Германия продолжает сильно зависеть от китайских поставок отдельных видов ресурсов. У Берлина пока нет возможности изменить ситуацию. Разрыв с Китаем будет иметь катастрофические последствия для немецкой экономики и общества.
Правительство ФРГ представило первую в современной истории страны стратегию внешней политики на китайском направлении. В документе выделены основные принципы развития немецко-китайских отношений: сотрудничество, конкуренция и системное соперничество. Внимание уделяется вопросам экономического взаимодействия и возможному партнерству на климатическом направлении, хотя в стратегии четко превалирует посыл о готовности ФРГ к политэкономической конфронтации с КНР при возникновении необходимости. Документ корректирует не только внешнеполитический курс Германии, но и систему принятия решений в Европейском союзе.
13 июля на сайте министерства иностранных дел Германии был опубликован текст стратегии Федеральной Республики в отношении КНР. Это первый доктринальный документ, посвященный состоянию и перспективам развития отношений между Германией и Китаем в XXI в. Главный тезис немецкой стратегии выражен одним словосочетанием: «Китай изменился». Иначе говоря, авторы обвиняют Пекин в ухудшении двусторонних отношений. С одной стороны, этот текст можно охарактеризовать как следование в фарватере американской внешней политики. С другой, нельзя не заметить, что одновременно Берлин пытается удержать статус лидера в ЕС.
Несмотря на то, что документ посвящен политике Германии в отношении Китая, он заключает в себе несколько смысловых блоков — 1) ФРГ-Китай; 2) ФРГ-ЕС; 3) ЕС-Китай; 4)ЕС-Европа; 5)ЕС-Мир — которые, в свою очередь, характеризуют обновление внешнеполитической стратегии Германии в целом. Цель такого обновления очевидна — сохранение за Берлином статуса лидера европейского сообщества и конкретно — европейской дипломатии. На протяжении последних двух лет ФРГ посвящала больше времени внутренней политике. Сначала это было связано с избранием нового правительства, а позже с нарастающими экономическими проблемами. Ухудшение отношений с Россией в феврале 2022 г. сделало Германию и все европейское пространство более зависимыми от Соединенных Штатов, по сути замедлив становление ЕС как полностью самостоятельного субъекта международных отношений. Помимо этого, позиции Германии начали теснить внутри самого ЕС. С одной стороны большую роль пытается играть Франция, предлагая, например, альтернативный канал связи с Китаем. С другой, восточноевропейские страны, такие как Польша и Венгрия, создают отдельные, но ощутимые сложности для Германии в вопросах общеевропейской политики. Таким образом, немецкая стратегия в отношении Китая — попытка Берлина дать свое видение международных отношений и, одновременно, претензия на некую внешнеполитическую субъектность.
1: Германия минимизирует риски, связанные с Китаем. Это обусловлено стремлением Берлина подготовить свою внешнеполитическую систему к новым реалиям. Последние включают в себя не только весомую роль КНР в мире, но и более общие тенденции: перестройку глобальных цепочек поставок, усиление протекционизма в международной торговле, постепенный решоринг или френдшоринг производств. Китай остается главной темой рассуждений, но это не столько в силу его «изменения» или отхода от реформ, сколько ввиду его значения для мировой экономики. Немалую роль в формировании новой стратегии сыграли и «черные лебеди», такие как пандемия и последовавший за ней кризис.
2: В документе не раз подчеркивается, что стратегия Германии в отношении КНР связана и даже произрастает из общего подхода стран ЕС к Китаю. Само по себе высказывание сомнительно, так как спектр воззрений на Пекин в рамках ЕС очень широк: от враждебного (Литва) до умеренного (Франция). Например, Франция еще в мае подписала с Китаем ряд контрактов, поэтому вряд ли она намерена начать с ним полномасштабное системное соперничество. Тем не менее, документ можно рассматривать как проект новой архитектуры европейской внешней политики, предложенный Германией. То есть, это только начало оформления нового подхода в том числе и в отношениях с Китаем. Другое дело, что пока трудно понять, насколько активно он будет перениматься другими странами ЕС.
3, 4: В документе формулируется ряд условий для более стабильных китайско-европейских отношений. Несмотря на превалирование жесткой риторики, не исключается и сотрудничество. Тем не менее, исходя из сложившегося на 2023 г. внешнеполитического контекста, можно констатировать, как минимум, замедление экономического сближения КНР и ЕС. Так в документе указана невозможность «на данный момент» ратифицировать Соглашение по взаимным инвестициям 2020 г. Кроме того, авторы стратегии подчеркнули необходимость обеспечения защиты критической инфраструктуры, что практически блокирует любые попытки китайских телекомов развивать 5G в Европе. Также предлагается доработать систему принятия внешнеполитических решений на уровне ЕС посредством расширения спектра вопросов, решения по которым принимаются квалифицированным большинством. Это может ослабить позиции КНР в двусторонних переговорах со странами-членами ЕС и осложнить работу таких совместных китайско-европейских форматов, как «14+1».
Кроме того, одно из предложенных нововведений предусматривает включение позиции по Китаю в критерии для вступления в ЕС. Это одна из наиболее важных деталей документа, ведь если раньше в основном учитывались внутриполитические нормы и уровень экономического развития государств-аспирантов, то теперь большее внимание будет уделяться и их внешнеполитической ориентации.
5: Последний блок является одновременно и связующим для остальных. Стратегия не только или даже не столько об отношениях с Китаем, сколько о стремлении Германии сделать ЕС (с собой как негласным лидером) еще одним центром уже не экономическим, а геополитическим. Отсюда — намерения развивать европейский аналог «Одного пояса-одного пути» и активизация политики в регионах, где ранее позиции ЕС были не так очевидны. Например, 17 июля ЕС совместно с Аргентиной, Бразилией, Чили, Колумбией, Эквадором, Мексикой, Уругваем, Перу и еще 13 странами региона подписали декларацию о формировании цифрового альянса, нацеленного на развитие сотрудничества в сфере инноваций, цифровых технологий и космоса. Кроме того, инициатива нацелена на развитие межрегиональных инвестиций в цифровые технологии посредством инициативы Global Gateway (аналог китайского «Одного пояса-одного пути»).
Китайскую стратегию правительства Германии прокомментировал для "Эксперта" научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России Артем Соколов.
Почему именно сейчас появилась эта стратегия? В ней специально отмечается, что она основывается на общеевропейском подхода к Китаю. Но совсем недавно Европа пыталась стабилизировать отношения с Поднебесной (поездка Фон дер Ляйен и Макрона в Пекин, визит Шольца). Не противоречит ли содержание немецкого документа общеевропейским целям в отношениях с Китаем?
Создание стратегии в отношении Китая планировалось еще с 2019 г. Вопрос актуализировался после победы на выборах в Бундестаг социал-демократов. Также этому способствовал разрыв российско-германских торгово-экономических связей после начала СВО. Документ предписывает готовность ФРГ согласовывать свою политику с Брюсселем и европейскими партнерами, поэтому его содержание сложно назвать противоречащим общеевропейским целям отношений с Китаем. Он не может соответствовать политике на китайском направлении всех прочих стран объединения, но нацелен на демонстрацию готовности Германии действовать сообща.
В тексте выделено три измерения дальнейшего развития немецко-китайских отношений: сотрудничество, конкуренция, системное соперничество. Что-то подобное просматривается в стратегии США в отношении Китая (чередование соперничества и сотрудничества). Насколько в Германии уверены в готовности КНР работать в этих условиях?
Триада «сотрудничество, конкуренция, соперничество» в контексте германо-китайских связей присутствует в программных документах ФРГ уже давно. Это доктринальная норма немецкой внешней политики на китайском направлении. С учетом места Китая в мировой экономике, игнорировать его и сводить все к вражде невозможно было раньше, а уж тем более сейчас. Но в самом тексте больше места уделяется последним двум видам взаимодействия. Тем не менее, Германия продолжает сильно зависеть от китайских поставок отдельных видов ресурсов. У Берлина пока нет возможности изменить ситуацию. Разрыв с Китаем будет иметь катастрофические последствия для немецкой экономики и общества. Так вот, триада и есть способ выйти из этой дилеммы и немного смягчить риторику.
В тексте, можно сказать, превалирует ценностный подход. Значит ли это, что документ направлен не только во вне, но и во внутрь? Например, Правительство пытается объяснить избирателю смену политики в отношении Китая. Или же это исключительно для международной аудитории?
Ценностный подход действительно занимает важное место. Кстати, в первой редакции его было еще больше. Прежде всего это связано с позицией главы МИД Анналены Бербок. Тем не менее, в результате консультаций с администрацией канцлера, некоторые формулировки были смягчены. Однако ценностный подход продолжает присутствовать. Он направлен и во вне, и во внутрь. Ценностная внешняя политика остается важной частью немецкой дипломатии. По крайней мере, это останется так пока партия Зеленых будет контролировать ведомство. Для Китая это сигнал, что Германия будет обращать внимание на нарушения прав человека и другие вопросы типа Тайваня и т.д. Берлин не собирается закрывать на это глаза. Однако ясно, что реальных рычагов влияния на ситуацию у ФРГ нет.
Есть ли в Германии политические силы, несогласные с нарастанием антикитайской риторики правительства Шольца? Какова возможная реакция крупных корпораций?
Такие силы есть, но их недовольство, как и в случае с антироссийской риторикой, не столько следствие симпатий в отношении РФ или Китая. Это следствие в целом их несогласия с политикой Шольца. Здесь выделяется партия Альтернатива для Германии, рейтинги которой сильно выше, чем у правящей партии. Но надо понимать, что у АдГ нет четкой позиции в отношении Москвы или Пекина. Есть только позиция о недопустимости вмешательства в их внутренние дела. Именно АдГ и Левые будут критиковать этот документ. ХДС будет стремиться представить себя защитником немецкого бизнеса, сильно зависящего от Китая, но вряд ли будет критиковать его системно. Останься они у власти, вряд ли бы документ имел иной смысл. Хотя Меркель, в силу опыта, могла действовать более свободно на китайском направлении и работать в духе сотрудничества. Но это все в прошлом.
Крупные корпорации, скорее всего, останутся этим документом недовольны. Процесс де-индустриализации ФРГ продолжается. Компании могут показать свою позицию ногами: взять и уйти, например, в тот же самый Китай.
Насколько долгосрочным является нынешний негативный тренд в германо-китайских отношениях. Какое влияние он имеет на отношения между ЕС и КНР?
Негативный тренд будет продолжаться довольно долго. Это только начало. Связан он не столько с позицией Берлина, сколько с позицией Вашингтона. Динамика германо-китайских отношений все больше зависит от развития американо-китайских отношений. Если раньше ФРГ сохраняла значительную автономию в диалоге с РФ и КНР, то теперь все иначе. Правительство Шольца провозгласило концепцию «Цайтенвенде» (смена эпох), подразумевающую укрепление трансатлантических связей. Поэтому внешнеполитической автономии в отношениях с Китаем или РФ у Берлина будет все меньше. Поскольку пока нет перспектив улучшения американо-китайских отношений, мы не увидим улучшения германо-китайских и, соответственно, улучшения отношений между ЕС и КНР.