В околоземной пилотируемой космонавтике намечается свежая волна

Точнее говоря, отношения поддерживаются примерно на одном уровне в рамках сотрудничества на МКС, сотрудничества по марсоходу Curiosity [«Кьюриосити», (в переводе с английского – «любопытство», «любознательность»), марсоход третьего поколения, разработанный НАСА для исследования кратера Гейла на Марсе в рамках миссии «Марсианская научная лаборатория» – Монокль]; там есть еще пара проектов с космическими аппаратами. В целом, казалось бы, договариваться не о чем – все продолжает работать, как работало. 

Однако здесь, наверное, важно обговорить будущее сотрудничества стран, потому что сейчас неопределенной остается роль России в совместной работе по МКС, ведь все страны-участники проекта, кроме России, договорились ее эксплуатировать до 2030 года, а наша страна ранее озвучивала готовность выйти из проекта в 2028 году.

И, вероятно, ключевой разговор в ходе того визита был о том, насколько Россия готова продолжать участвовать в этом проекте, поскольку это важно не только, собственно, для Москвы, но и для Вашингтона. Америка считает Международную космическую станцию по большей части своей и, в общем-то, оправданно – по объему и по бюджетам наибольший вклад в МКС именно у США.

Тем не менее, станция может летать только совместными усилиями сторон. Да, сейчас Илон Маск начинает развивать свою технику, чтобы хотя бы частично заменить роль России на МКС, но пока она не дотягивает до тех базовых возможностей, которые есть уже у российского сегмента.

В частности, поддержание орбиты станции – это ключевая функция, которую Россия выполняет на МКС. Точнее, наша страна занимается своей программой, но в совместном участии самый важный вклад России состоит именно в том, что она поддерживает высоту орбиты МКС и не дает ей падать. В прежние годы Россия еще космонавтов запускала, в том числе американцев, однако сейчас у США есть свои собственные средства доставки.

Но, тем не менее, Америка и НАСА [Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства – Монокль] хотят продолжать работать с Россией на МКС; американское агентство заинтересовано в том, чтобы Россия оставалась на станции к 2030 году, а, может быть, и позже. 

— Однако, как отмечалось, месяц назад стороны договорились об эксплуатации МКС до 2028 года, а ее сведение с орбиты будет производиться до 2030 года включительно.

— Я лично считаю, что программа МКС будет продолжена дальше 2030 года. Хотя сейчас все чаще идут разговоры о том, что от нее надо отказываться, но реально замены для МКС, даже какой-то близкой ей альтернативы, ни в одной из стран нет, так что пока рано говорить об отказе от ее эксплуатации. Как я думаю, станция еще будет летать – совсем до упора. 

Кроме того, ранее, примерно год назад, НАСА высказывала свои сомнения по поводу надежности российского сегмента МКС, где была утечка воздуха. Однако, вот как раз буквально месяца два-три назад Дмитрий Баканов сообщил, что все-таки эту утечку наконец устранили – самая главная техническая угроза, которая существовала для МКС, устранена. И это в общем-то означает, что можно летать дальше и не бояться о будущем. 

Технически станция может летать дольше, и решение о ее закрытии может быть только политическим, но здесь уже оно не от Баканова, собственно, зависит. Поэтому, скорее всего, речь шла именно о том, чтобы летать вместе как можно дальше.

Поперек экватора, или все-таки вдоль?

— Но при этом Россия работает над созданием Российской орбитальной станции (РОС): в рамках утвержденного в прошлом году графика предполагается произвести шесть орбитальных модулей и вывести их на орбиту с 2027 по 2033 год. Предполагается, что ее запуск и использование откроют новые возможности, в том числе, за счет полета новой станции на полярной орбите (более 90 градусов по сравнению с наклонением МКС в 51,6 градуса). Что можно сказать о ее перспективах?

— Что касается РОС, о которой «Роскосмос» объявлял еще несколько лет назад, и которая сейчас выглядит главной альтернативой российской пилотируемой космонавтики вместо МКС, то, судя по всему, денег на этот проект выделяется не так много, как «Роскосмос» надеялся – и если вообще будет выделяться. Сегодня, кстати, государственная программа финансирования этой станции так и не утверждена. 

И здесь характерно, что именно Дмитрий Баканов, когда он пришел на пост главы «Роскосмоса», заговорил об изменении орбиты станции. Да, «Роскосмос» несколько лет, еще начиная с Рогозина [Дмитрий Рогозин, в 2018–2022 годах был генеральным директором государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос» – Монокль], потом при Борисове [Юрий Борисов, с июля 2022 года по февраль 2025 года возглавлял «Роскосмос» – Монокль], говорил о том, что станция будет летать на полярной орбите, то есть, практически поперек экватора, пролетая над полюсами.

В этом есть смысл, если, например, наблюдать, со станции за поверхностью Земли, то есть использовать ее как метеоспутник или спутник для дистанционного зондирования планеты, но вообще этим занимаются именно спутники, а не пилотируемая космонавтика. Здесь это не совсем оправданно, но были другие мотивы, которые склоняли Роскосмос к тому, чтобы менять орбиту: при запуске с космодрома Восточный это безопаснее для экипажей. 

Однако сейчас Баканов заговорил о том, что, в принципе-то, орбиту можно оставить прежнюю, 51 градус – ту, на которой летает Международная космическая станция, на которой летали и станция «Мир» [советская и российская пилотируемая научно-исследовательская орбитальная станция, находившаяся в околоземном космическом пространстве с 1986 года по 2001 год – Монокль], и станции «Салют» [серия советских орбитальных космических станций «Салют», на их технологической базе позднее были созданы станции «Мир» и Российский сегмент МКС – Монокль].

Это удобно, это дешевле, потому что работу такой станции можно поддерживать с космодрома Байконур, а дополнительные мощности для пилотируемых запусков на космодроме Восточный разворачивать уже не обязательно. В целом можно опираться на ту инфраструктуру, которая уже есть, и только саму станцию надо построить, а все остальное уже для ее поддержания фактически готово, что значительно снижает расходы на будущую собственную программу «Роскосмоса». 

Такое решение может означать, что «Роскосмос» идет по пути экономии, и здесь появляется возможность использовать некоторые существующие элементы российского сегмента МКС – модуль «Наука», например, отстыковать и перестыковать к новой станции, тем самым увеличив ее и ускорив ее развертывание. Запустить один научно-энергетический модуль, который сейчас РКК «Энергия» [ПАО РКК «Энергия» – российское ракетно-космическое предприятие, головная организация по пилотируемым космическим системам – Монокль] производит, пристыковать к нему модуль «Наука» – и вот у тебя уже своя собственная космическая станция, причем относительно современная. Это и легче, это и дешевле.

Дмитрий Баканов сказал еще одну интересную фразу – Россия и США рассматривают возможность сотрудничества на одной и той же орбите. То есть, если и МКС, и будущая российская станция будут летать на одной орбите, пусть и с небольшим смещением, чтобы избегать опасности столкновения, это означает, что можно будет осуществлять совместные полеты с одной станции на другую на существующих космических кораблях. 

Это тоже интересно, и, возможно, это тоже было предметом обсуждения. Вероятно, что успех этого обсуждения и усилил интерес Баканова к развертыванию станции именно на этой орбите. Возможность сотрудничества на примерно одной и той же орбите, возможность перекрестных полетов не с Земли на станцию соседа, а с одной станции на другую – это довольно редкое в истории космонавтики событие. Такое происходило между «Салютом» и «Миром» в 1980-е годы, но в дальнейшем не повторялось.

И это определенная, хоть и незначительная, но все-таки новизна в космонавтике. Если такая возможность будет, то это действительно принесет свежую волну в околоземную пилотируемую космонавтику, в которой, казалось бы, уже все, что можно, перепробовали.

— Может ли это говорить о том, что решение уже принято? И какие еще факторы могут повлиять на будущее развитие программы?

— Мы пока можем только ждать, какое решение примут в «Роскосмосе». Я думаю, там будут совещаться с Минфином, а окончательное решение, наверное, будет уже Владимир Путин принимать. 

Но от этого всего значительно зависит будущее развитие российской космонавтики вообще и пилотируемой в частности. Потому что пилотируемая космонавтика занимает примерно треть гражданских бюджетов «Роскосмоса», и объем деятельности тут составляют не только космические корабли, не только космонавты, но и ракеты, и обслуживание космодрома. 

Более того, от этого решения зависит в целом судьба Байконура, потому что если создавать пилотируемую инфраструктуру на космодроме Восточный, то с Байконура Россия вообще может уйти за ненадобностью. А если же продолжатся полеты на прежних орбитах, то Россия остается на Байконуре еще на десятилетия. И  уже в этом заинтересована еще и третья сторона – Казахстан. 

Так что здесь получается целый политический комплекс взаимных интересов. Я думаю, это тоже учитывается в «Роскосмосе» сейчас. Ну и американцам, я думаю, будет привычнее работать с Казахстаном, с Байконуром, потому что для них это привычная площадка, с которой регулярно летают американские астронавты, и они там себя уверенно ощущают.

— Недавно появились сообщения об имеющихся серьезных проблемах у «Энергии» -– со ссылкой на письмо гендиректора РКК Игоря Мальцева сотрудникам СМИ рассказали, что предприятие, в частности, испытывает значительные финансовые трудности.  Насколько, по вашему мнению, эта информация соответствует действительности? Если все так, то какие могут быть от этого последствия для нашей пилотируемой космонавтики?

— Я думаю, то письмо, о котором СМИ писали, подлинное. И ситуация для РКК действительно критическая, потому что прежние доходы сокращаются. 

Коммерческая деятельность запуска туристов с 2022 года практически не ведется, потому что нет желающих лететь. Количество пилотируемых пусков сокращается и в ближайшие годы будет сокращаться, потому что «Роскосмос» переводит полеты с 6-месячной схемы, то есть с 6-месячного периода полета космонавтов, на 8-месячную.

Что это значит? Если раньше было два запуска в год, то теперь получится три запуска в два года, и, соответственно, заказов у РКК «Энергия» будет меньше. А если она уже сейчас в долгах, то ситуация будет только усугубляться.

И здесь единственной надеждой, единственным способом исправить ситуацию, видится как раз Российская орбитальная станция. Неважно, в общем-то, на какой она орбите будет – самое главное, чтобы проект утвердили, выбрали компоновку станции, выбрали орбиту, и, наконец, начали ее делать. 

Я думаю, что в нынешней ситуации информация о критическом состоянии РКК как раз и подстегнет правительство уже принять окончательное решение и начать выделять деньги – ну или вообще закрыть пилотируемую космонавтику в России как вид деятельности, хотя до такого, конечно, не дойдет. 

Полагаю, как раз в ближайшие дни или, может быть, недели, ситуация в этом направлении прояснится, и решение по космической станции будет принято. Будет утвержден бюджет, будут выделяться какие-то деньги, которые спасут ситуацию с РКК «Энергия» и дадут уже какое-то конкретное будущее для российской пилотируемой космонавтики.

Космический суверенитет vs сотрудничество

— Но есть и поводы для оптимизма: месяц назад Россия и Америка заявили, что обсуждали сохранение и развитие сотрудничества, а также вопросы новых совместных проектов. По итогам визита Дмитрия Баканова в США было сказано, что к началу зимы этого года Россия обозначит повестку дальнейших контактов, где будет предложен ряд дополнительных инициатив. Какое будущее кооперации двух стран в космосе нас ожидает – если, конечно, в эти планы не вмешается политика?

— Я думаю, ничего нового не будет. Единственное, как раз пару месяцев назад «Роскосмос» вспомнил о проекте «Венера-Д». Это беспилотный космический аппарат, который должен полететь на Венеру и который проектировали еще 20 лет назад, потом отменили его, а сейчас снова решили утвердить. 

Мы где-то к 2036 году его собирались запускать – то есть, это очень долгий, сложный проект на будущее. И вот как раз до 2022 года Российская академия наук вела с НАСА обсуждение совместного участия в этом проекте. На российском спускаемом аппарате предполагалось разместить американский научный модуль. 

И, возможно, здесь как раз и есть точка соприкосновения. Если «Роскосмос» восстанавливает проект, восстанавливает его финансирование и начинает разработку, и если отношения между космическими агентствами налаживаются, то, в принципе, «Венера-Д» становится первым кандидатом на восстановление перспектив совместного сотрудничества с американцами. 

Хотя тут, действительно, все упирается в политику. Как дальше будут складываться отношения между США и Россией, между президентами – от этого зависит и будущее развитие космоса. 

Отметим, что с 2022 года Россия и «Роскосмос» демонстрировали заинтересованность в избавлении от всякого сотрудничества с США и переводили стрелки на Восток, на Китай. Однако, я так понимаю, с Китаем тоже не особо все сложилось. 

Если объективно смотреть, то Китай не настроен, да и никогда не был настроен на сотрудничество с «Роскосмосом» по той схеме, по которой происходило сотрудничество с НАСА в прежние годы, например, до 2014 года или до 2022 года.

НАСА рассматривала «Роскосмос» как подрядчика, как такой же аналог SpaceX [американская компания, производитель космической техники, основанная в 2002 году Илоном Маском – Монокль], у которого можно что-то заказать, оплатить и получить либо технику, либо услугу. Это и туалеты на МКС, и услуги по подъему орбиты, и запуски астронавтов. Просто НАСА платила и получала то, что ей нужно. 

— Чем же отличается подход КНР?

— Китаю нужны технологии. Китай готов заплатить, но какую-то технологию он получит и начнет производить у себя – и тогда уже ему не надо будет за неё платить, потому что у него будет своя технология. В этом плане «Роскосмос» не хочет растрачивать свои «ноу-хау», даже если за это заплатят однократно.

«Роскосмос» надеялся бы, чтобы Китай стал заменой США, но у Китая в этом нет никакого интереса. Получается, что если ты хочешь работать как с США, то ты вынужден работать только с США, потому что никто другой не станет заменой. А хочешь работать с Китаем, работай с Китаем, но на его условиях. Представить полный паритет «Роскосмос» сейчас не может, потому что Китай как к себе домой на Луну летает и садится, а «Роскосмос» один раз попытался сесть и разбился, а в следующий раз попытается не раньше 2029 года. 

То есть здесь налицо явный перекос в технологиях в пользу Китая. И Россия не способна сказать: «Китай, давай мы вместе будем что-то делать». Потому что «Роскосмос» не может делать то, что может делать Китай, паритета не получается. Конечно, «Роскосмос» будет пытаться искать точки взаимодействия с Китаем, но жечь мосты с НАСА у него нет никакого интереса, тем более в текущих условиях, когда в той же самой «Энергии» намечается экономический кризис. 

А «Энергия» как раз на сотрудничестве с американцами неплохо жила, именно «Энергия» получала от НАСА контракты через Boeing на обслуживание МКС все шло через РКК «Энергия»: и извоз космонавтов, и извоз туристов, и изготовление различных комплектующих для американского сегмента международной космической станции.

Сейчас, конечно же, и «Энергия», и «Роскосмос» заинтересованы в том, чтобы подобные контракты возобновились, потому как, что называется, «денег нет, но вы держитесь». И Китай тут абсолютно вообще никаким боком не причастен, выгоднее просто чисто финансово дружить с Америкой, дружить с НАСА.

— Мы поговорили про будущее МКС и про ситуацию с РОС, но хотелось бы затронуть положение дел в США – так, как известно, есть планы делать свои орбитальные станции. Что думают американцы на эту тему, будет ли у них условная государственная станция? Или частная, или сразу несколько частных? 

— У США действительно есть отдельная программа развития коммерческих станций, они пытаются в пилотируемых станциях повторить опыт взаимодействия со SpaceX и с Boeing.

То есть, когда частная компания или государственная компания производит какую-нибудь технику по заказу НАСА, в отличие от прежних времен, когда НАСА была заказчиком и эксплуатантом, здесь предполагается, что частная компания сможет и эксплуатировать эту станцию, то есть поддерживать орбиту, обслуживать и все остальное, а НАСА будет просто закупать услуги: полет, пребывание своих астронавтов на этой станции, проведение экспериментов, размещение оборудования, поступление энергии для этих экспериментов.

И хотя эти станции разрабатываются на деньги НАСА, по контракту НАСА, но это работают уже несколько компаний. Самое главное: эта техника, ноу-хау, разработки останутся в собственности компаний. Компании смогут, как ожидается, в перспективе и самостоятельно эксплуатировать эту инфраструктуру, точно так же туристов запускать, или какие-то коммерческие эксперименты проводить уже отдельно от НАСА, совмещая интересы тех и других заказчиков.

Та же самая финансово состоятельная Blue Origin [американская частная аэрокосмическая компания, созданная в 2000 году основателем Amazon Джефом Безосом – Монокль], или Axiom Space [американская компания, основанная в 2016 году, занимается космическим туризмом и космическими технологиями, заявляет целью создание нового, коммерческого сегмента МКС – Монокль] уже новый модуль разрабатывают и надеются его сначала к МКС присоединить. 

Работы действительно ведутся, но, если сравнивать их с масштабом МКС, то близко ни один из этих проектов не сравнится с тем, что есть сейчас на МКС. И для того, чтобы достичь уровня хотя бы американского сегмента станции, нужно лет 15, наверное, как минимум, и десятки, если не сотни миллиардов долларов инвестиций. Пока таких денег нет ни у НАСА, ни у частных компаний.

Да, можно говорить, что Америка сейчас разрабатывает свои собственные космические станции. Да, может быть, лет через 5−10, появится даже несколько станций, принадлежащих разным компаниям. Но ни одна из них или даже все вместе они не сравнятся с той мощностью, которая есть сейчас на МКС.

А чем дольше МКС летает, тем более эта мощность возрастает, потому что туда доставляется новое оборудование, ставятся новые эксперименты. Хотя в каких-то частях она, конечно, устаревает, но за счет того, что вокруг нее выросла большая индустрия на Земле, прописаны все стандарты, огромное количество наземных организаций, академий, институтов уже встроилось в эту систему, знают, как все это готовить, запускать, устанавливать, включать их, проводить эксперименты, все это работает, вся эта машина запущена, машина, которая формировалась 25 лет подряд.

Новая станция, конечно, сможет что-то упростить, что-то облегчить, ту же самую бюрократию, но на это потребуются годы и миллиарды долларов. НАСА пытается начать эту работу, но ее завершения, или даже приближения, чтобы можно было сказать, что вот эта станция заменит МКС или американский сегмент на МКС, я думаю, точно в ближайшие 10-15 лет не будет. 

Мое предсказание таково: все страны, включая Россию, продлят эксплуатацию МКС после 2030 года, а как оно будет на самом деле – что же, посмотрим.

— Наши официальные лица не раз подчеркивали, что Россия готова сотрудничать в космосе со всеми заинтересованными странами – как говорится, не Америкой и Китаем едиными. Что можно сказать о развитии работы нашей страны, скажем, с Индией, с ее быстрорастущей космической программой? Или другими членами группы БРИКС?

— Индия, это действительно единственный кандидат на вхождение в клуб космических держав, способных запускать людей в космос. Как раз у нее, может быть, в следующем году пройдут испытания своего пилотируемого корабля. И, может быть, через несколько лет Индия начнет создание и запуск модулей своей собственной космической станции. 

Но Индии неинтересно летать к кому-то. Она уже поставила цель на конкуренцию с Китаем. И ей нужно выражение этой конкуренции, выражение равного уровня или как минимум неуступания в космической гонке с Китаем. Ей нужна своя собственная космическая станция. Вероятность того, что Индия построит свой собственный модуль на российской космической станции, крайне мала. 

Хотя сотрудничество России и Индии сейчас продолжается. Например, индийские астронавты проходят обучение или проходили обучение в Центре подготовки космонавтов под Москвой. То есть, «Роскосмос» так или иначе уже работает с индийской космонавтикой, пилотируемой в том числе. 

Однако все-таки пилотируемая космонавтика очень сильно завязана на политику. И сейчас задача всех стран состоит в том, чтобы подчеркнуть свой космический суверенитет. А это стремление противоречит идее сотрудничества в космосе, противоречит идее совместной работы, строительства новой международной космической станции, например, российской, индокитайской или стран БРИКС. 

Вообще, у каждой из стран БРИКС свои собственные космические интересы, которые зачастую противоречат идее какого-то совместного проекта. Поэтому, скорее всего, каждый будет делать что-то свое, и Индия в том числе. Какое-нибудь сотрудничество вроде того, что индийский космонавт полетит на российский сегмент МКС или российский космонавт полетит на индийскую космическую станцию можно рассматривать, но только тогда, когда у них что-нибудь полетит, уже об этом можно будет говорить.