До наступления в Газе «прекрасных дней», о которых в середине октября в Шарм-эш-Шейхе заявил американский президент Дональд Трамп, еще явно далеко. Впереди самые трудные этапы инициативы США о достижении в регионе стабильности и процветания. О том, что представляет из себя мирный план Трампа, с какими сложностями он может столкнуться и как ситуацию в регионе видит Россия, «Моноклю» рассказал действительный государственный советник Российской Федерации 1-го класса, экс–посол РФ в Саудовской Аравии, заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор НИУ ВШЭ Андрей Бакланов.
— Фанфары вокруг установленного президентом США Дональдом Трампом «вечного мира» на Ближнем Востоке начинают затихать, и можно спокойно разобраться в инициативе главы Белого дома и ее практической реализации. Какие же шаги на первых порах подразумевает план «крупнейшей и самой сложной» сделки Трампа?
— План Дональда Трампа ориентирован на ограниченный в территориальном отношении, но ключевой по своему значению сегмент ближневосточных проблем, в котором до последнего времени шли ожесточенные военные действия.
Прежде всего, это зона вооруженного палестино-израильского противостояния – сектор Газа, управлявшийся с 2006 года представителями радикальной группировки «Хамас». В «увязке» с сектором Газы находится также населенная преимущественно палестинцами территория Западного берега реки Иордан, где у власти стоят представители международно-признанных структур самоуправления во главе с главой Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмудом Аббасом.
Стоит отметить, что «Хамас» и ПНА во главе с Махмудом Аббасом не признают властные полномочия друг друга.
Непосредственным поводом для появления этого плана является резонансная, острая и до настоящее время не поддававшаяся решению ситуация, прежде всего, в зоне Газы, где в октябре 2023 года возник масштабный конфликт, который привел к гибели десятков тысяч жителей.
Трамп выдвинул план, который призван параллельно продвинуться по двум направлениям. Первое из них – прекращение насилия в зоне непосредственно военных действий, прежде всего, в Газе. И второе – выдвижение новых политиков-палестинцев, не связанных с нынешними руководителями в секторе Газы и на Западном берегу Иордана, которые придут к власти и займутся урегулированием накопившихся проблем между палестинцами и израильтянами.
— Какие же практические шаги предполагаются для движения по этим направлениям?
— По первому направлению подразумевается приостановка военных действий, частичный отвод израильских войск и создание условий для перехода к политико-дипломатическим методам решения конфликта. Конечно, напряженность и недоверие между сторонами при этом вряд ли удастся снять.
В этом плане о «разоружении» «Хамас» говорится, но достаточно неопределенно, его механизм не прописан. Поэтому, я думаю, Трамп понимал, что этот пункт слабый и вряд ли будет осуществлен в ближайшем будущем. Но глава Белого дома делал акцент на то, что происходит приостановка военных действий.
По второму направлению Дональд Трамп высказал ряд довольно свежих идей. В частности, они заключаются в том, чтобы на время переходного периода там заработал механизм внешнего мониторинга, созданный под руководством самого Трампа. Он похож на своеобразный международный совет по опеке или попечительский совет по политическим процессам, которые там происходят.
Что касается самих процессов, то акцент делается на, в общем-то, не новой идее создания «управляющих органов» – правительственными их трудно назвать – на переходный период, которые состояли бы из достаточно известных, но «не засвеченных» политически ангажированными поступками палестинских деятелей. Другими словами, это должна быть администрация профессионально подготовленных управленцев.
Такая идея подразумевает, что эти люди – экономисты, специалисты технических служб и городского хозяйства, создадут механизм временного управления функциями, связанными с распространением гуманитарной помощи, восстановлением городского хозяйства, в первую очередь, водоснабжения.
А после этого уже открывается возможность перехода к более глубоким политическим преобразованиям, суть которых в этом плане не очень хорошо прописана – последующие шаги пока неясны.
— Первый этап «плана Трампа», - можно назвать его гуманитарным, – прекращение обстрелов, обмен заложниками, заключенными – пусть и с пробуксовками, но был реализован. Что же происходит сегодня вокруг второго этапа, который заключается в создании механизма внешнего мониторинга и управляющих органов, технического правительства?
— Воплощается он в жизнь слабо, потому что есть определенные сдерживающие моменты, и вот какие.
Если брать внешние элементы управления, то за основу им Трамп решил положить механизм, который ему кто-то подсказал. Речь идет о группе специалистов, которые довольно длительный период работают под руководством бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра.
Специалисты эти хорошие, однако сам Тони Блэр не хорош, как руководитель, он не пользуется авторитетом. Многие ему припоминают его провокационное поведение по всему комплексу вопросов, связанных с иракским урегулированием – Блэр, в общем-то, в значительной степени был повинен в агрессии против Ирака, он ничего не сделал для ее предотвращения.
В период, когда по инициативе американцев был поставлен вопрос о необходимости вторжения в Ирак, английские спецслужбы – с согласия Блэра, – опубликовали абсолютно вздорный доклад о якобы наличии химического оружия у Багдада. Этот доклад содержал тяжелые обвинения, полностью надуманные, ложные, в отношении режима Саддама Хусейна. Режим, конечно, не был «симпатичным», но это был выбор страны-члена ООН. Далее последовало нападение на Ирак, и в этом негативе очень крупную роль сыграл Тони Блэр.
Поэтому рекомендовать его в настоящее время на какие-то посреднические функции является издевательством над здравым смыслом. [Как сообщалось, Тони Блэр может возглавить орган переходной администрации, который будет управлять деятельностью в секторе Газа – Монокль] Такая идея для арабов просто возмутительна.
Я только что вернулся из Каира, где беседовал с египетскими и многими другими политиками и дипломатами, представителями арабских стран. Они в целом очень настороженно относятся к идее внешнего управления сектором Газы с участием бывшего английского премьера.
К специалистам, которыми он руководит, претензий нет – это толковые люди. Вот если бы их отделить от их председателя, то можно было бы их использовать. Но пока ясности, кто будет реально руководить извне этими процессами, нет.
Что касается подбора executives, действующих лиц со стороны палестинцев, то эти люди есть, они хорошо известны. Подобрать их не представляет труда, потому что палестинцы хорошо подготовлены, имеют, как правило, солидное университетское образование, и многие их них обладают многолетним опытом работы на различных участках управления городским хозяйством и так далее. Тут проблемы нет.
Проблема есть с тем, что нынешнее руководство «Хамас» и нынешнее руководство Организации освобождения Палестины (ООП) не хотят уступать функции управления, они борются за свое место под солнцем.
И поэтому складывается ситуация, в которой есть три центра влияния внутри самого палестинского лагеря: это те самые возможные деятели, более-менее нейтральные, которых хотят нанять на работу, это хамасовцы, которые хотят сами управлять, и это ООП во главе с ее лидером Махмудом Аббасом, который тоже хотел бы там управлять и вернуть положение, которое существовало на начало 2000-х годов, до острого кризиса, приведшего к отделению Газы от Западного берега.
Вот такая вот довольно рыхлая сейчас ситуация складывается.
— Однако хотелось бы уточнить, что имеется в виду относительно трех этапов «плана Трампа» – просматриваются ли сегодня контуры третьего из них?
— Переход к третьему этапу будет предопределен успехом или неуспехом, или сложным сочетанием успеха и неуспеха первых двух этапов. Только после этого можно говорить о решении вопросов существа.
Под вопросами существа что понимается? Понимаются признаки «государственности» и степень самостоятельности палестинского управления. Это может вновь быть автономия, или же это будет вообще нечто похожее на то, с чего все началось – подмандатная территория, и неясно пока, кто будет этим мандатом управлять.
На себя «тянет одеяло» Дональд Трамп, но известно, что мандатная система себя не оправдала. Великобритания, даже при том соотношении сил, когда она там доминировала и ее поддерживали США, не справилась с мандатом и передала в 1947 году функцию управления только что сформированной Организации Объединенных Наций. То есть, функция эта достаточно сложна.
Сегодня много говорят о палестинском государстве. Но мало кто знает, что конкретно имеется в виду. Это не будет полностью полноценное государство, такое, как, скажем, Египет или Иордания. Есть определенные ориентиры и ограничения государственности, в том числе, в области вооружений и характера палестинских полицейских сил, на которые в свое время согласились и палестинцы, и израильтяне.
Я недавно опубликовал статью, где параметры достигнутого на шестисторонних переговорах (РФ, США, Египет, Норвегия, ООП, Израиль) по этому вопросу компромиссов достаточно четко прописаны (журнал «Россия в глобальной политике», №6, 2024 г.)
Но, я думаю, в том виде, в котором мы его сконструировали в 1996 году, он не будет переподтвержден. Этот компромисс будет выглядеть как-то по-другому, или вообще он не будет существовать совсем, потому что он не соответствует видению будущего субрегиона, которое сегодня имеют очень мощные силы, которые по-прежнему находятся у власти в Израиле.
Дело в том, что в начале 1990-х годов в Израиле в политическом плане доминировали представители «умеренных», склонных к достижению компромисса с арабами, партий и групп влияния. Именно в этот период были достигнуты первые договоренности между Организацией Освобождения Палестины и израильским руководством. Наиболее известный деятель этого, условно говоря, «лагеря сторонников политического урегулирования» — премьер-министр Израиля в 1992-1995 годах Ицхак Рабин, лауреат Нобелевской премии мира 1994 года. Он был убит в 1995 году, 4 ноября. А в конце мая 1996 года на парламентских выборах победу одержали более жестко настроенные партии, пост премьер-министра получил Биньямин Нетаньяху.
С этого периода начинается деградация мирного переговорного процесса.
Сегодня можно говорить о том, что в Израиле политическую инициативу удерживают политики, считающие, что с палестинцами можно говорить только языком силы и нельзя идти ни на какие уступки в вопросе создания палестинского государства. Наиболее заметную роль в формировании таких подходов сегодня играет, наряду с премьером Нетаньяху, Бецалель Йоэль Смотрич, министр финансов (с 29 декабря 2022), лидер партии «Национальная религиозная партия — Религиозный сионизм».
Помимо этого, не ликвидирован раскол между Газой и Западным берегом. Население Газы голосовало на выборах 2006 года за радикалов, представителей движения «Хамас» и не хочет возвращаться под административное управление Палестинской национальной администрации во главе с лидером Организации освобождения Палестины Махмудом Аббасом. Попытки Египта, РФ, других стран добиться объединения двух основных фракций палестинцев в течение длительного времени не давали результатов.
— Как 13 октября заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров, когда американский план на Ближнем Востоке будет полностью и добросовестно выполнен, «нужно немедленно переходить к практическим аспектам создания палестинского государства, искать конкретные компромиссы на основе решений, одобренных СБ ООН». Что вообще говорит о создании палестинского государства инициатива США, как видится его будущее?
Бакланов: Проблематика палестинского государства у Трампа отсутствует. Потому реализовать на практике идею такого государственного объединения вряд ли удастся – даже на данном этапе, сугубо предварительном, достичь какого-либо консенсуса между палестинцами и израильтянами будет непросто, а что говорить о последующих проблемах, таких как «право на возвращение» палестинцев, территориальные размежевания, система управления и система защиты границ и тому подобном? Армии в традиционном понимании у будущего палестинского государства не будет – это уже общепринятый принцип, однако требуется уточнить, каковы будут так называемые «усиленные полицейские силы».
В общем и целом, что из себя может представлять палестинское государство?
Как я ранее сказал, параметры такого государства были во многом предопределены в период 1995−1996 годов шестисторонней комиссией, которая заседала в Каире под коспонсорством России и Соединенных Штатов Америки при техническом председательстве представителя Норвегии. В этом комитете были представители, в основном, на уровне послов и советников-посланников США, Норвегии, Египта, Палестины и Израиля, Российскую Федерацию представлял я.
Но возвращение к этим параметрам взаимоприемлемого компромисса, который был достигнут, еще раз хочу сказать, с участием палестинцев и израильтян, в текущих условиях представляется малореальным.
То есть вариант с Палестинским государством в усеченной форме, без права на армию, а с усиленными полицейскими силами и так далее, сегодня уже не просматривается. План Трампа его вообще практически не закладывает.
— Значительные вопросы вызвал формат подписания «вечного мира», ведь в Египте не было ни представителей Израиля, ни представителей ХАМАС: за них, по сути дела, договорились страны региона и США. Достаточно ли этого, и как будут решать спорные вопросы между собой палестинцы и израильтяне?
— План Трампа ему подсказали, но при этом мои коллеги американские пошутили над Трампом, не рассказав, что такой план – и это многие специалисты знают – называется «Планом Примакова». Он был озвучен на Международном экономическом форуме в саудовском городе Джидде в 2002 году. Я был одним из тех, кто этот мероприятие готовил. Главным почетным гостем форума был академик Евгений Максимович Примаков. В своем выступлении он сформулировал «план достижения палестино-израильского урегулирования».
План заключался в следующем: с учетом того, что палестинцы и израильтяне, как становится совершенно очевидно, сами в двустороннем формате не могут договориться между собой, первоначальная схема должна быть навязана им, – Примаков тогда даже сделал движение руками сверху вниз, – формула урегулирования должна быть «спущена» сверху вниз внерегиональными державами на стороны конфликта в качестве изначальной основы движения к компромиссу.
Стороны конфликта сперва надо поставить в определенные рамки, и после этого уже в этих рамках они должны окончательно договориться о деталях урегулирования.
Поэтому план Трампа не оригинален. И как дело пойдет, зависит от соотношения сил, от степени влияния других партнеров.
— Возвращаясь к столь специфическому формату «peace deal»: что можно сказать о стоящих сегодня целях и задачах у тех, чьи подписи под соглашением отсутствуют? Я имею в виду не только Тель-Авив и ХАМАС, но и Тегеран, которые, безусловно, имеют свое мнение касательно будущего региона, и не факт, что оно совпадает с идеями, озвученными Дональдом Трампом. Готовы ли эти и другие региональные акторы следовать намеченным – или, можно сказать, навязанным – американским президентом тезисам?
— Я думаю, в ближайшее время – если вообще дело пойдет – в урегулировании будет реально участвовать ограниченное количество стран.
По моему мнению, Иран останется за скобками, он не будет привлечен к участию. ХАМАС ослаблен, но он будет все-таки пытаться каким-то образом выжить и остаться. Организация освобождения Палестины требует реформирования и подтверждения своей легитимности, потому что у нее есть международное правовое признание, но ее органы требуют своего переподтверждения: и президент, и парламент, и правительственные инстанции, и так далее.
Поэтому здесь вся эта конструкция, если можно назвать ее таким неполитическим словом, хилая. Какой-то надежной тенденции выхода на урегулирование пока нет.
— Россия не является участником «сделки Трампа», однако внимательно следит за ситуацией. Как воспринимается сделка у нас, что мы ждем от нее, и какую роль можем сыграть в дальнейших событиях?
— Что касается отношения России к инициативе Трампа, то наш подход заключается в том, что мы поддержим любую инициативу, которая ведет к умиротворению, к снижению уровня военного противостояния.
Наш главный интерес как страны, близлежащей к региону, заключается не в получении какого-то доминантного положения на Ближнем Востоке, а в обеспечении того, чтобы наша торговля, наше экономическое сотрудничество с этими странами развивались в условиях благоприятного, мирного развития обстановки в регионе.
И если инициатива Трампа в плане перехода к политико-дипломатическим методам и уменьшения уровня вредного противостояния сработает, это в наших интересах, мы будем это поддерживать. Мы, себя не навязывая, тем не менее, готовы сотрудничать.
При этом хотелось бы сказать, что наиболее эффективной формой внешнего влияния на ситуацию в регионе была формула сперва советско-американского, затем российско-американского коспонсорства.
В контактах с американцами на уровне экспертов высокого уровня мы вносили предложение вернуться к коспонсорству, но, судя по всему, официальный Вашингтон пока к этому не готов.
Мы себя не навязываем, но наш потенциал велик, мы предметно знаем регион, нас связывают десятилетия дружбы с народами этих стран. Мы готовы помогать и дальше. Кроме того, у нас нет колониального прошлого и каких-то комплексов недоверия со стороны стран региона.
Поэтому, я думаю, что правильно было бы, конечно, задействовать наш интеллектуальный, экспертный потенциал политический, экономический, да и военный тоже.
В ходе моих недавних контактов с представителями стран региона, в том числе, в Каире, где при содействии министра иностранных дел АРЕ состоялась встреча делегаций арабских стран и ряда государств Азии и Африки по проблематике солидарности народов «коллективного Юга» и «коллективного Востока», я почувствовал искреннюю заинтересованность наших коллег в весомом присутствии Москвы на Ближнем Востоке, в мировой политике.