Вопросы, в том числе весьма острые, порождаемые активной миграцией в РФ из соседних азиатских стран, стали предметом пресс-конференции Совета по правам человека при президенте РФ.
Точное количество трудовых мигрантов в России остается числом неизвестным. По данным аудиторской сети FinExpertiza со ссылкой на данные МВД и ФСБ, в 2022 году их приехало 3,47 млн человек, что на треть больше, чем в позапрошлом году. Но сколько из них остается в России, а сколько возвращается на родину, это в условиях единого безвизового евразийского пространства сосчитать сложно. Раньше этим пыталась заниматься ФМС, но ее упразднили.
По данным Росстата за 2022 год, число состоящих на учете мигрантов в России составило 16,9 млн человек. Сюда можно добавить тех, кто приехал, но на учет не встал, и отсюда же вычесть тех, кто встал на учет, но уехал. В общем, статистика весьма приблизительная.
Еще сложнее дело обстоит с детьми трудовых мигрантов. Их количество просто неизвестно, что и признал глава СПЧ Валерий Фадеев на пресс-конференции в РИА Новости, посвященной проблемам, связанным с миграцией. Трудно даже предположить, сколько таких детей не учатся в школе и даже не знают языка страны, в которой живут.
«Есть разные оценки, но похоже, что среди детей с миграционной историей от половины до трех четвертей знают русский язык плохо, или не знают совсем, и учиться они не могут, - говорит глава СПЧ. — Закон в России таков, что все дети, в том числе дети неграждан, имеют право учиться в школе. Но как они могут учиться, не зная языка? Чтобы реализовать право любого ребенка учиться в школе, нужно обучить его языку. Такие курсы создаются. Но, возможно, требуется внести изменения в законодательство о том, что все дети мигрантов должны обязательно и бесплатно обучится русскому языку прежде, чем идти в школу».
В СПЧ считают, что в работе этих курсов должны будут принимать участие учителя тех школ, куда потом пойдут учиться эти дети. Тогда учителя будут заинтересованы в том, чтобы дети действительно понимали русский язык настолько, чтобы понимать школьную программу.
По сведениям, которыми располагает СПЧ, существует множество случаев, когда семьи мигрантов, даже получивших российское гражданство, препятствуют своим детям в посещении школ.
«Сколько этих случаев — мы не знаем, учета нет, - признается Фадеев. — Похоже, что речь идет о тысячах или даже десятках тысяч. Этот вопрос требует изучения».
По мнению главы СПЧ, проблему следует изучить и добиться того, чтобы все дети из мигрантских семей, достигшие школьного возраста, знали русский язык и ходили в школу.
Проблема и в том, что многие женщины-домохозяйки, уже получившие гражданство, не знают русского языка сами и изучать его не хотят. Так откуда же его будут знать дети?
«Эти женщины исправно получают детские и все другие пособия, материнский капитал, — констатирует Фадеев и добавляет. — У меня предложение жесткое, оно требует обсуждения, но я считаю, что владение русским языком должно быть обязательным условием для получения пособий».
Необходимо стимулировать мигрантов и их детей к интеграции в российское общество. Но есть еще одна проблема. По статистике, в Московском регионе и Санкт-Петербурге доля детей мигрантов достигает 20 и 10 процентов (соответственно) от общего числа учащихся. Есть школы, где до половины учеников — из иностранных семей, не так давно приехавших в Россию.
Такая ситуация создает проблемы и для их интеграции, поскольку они создают свое сообщество в школе. И — для других детей. В СПЧ предлагают подумать над тем, чтобы ввести ограничения по проценту детей мигрантов в одной школе. По мнению учителей, предел уровня детей иностранцев — 15-20 процентов в одном классе. Иначе учить класс становится невозможно.
Проблемы иногда создают и родители-мигранты, если они составляют активное большинство. Например, известно немало случаев, когда родители-мигранты пытались добиться запрета на новогодние подарки в школе и на то, чтобы в школах устанавливали новогоднюю елку.
По мнению принявшего участие в пресс-конференции главы Национального антикоррупционного комитета, члена СПЧ Кирилла Кабанова, работодатель должен нести ответственность за привлекаемую из-за границы рабочую силу. На практике же очень часто цель работодателя — заплатить как можно меньше за тяжелую работу, при первой возможности перевести мигранта на нелегальное положение и не платить налоги с его зарплаты.
По словам Кабанова со ссылкой на данные Минтруда, как минимум 70% мигрантов не платят налоги. А если работники уходят с предприятия, на которое они приехали, такому работодателю неважно, куда они уходят, он выписывает себе из-за границы новых мигрантов. А мигранты прошлых волн часто создают анклавы по этническому признаку, в том числе и преступные сообщества.
«И мы часто слышим от чиновника: для такой-то отрасли нужно еще полмиллиона мигрантов. А куда делись прошлые полмиллиона?», — спрашивает Кабанов.
Часто в анклавах, которых стало много, например, в Московской области, нет ничего плохого. Но все же, они иногда берут под контроль жилищные управляющие компании, и тогда устроиться на работу в них дворником или озеленителем становится невозможно для местного жителя. А порой, вместо интеграции через образование, создают свои закрытые религиозные школы, в которых обучают детей на родном языке не очень понятно, чему.
«Правоохранительные органы, когда сталкиваются с незаконной школой или молельным местом, бездействуют, потому что известно, какую острую официальную реакцию может вызвать со стороны посольств тех стран, откуда приехали гости, любое неосторожное действие власти», — говорит Кирилл Кабанов.
Впрочем, как отметил Валерий Фадеев, вопросы трудовой миграции — сфера деятельности правительства, а не СПЧ. А вот реализацию права детей учиться — а для этого знать язык обучения — президентский совет обещает взять под контроль.