победы довоенные расчеты и наметки не раз корректировались: появились восемь (семь возведенных и одна недостроенная и разобранная) сталинских высоток; возникла идея МКАД и защитного зеленого пояса. Потом пришло время хрущевских пятиэтажек и брежневских девятиэтажек. Но многие элементы Генплана реконструкции Москвы 1935 года можно видеть и сегодня. Например, расширенную Тверскую улицу и реконструированное Садовое кольцо, Манежную площадь с гостиницей «Москва» и зданием Госплана (в нем сейчас размещается Госдума), многие московские набережные и парки. В конце концов, даже «Вставная челюсть Москвы» — Новый Арбат — тоже предусматривался тем Генпланом. Хотя и в совсем другом виде.