80 лет назад 18 января была прорвана блокада Ленинграда, длившаяся с 8 сентября 1941 года.
Буквально с первых же дней после прорыва блокады — уже с февраля — в городе прекратился голод. Стали действовать «нормы продовольственного снабжения военного времени», установленные для других промышленных центров страны. Пищевые комбинаты начали постепенно переходить на продукцию мирного времени. На Кондитерской фабрике имени Н. К. Крупской возобновилось производство конфет ленинградской марки «Мишка на Севере».
И все это при том, что полностью блокада была снята только годом позже — в январе 1944-го.
К началу блокады в городе проживало около 3 млн человек, к которым добавились еще 300 тысяч эвакуированных из Прибалтики. В Ленинграде было 27 624 жилых дома.
В связи с недостатком топлива с 17 ноября 1941 года было запрещено расходовать тепловую энергию на снабжение населения горячей водой, а с 6 декабря прекратилось центральное отопление жилых домов. И это при том, что морозы стояли аномальные: средняя температура января была −18,7 °C (по наблюдениям за период 1753-1940 года она составляла −8,8 °C), а на пиках мороз доходил до −32,1 °C. Водопровод и канализация замерзли.
Суточная норма потребления хлеба для служащих, иждивенцев и детей в ноябре составляла 125 граммов. Других продуктов питания не выдавали. В декабре и январе, после начала работы «Дороги жизни», пайка выросла до 200 и 250 граммов соответственно, а к концу февраля достигла 400 граммов. Но к тому времени за три месяца от голода и холода умерли более 250 тысяч человек.
Главным отопительным средством для обитаемых квартир стали печки-буржуйки, выпуск которых был налажен уже в декабре 1941-го. В них жгли всё, что могло гореть, в том числе мебель и книги.
Зимой 1942 года и жертв голода и мороза было уже меньше. Удалось эвакуировать почти 600 тысяч человек, жилые дома отапливали 135 тысяч буржуек. Помимо хлеба стали выдавать макароны и сахар.
12 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов после длительной артподготовки начали сближение и 18 января соединились в районе Рабочих посёлков № 1 и 5. В этот же день был освобождён Шлиссельбург и очищено от противника всё южное побережье Ладожского озера. Пробитый вдоль берега коридор шириной 8-11 километров восстановил сухопутную связь Ленинграда со страной. За следующие семнадцать суток по берегу были проложены автомобильная и железная «Дороги победы». Через этот коридор началась поставка продовольствия, эвакуация детей и пожилых людей.
Переосмысливая историю во времена перестройки, исследователи стали задавать вопросы: а можно ли было прорвать блокаду раньше или вовремя эвакуировать мирное население из Ленинграда? Эти вопросы «Эксперт» задал современным военным экспертам и историкам. Но прежде, чем предоставить им слово, обратимся к документальным фактам, не вызывающим ни у кого сомнений.
Осенью 1941 года, сразу после установления блокады, советские войска предприняли две операции для восстановления сухопутной связи Ленинграда с остальной страной. Наступление велось в районе так называемого «синявинско-шлиссельбургского выступа», который в итоге и был освобожден в 1943 году. Но в 1941 году обе попытки закончились неудачей. В их ходе погибли более 50 тысяч бойцов Красной армии. Затем все силы были брошены уже на битву под Москвой.
Очередная попытка прорыва блокады Ленинграда в январе 1942 года привела к неудаче: окружению и разгрому войск Волховского фронта. Следующая атака блокадного кольца состоялась в августе-сентябре 1942 года и вновь завершилась поражением.
О том, была ли возможность эвакуировать из города мирное население, недвусмысленно говорится в опубликованном после войны приказе Адольфа Гитлера от 7 октября 1941 года (№ S.123): «Не принимать беженцев и выталкивать их обратно на неприятельскую территорию». А еще раньше, в приказе от 22 сентября, прямо предписывалось уничтожить всех жителей Петербурга (так город называли в рейхе) и стереть город с лица земли.
«Людей пытались эвакуировать, равно как и завозить продукты в Ленинград. Через “Дорогу жизни” по Ладожскому озеру и по воздушному мосту. Но возможности были очень ограничены, — рассказал «Эксперту» военный аналитик Игорь Коротченко. — При этом работали оборонные предприятия Ленинграда, функционировала система государственного управления. Из города вывозили детей, стариков, раненых, но невозможно было вывезти всех. Вопрос эвакуации — это вопрос возможностей. Что можно было — делали. Для остальных делалось все возможное, чтобы город жил и сопротивлялся. И ждал, когда армия, сражаясь, осуществит прорыв блокады. А многие жители и вовсе отказывались от эвакуации.»
Особое место в жизни города заняли незрячие слухачи. Большинство невидящих были эвакуированы, но около 300 решили остаться. Впервые в истории такие люди были призваны в армию. Для обнаружения вражеских самолётов применялась поисковая система «Прожзвук», состоявшая из прожектора и «слухача» — оператора звукоулавливателя. Успех работы системы зависел от слуховых способностей человека, которые у незрячих, как известно, часто развиты гораздо лучше.
Отказывались от эвакуации многие женщины и дети, работавшие на заводах.
«Наверное, можно было не допустить и блокады Ленинграда, и того, чтобы Гитлер дошел до Москвы. Могли и не проиграть приграничные сражения при вторжении Германии. Тем не менее, проиграли, хотя не уступали ни в количественном, ни в качественном составе техники и вооружения. Но это сейчас мы видим события такими, какими они произошли. А тогда ситуация развивалась непредсказуемо, — поделился с «Экспертом» старший научный сотрудник НИИ Военной истории Владимир Фесенко. — Если бы заранее знали, что Ленинград попадет в блокаду — могли бы эвакуировать всех невоенных людей из города. Могли бы эвакуировать и Москву, не дожидаясь битвы под Москвой, исход которой был непредсказуем.»
Но в Ставке не ожидали столь стремительного развития событий, полагает Фесенко. К тому же никто не хотел паники, которая неизбежно возникла бы при массовой эвакуации из столиц. В первую блокадную зиму вопрос Ленинграда отошел на второй план, потому что уже стоял вопрос о том, устоит ли Москва. Дезинформация противника на оккупированных территориях вообще строилась на том, что Москву и Ленинград уже сдали. Такое воздействие на людей при отсутствии информации имело значение. А эвакуация, убежден Фесенко, — первый признак того, что город собираются сдавать. Наверное, командование фронтами и руководство Ленинграда оценивали ситуацию так, что эвакуация не нужна. Наоборот, в Ленинград эвакуировали людей с западных территорий. Никто не хотел верить в то, что Ленинград окажется в блокаде. Но сейчас, считает историк, некорректно давать оценку тем решениям руководства страны и города.
«Сейчас неуместно обращаться с какими-то претензиями к нашим предшественникам, — уверен Игорь Коротченко. — Нужно в целом оценивать ситуацию и понимать, что жизнь в блокаде — это подвиг советского народа и ленинградцев, пример мужества, единственный, наверное, в современной истории образец массового героизма такого уровня. Прорыв блокады стал праздником для всего советского народа.»
Сопротивление Ленинграда, считает Коротченко, та планка, на которую следует равняться в нынешних непростых условиях, когда войну против России, как когда-то третий рейх, ведет НАТО. Не следует говорить сегодня о каких-то провалах и ошибках, если они и были, полагает эксперт. Потому что народ смог сохранить свою историческую столицу от оккупантов.
«Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Сейчас вот происходят события на Украине, а лет через 80, когда это будет вспоминаться, многие скажут, что все можно было сделать иначе, - говорит Владимир Фесенко. — Я бы больше говорил о заслугах жителей Ленинграда, которые в немыслимых условиях работали на оборонных заводах. О заслугах солдат и тех жертвах, которые были принесены для прорыва блокады. О подвиге народа. О героизме тех, кто выжили и кто не выжил. К большому сожалению, почти всю Великую Отечественную Войну нам пришлось учиться. И учителя у нас были страшные.»