В беседе с «Моноклем» военный аналитик Сергей Полетаев дал свою оценку сообщениям о подготовке Европой полномасштабной войны с Россией и поделился информацией о том, что стоит за ростом военных расходов стран ЕС. Он рассказал также о настроениях и опасениях европейских «ястребов», связавших свои политические судьбы с определенными планами на будущее Украины.
— Судя по последним новостям, можно предположить, что европейские лидеры явно ухудшили свое отношение к перспективе мира. Они, в частности, в начале декабря провели совещание в Лондоне – отвергнув мирный план Дональда Трампа, зато «науськав» украинского президента Владимира Зеленского, с новой силой говорят об «изъятии» замороженных в ЕС российских активов и о необходимости усиления милитаризации Европы. Так что трудно избежать мысли: они, или те, что стоят за ними, готовятся воевать с нами?
— В целом, постановка вопроса, что они ухудшили отношение к мирному плану Трампа, мне кажется неверной. Они и раньше вели курс на максимальное затягивание войны, и сейчас в этом подходе ничего не изменилось. То, что они предыдущий месяц как бы не возражали, так это, скорее, потому что их несколько сбил с толку этот самый внезапно появившийся план им. Трампа, который, по сути, основан на условиях России по выполнению целей СВО.
Я думаю, европейским лидерам просто понадобилось какое-то время, чтобы выработать некую единую позицию. А позиция эта оказалась такой же, какой и раньше: давайте просто воевать.
Что касается подготовки к войне непосредственно с Россией, я считаю, что нет – воевать не готовятся.
Во-первых, я считаю, что Европа против России выступить единым фронтом в военном плане не сможет, потому что единой армии Европы не существует. И при текущем устройстве Европы в планах политическом, управленческом и военном, пока Европа находится в нынешнем виде, такую армию создать невозможно.
Во-вторых, всю эту военную истерию в Европе – пока, на данный момент, – я расцениваю как новую «зеленую повестку». То есть, «цель ничто, движение все». Или как строительство коммунизма, если угодно.
— Чем же в таком случае можно объяснить их устойчивое нежелание мира?
— Тем, что если будет заключен мир на условиях Москвы – а именно это сейчас и предполагается, – то Европа окажется главной проигравшей стороной конфликта. И, конечно, они не хотят быть главной проигравшей стороной, они хотят добиться чего-то чужими руками, в данном случае, руками Трампа. У них сохраняются еще какие-то иллюзии, что они могут заставить Дональда Трампа, чтобы он заставил Владимира Путина согласиться на какие-то другие условия, более для них комплиментарные.
Слишком много они поставили на войну, именно на идущую сейчас войну с Россией руками Украины. Если они согласятся на условия Москвы, то это будет капитуляция не только Украины, но и Европы. Трамп пытается от этого позора отскочить и сделать вид, что он тут ни при чем, но у Европы таких шансов нет.
Далее. Фронт еще более-менее держится, Украина еще более-менее продолжает воевать: я думаю, они исходят из того, что сдаться они всегда успеют.
Еще что я заметил, общаясь с разными людьми на разных уровнях: в Европе очень любят выдавать желаемое за действительное. И какую-то экспертизу, которая говорит то, что не соответствует линии партии, там просто игнорируют.
Сейчас, видимо, они надеются, что Россия выдохнется, что Путин каким-то образом пойдет на мировую, если повоевать еще немножко: допустим, до следующей весны. И это опять-таки ложится в эту струю, что, в худшем случае, европейцы согласятся на эти условия. А, может быть, получится так, что Украина сможет навоевать на условия получше.
Ведь какой у них подход? Немножко еще санкций примем, тут надавим, там прижмем, примем 20-й пакет санкций — и тут-то в России все и повалится. Для нас это звучит странно, но, тем не менее, это европейский мейнстрим. Если принять такую логику, они действуют достаточно осмысленно: тянут в надежде, что что-то поменяется.
А то, что в итоге условия мира окажутся еще хуже – этот вариант вообще сейчас в Европе не рассматривается в принципе. Еще раз: любая экспертиза, которая предупреждает о таком варианте, просто отвергается с порога.
— Надеются, что, в лучшем для них случае, Россия сломается. А что для них тогда будет «программой-минимум»?
— Сейчас, по большому счету, речь сейчас идет о том – и с самого начала шла, –какой режим останется на Украине, подконтрольный России или нет. Мы требуем, чтобы режим поменялся: стал подконтрольным нам, если называть вещи своими именами.
Запад, в лице США и Европы, а сейчас, по сути, в лице только Европы, пытается сохранить в Киеве нынешний режим, который в будущем можно будет накачать на реванш – это и есть для них программа минимум. То, по какой линии заморозятся боевые действия, это не суть важно. Важно, чтобы Украина осталась подконтрольным им антироссийским монстром, побитым, но тем не менее.
И да, они надеются навоевать на то, чтобы Путин на это согласился. И пока у них сохраняется такая надежда, они, я думаю, будут воевать и дальше.
— Ведь, как можно предположить, за крахом антироссийского режима на Украине последует и крах политического будущего тех европейских деятелей, что сделали на него значимые ставки?
— Крах – слишком сильное слово, но да. Вопрос стоит шире, не о политическом будущем лично немецкого канцлера Фридриха Мерца или британского премьера Кира Стармера, а о будущем всего правящего класса глобалистско-либерального, который был ранее и в Америке. Но если в Америке режим во многом поменялся на более национально ориентированный, то в Европе пока нет.
Вот этому либеральному интернационалу в случае проигрыша на Украине, в случае, если Украина капитулирует, – к чему мы и ведем, – это припомнят, конечно. Не лично, еще раз говорю, Стармеру или Мерцу, а в целом этому политическому классу. Включая НАТО, включая лимитрофов прибалтийских, включая Финляндию, которая не на ту лошадь поставила и вступила в НАТО, надеясь оказаться на стороне победителей, а в итоге сейчас уже начинает понимать, что она следующей под ударом окажется – им это припомнят собственные граждане и собственные элиты.
Конечно, они не могут допустить победу России на Украине, потому что, повторюсь, для них это будет тяжелое поражение, не только военное, но и политическое.
— А что же насчет тех самых российских активов, заблокированных в Европе – пока идет конфликт, для европейских политиков важно получить к ним доступ?
— Что касается замороженных российских активов, то это решение пытаются протащить через структуры Евросоюза. Там вообще получился Брюссель против Брюсселя. Евробюрократия, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и так далее против властей Бельгии, под контролем которых находится большая часть замороженных российских денег.
Национальные правительства Европы занимаются при этом тем, что принято называть «еврейский волейбол», перекидывают друг другу проблему как горячую картошку. Попытались нагнуть Бельгию – Бельгия отказалась, говорит, давайте вы тоже подписывайтесь, нужна круговая порука. И в итоге выяснилось, что никто ничего делать и сам подставляться не хочет, а хочет подставить ближних. И выйдет у них или нет – есть вопросы.
Впрочем, если не выйдет, это не будет означать, что Украина немедленно останется без денег. Да, ручеек сильно иссякнет, и конец Украины, и так неминуемый, еще приблизится. Но, как минимум, до весны Украина, видимо, продержится. А там, глядишь, кто-нибудь что-нибудь подбросит, какая-нибудь Германия подкинет миллиардов десять, и можно будет и дальше воевать в том же режиме. Во всяком случае, идея у них такая.
— Возможно, нежелание мира европейскими политиками также может быть связано с щедрыми военными расходами, которые можно так удачно распределять под соусом «сдерживания России»?
— Что касается инвестиций в ВПК, то, если рассматривать их как новую зеленую повестку, фактически те инвестиции, которые раньше директивно шли на весь этот зеленый энергопереход, – туда же десятки, если не сотни миллиардов в год вкачивались, если брать всю Европу, – будут вкачиваться в ВПК.
И в этом плане война на Украине, продолжается она или нет, особого значения не имеет, даже скорее наоборот. Если так или иначе конфликт закончится, все равно можно будет продавать населению, к примеру, немцам, идею: вот, смотрите, страшный Путин разгромил Украину – мы следующие, надо срочно вооружаться.
А поскольку это в первую очередь будет попил бюджетов, – я не уверен, что будет вестись реальная подготовка к войне с Россией, – соответственно, наверное, комфортнее бюджеты пилить в мирное время. И выходит, что в этом плане судьба Украины не так важна.
— Однако хотелось бы отметить, что планы на инвестиции в ВПК у Европы велики – не перерастет ли количество, даже с учетом попилов, в качество? Иными словами, не окажется ли у них по итогам в руках молоток, с которым, как говорится, все становится похожим на гвозди?
— У нас почему-то есть такой дискурс общепринятый: вот сейчас Европа резко перевооружится, и за счет этого ее военная мощь станет намного сильнее, чем она есть сейчас.
Однако есть оценки, что США прямо и косвенно тратят на безопасность Европы порядка 100 миллиардов долларов в год. Если они эти траты сворачивают, – а речь об этом идет, – то дополнительные европейские траты на вооружение будут замещением американских денег. Соответственно, сумма больше от этого не становится. Это первое.
Во-вторых: к примеру, если мы берем Бундесвер, немецкую армию сухопутную, то сейчас ее боеспособность значительно ниже той, которая была в 2022 году. Почему? Потому что они из строевых частей снимали и отправляли на Украину танки, бронетехнику, артиллерию.
В Европе опустошены запасы артиллерийских снарядов, ракет ПВО – все они на Украине. Если установки ПВО они массово не передавали, то, похоже, все запасы ракет ПВО, кроме неприкосновенных, на Украине. Это тоже все нужно восполнять. И на это тоже нужно тратить деньги.
А если у немецкой или у британской армии артиллерии уже нет, а FPV-дронов еще нет, то их боеспособность сейчас, в моменте, очень условна. И это тоже надо все будет восполнять, и на это придется тратить огромные ресурсы.
— Резюмируя: стало быть, имеющий сегодня место быть алармизм относительно того, что в Европе готовятся всерьез с Россией, не имеет под собой оснований?
— Когда мы говорим о войне с Европой, надо понимать, о чем именно мы говорим. О новом плане «Барбаросса» или о чем? Наши исторические страхи, что на нас пойдет орда, будет нашествие двунадесяти языков или придет мощнейшая в мире немецкая армия, вполне понятны, но нет.
Я не вижу к этому ни малейших предпосылок, хотя бы потому что у нас есть ядерное оружие. Если перед нами будет угроза такого масштаба, наше ядерное оружие будет немедленно предъявлено противнику.
Что действительно может быть, к чему реально нужно готовиться, это к череде кризисов – на Балтике, например. Скорее, они будут локальными, хотя, наверное, громкими и напряженными. Но это тема для отдельного разговора.