TikTok стал самым скачиваемым приложением в мире, дома для тиктокеров начали открываться и в России. В них подростки живут бесплатно, кормятся за счет создателей «дома» и беспрерывно снимают контент. Что за ребята живут в таких домах, о чем они мечтают и чем измеряется их звездность? Об этом читайте в нашем репортаже из дома для тиктокеров Grand House
Холодно? Там плохо. И не потому, что там холодно. Там у меня нет никаких возможностей и ничего нет. Были бы возможности, я бы и холод терпел до сорока градусов. Там нас, иллюзионистов, было всего трое на всю Сибирь. Там нет профессиональных блогеров
— Знакомьтесь, это Влад, наш блогер. Это Толя, наш оператор. Это Вадим, он занимается креативом. А это Аха, наш замечательный шеф-повар.
— Почему ты всегда называешь меня шеф-поваром? Я блогер и давно уже тут не готовлю!
Аха нервно убегает в гостиную. Настя — пресс-секретарь дома для тиктокеров Grand House — остается в кухне, где у окна группа мужчин обсуждает контент, а за столом ест сэндвич тоненькая девушка с длинными выпрямленными волосами. Из окна открывается вид на заснеженный участок, где растут стройные, как на подбор, ели. Они держат на лапах снег и всей своей ухоженностью придают двору открыточный вид. Тиктокеры живут в бежевом особняке, в котором окна и балкончики с балюстрадой закрыты ажурной белой решеткой. Дом находится в подмосковном коттеджном поселке.
В гостиной Аха садится за стол, подпирает голову рукой и смотрит в сторону кухни большими темными глазами, в которых хорошо читается бессильный упрек.
— …Ну потому, что ты готовишь так, как никто не готовит, — примирительно говорит Настя, подходя к нему.
— Я блогер, и у меня много подписчиков, — отвечает он таким тоном, будто устал уже это объяснять.
— Но ведь все-таки шеф-поваром быть круче, чем блогером, — замечаю я.
— Блогером лучше, — оживляется Аха. — На сегодняшний день блог — это моя основная задача, и я знаю, какие плоды он мне принесет через три-четыре года. Я планирую открыть свое заведение — ресторан. Но только когда я дойду до определенного порога в блогинге, тогда можно смело открывать и ждать первых клиентов.
— А без блога, если вы крутой шеф-повар, не получится открыть заведение?
— Мы живем в двадцать первом веке в двадцать первом году. Блог — основное продвижение бизнеса. Сейчас здесь я строю личный бренд, чтобы потом ко мне в заведение шли люди.
— И вы в своем блоге настоящий?
— Меня настоящего не знает вообще никто, — отвечает Аха, изумленно посмотрев на меня. — Если люди начнут рыться в моей душе и голове, моя стратегия пойдет немножечко другим путем, и я проиграю. А у меня сейчас задача — раскрутить свою личность.
В кухне появляется худенькая девушка в гольфах и короткой юбке. На голове — две розовые косички из искусственных волос, заплетенные от лба и встающие над головой рожками. Она несмело садится за стол, опускает глаза, на щеки падают длинные тени искусственных ресниц. Кажется, она робеет перед остальными. У Леры всего двести восемьдесят тысяч подписчиков в TikTok, она в этом доме новичок. У девушки, которая доедает сэндвич, — четыре миллиона триста тысяч. Она одна из близняшек. В доме живет такая же, и они вдвоем записывают видео о том, как живется близняшкам в этом мире. На видео они говорят в унисон, показывают, как Face ID айфона не отличает одну сестру от другой, танцуют под музыку, разыгрывают других жителей дома. Например, на одном видео близняшка бросает снежок в блогера Пашу Осипова, проживающего здесь же, и прячется за елку, он хватает проходившую мимо другую сестру и грозно спрашивает, зачем она бросила снежок. Та отнекивается, Паша сердится, и наконец из-за елки вылезает другая сестра. На лице Павла — шок. У видео — два миллиона просмотров. На некоторых видео в аккаунте twixi twins появляется приглашенная в дом Ольга Бузова. У них тоже миллионы просмотров. Однако содержание большей части видео пересказать невозможно.
— О чем вы рассказываете своим подписчикам? — спрашиваю близняшку.
— О жизни. И о том, как нас путают.
— У них много интересного, — вставляет пресс-секретарь Настя. — Они на своей схожести сделали бешеную активность. У нас был случай, когда мы приезжали с девочками в «Артек», а там выступал Киркоров. А мы были специально-приглашенными гостями-блогерами. Выступает Киркоров, и в этот момент мы ведем девочек на сцену, и весь Артек убирает фокус внимания с Киркорова и обращает его на девочек. А мы все стоим вот так, — она немного расслабляет тело, чтобы наглядно показать прострацию, — и офигеваем.
— А чем девочки привлекают, как вы думаете? — спрашиваю ее.
— Харизматичностью. Умением цеплять внимание любого окружения.
— А у Киркорова этого уже нет?
— У него безумная харизма! — говорит Настя. — Но у детишек своя новая волна — TikTok. Киркоров, конечно, звезда, но девочки — это свежая кровь, и когда ребята видят, что они из народа, и они не какие-то супер-лакшери, то бегут к ним и радуются им потому, что девочки, конечно, становятся для них огромной мотивацией.
— А это так важно — быть из народа, чтобы мотивировать этих ребят?
— Да. Сейчас ты можешь быть из народа, просто показывать, как ты ешь, и, если у тебя есть какая-то отличительная особенность, какая-то фишка, люди к тебе потянутся.
Близняшки — из Нижнего Новгорода, там они учились в университете на социологов. Сейчас обе на четвертом курсе, продолжают обучение дистанционно — из дома для тиктокеров.
У нас был случай, когда мы приезжали с девочками в «Артек», а там выступал Киркоров. А мы были специально приглашенными гостями блогерами. Выступает Киркоров, и в этот момент мы ведем девочек на сцену, и весь Артек убирает фокус внимания с Киркорова и обращает его на девочек. А мы все стоим вот так и офигеваем
В холле дома есть белый камин, все еще украшенный носками Санта-Клауса, в одном углу елка, в другом — пианино. В углублении на возвышении маленькая сцена и смотрящие на нее диодные лампы. Вдоль сцены, потирая лоб под приподнятой челкой, ходит туда-сюда блогер Владик, одетый в красный свитер с белыми оленями. На его белой шее жирная черная татуировка — All Eyez on Me («Все внимание на меня» — название вышедшего в 1996-м альбома хип-хоп исполнителя Тупака Шакура). На груди Владика лежит толстая серебристая цепочка, а в одном ухе при нетерпеливой ходьбе болтается серьга — черный крест.
— Я хочу показать вам дом, — говорит он. — В этом холле мы проводим девяносто процентов своего времени, — он обводит холл рукой с выкрашенными в веселые цвета ногтями. — Мы с ребятками тут собираемся, обсуждаем идеи и тут же снимаем.
— Сколько у вас подписчиков? — спрашиваю я, уже привыкая к тому, что в этом доме количество подписчиков — главный оценочный критерий человека.
— В одном — пятьсот сорок тысяч, в другом — почти миллион. Вы знаете, что у меня есть близнец? — игриво-заговорщицким шепотом сообщает он, подойдя ко мне ближе. — Это Паша Осипов. Мы с ним любим вместе видосики снимать, мы — парни-твинс. Мы всем подписчикам говорим, что мы близняшки. Но сначала они сами стали нам писать: «Да вы похожи!» И мы начали на этом играть, создали общий аккаунт, у нас там целая история будет о том, как мы нашли свою мать, что у нас родная кровь и тэ дэ, и тэ пэ.
— А кто ваша мать?
— Пока сами не знаем, — шепотом говорит Владик. — Мы же только начинаем. Только об этом никто не должен знать. — Он прикладывает палец к губам.
— Обманываете подписчиков?
— Почему обманываем? Все прекрасно понимают, что мы не близняшки. Но если ребятки хотят, то о’кей, они будут видеть нас близняшками, и мы будем давать им тот контент, который они хотят видеть. Мы все только самое хорошее несем в массы.
— А плохое — это что?
— Ин-те-рес-ный вопрос, — Владик трет под челкой. — Наверное, плохо — вредить другим людям. А хорошо — это делать добро и нести положительные эмоции. Ну вот самое банальное про добро… Как бы я ни был занят, я помогаю нашим ребяткам… Если я, конечно, в это время не снимаю свое видео. Или на улице люди просят: «Бро, подскажи время». И я такой: «О’кей» — мимо не пройду. Ну, есть такие, которые проходят, игнорят. А для меня это неприемлемо… Получается, я тут самый первый участник. Мы тут с ребятками со всеми уже полгода живем, — продолжает он, резво уводя меня к бассейну и дальше, к лестнице.
Под лестницей на столах — компьютеры, ноутбуки. За ними сидят операторы и монтажеры. За их спинами в полной амуниции стоит Хищник и разучивает с листка роль. На нем черный массивный костюм, на голове шлем с агрессивными прорезями для глаз, полностью закрывающий «человеческий аватар». Полосы на костюме Хищника загораются неоновым бегающим светом. Но когда он заговаривает, голос его оказывается вовсе не хищным, а по-простецки расхлябанным. Хищник — приглашенный гость, который разбавляет собой видео тиктокеров.
Владик уходит к балкону. Дверь на балкон открыта. С его белого мраморного пола уборщик сейчас счищает капли красного сока, видимо имитировавшего кровь.
— Из окна — суперская зима, — приподнято щебечет Владик. — А летом у нас тут вообще невероятно! Там фонтанчик, тут ручеек, мы с ребятками тут танцуем, смеемся. А сам я из Шатуры. Знаете? Ближайшие крупные города — Орехово-Зуево и Егорьевск, — говорит он и собирается так же бодро двинуться дальше по дому, но я его задерживаю.
— А кто ваши родители? — спрашиваю его.
— Мама сейчас уволилась с работы, у нее есть сестра-близняшка, и у нее — четверо детей. Мама уволилась, чтобы ей помогать.
— А отец?
— Честно? — с лица Владика уходит приподнято-радостное дурацкое выражение. — Я не знаю. Я знаю отца, но не знаю, кем он работает. Я не интересуюсь его жизнью. Маме я помогаю. Езжу туда к ним периодически. Я не могу часто выезжать из этого дома, но я стараюсь чаще у них бывать и деньгами, конечно, тоже помогаю.
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать. У меня есть младший братик. Я буду тянуть его за собой в эту сферу. TikTok — это для меня слишком узко. Я буду двигаться дальше в артисты шоу-бизнеса. Я умею вообще все, я — самый идеальный мужчина в этом доме, — говорит он, надев на лицо прежнее выражение.
— Кем вы мечтали быть, когда учились в первом классе?
— Я не задумывался тогда. Задумываться начал в девятом классе, и тогда уже начал понимать, что хочу все-таки быть блогером. Я не хочу учиться. То есть я не против учебы, я, наоборот, за то, чтобы ребята развивались. Но мое мнение: знания не идут в ногу со временем. Что бы мне дали в институте сейчас? В девятом классе я решил стать блогером, а в десятом уже фигак как выстрелил. После одиннадцатого класса я никуда не поступил. Вообще-е-е не хотел. Я, более-менее, сдал ЕГЭ и решил: ну нет, я устал. Пока я не вижу перспективы в учебе и буду двигаться в блогинг.
— У вас было счастливое детство? — спрашиваю его.
— Да, самое классное детство, которое было, я считаю, у нашего поколения, — говорит он, глядя сквозь стекло на ели. — Мы с ребятками выходили играть с пистолетами зимой, и я еще помню, как мы с высокого сарая ныряли в сугроб. А вы представьте, я такой малюсенький был. — Владик по-детски суетливо пожимает плечами, сережка радостно трясется в его ухе. — И я в этом сугробе наполовину тону! И я карабкаюсь-карабкаюсь вверх!.. Я так любил свою маленькую сестренку! Мы были не разлей вода. Я гулял с ней, когда она была маленькой, на санках катал, и в тот момент между нами было что-то такое — необыкновенное… Наверное, любовь?
— А папу любите?
— Нет. Не интересуюсь этим человеком.
На видео в своем аккаунте dalvi.off Владик с тюрбаном из полотенца на голове или закутавшись в покрывало изображает то маму, то бабушку. На одном из них он с выпученными глазами проносит мимо рта закрытую бутылку пива под трек «Снова напиваюсь. Снова говорю: пока! Мы несовместимы — у меня пустой карман». На видео появляются надписи: «Когда узнал, что твоя девушка раздевается перед каким-то душем. Постоянно спит с каким-то одеялом. Обнимает какого-то медведя». Комментарии подписчиков: «Ей еще какой-то будильник звонит по утрам», «А дорога смотрит под юбку», «И как ты столько измен терпишь?», «Ты даже себе не представляешь, что позволяет себе полотенце».
Когда началась пандемия, было много новостей и про пандемию, и про политику. Я много читал и из-за этого выпал из жизни, как будто сам себя потерял, находился постоянно в этих новостях. И я понял, что у меня внутри очень много негатива, я думаю не о творчестве, а о политике. Я перестал эти новости читать, и мне стало лучше
В мягкое кресло у камина опускается Паша Осипов. Ему девятнадцать. Виски у него так же бриты, густая темная челка зачесана назад. На груди — массивная цепочка, как у Владика, в ухе — серьга-крест, как у Владика. На ногтях — лак. Но он на Владика совсем не похож. На смуглом лице Паши и в темных его глазах за густым налетом дурацкой веселости проглядывает глубина мысли и знакомство со страданием.
— Вы бы не стали меня смотреть, нет, не стали, — тараторит в это время его названный брат-близнец Владик. — Я вам неинтересен. Вы бы меня не смотрели, а я бы вас смотрел.
— Нет, вы бы нас смотрели, — вступает в разговор Паша, обращаясь ко мне. — Потому что мы идеальные мужчины.
— А кто такие идеальные мужчины? — спрашиваю, повернувшись к нему.
— Которые мыслят не эмоциями, а головой, — быстро выдает Владик.
— Мы не принимаем никаких решений под эмоциями, — подтверждает Паша таким тоном, словно он главный герой фильма о мафиози и ему каждый день приходится принимать решения на миллион долларов.
— Я артист сценический, — начинает Паша, хотя я пока не обращалась к нему с вопросами. — С тринадцати лет выступаю. Миллион раз после плохого выступления я думал: «Задолбало все, брошу». Но через полчаса отходил. Просто надо было дать зрителям максимум эмоций, а я не смог раскачать. Я иллюзионист-самоучка. Этому в России не учат. Я все сам. И просто какие-то трюки у меня — сильные, а какие-то — слабенькие. В своих видео на TikTok я показываю фокусы, они максимально простые. И я так ждал вас весь день, чтобы рассказать это. Я из Новокузнецка, из Сибири, в Москве только пять месяцев.
— Как там у вас в Новокузнецке? Холодно?
— Холодно? Там плохо. И не потому, что там холодно. Там у меня нет никаких возможностей и ничего нет. Были бы возможности, я бы и холод терпел до сорока градусов. Там нас, иллюзионистов, было всего трое на всю Сибирь. Там нет профессиональных блогеров.
— Но ведь блогером можно быть из любой точки мира. Зачем ради этого перебираться в Москву?
— Безусловно. Но один ты очень быстро перегораешь. У тебя там нет единомышленников и ты просто один фигачишь контент, а тебе в офлайне тоже нужен какой-то человек, который тем же горит.
— Кем бы вы работали, если бы не ушли в TikTok?
— Да кем все у нас там работают — шахтером в забое.
— Кто ваши родители?
— Мама работала в медицине, а папа — космонавт.
— Он действительно летал в космос?
— Да. Мне семь лет было, когда улетел. Как улетел, так и не вернулся… А я съехал от мамы в четырнадцать и стал снимать квартиру бабушкиного типа с тараканами. Она стоила четыре пятьсот в месяц. Школу бросил. Поначалу мама была против. Я просто ходил по ресторанам и за чаевые показывал фокусы. Сначала на улице показывал. А в ресторане люди были постатуснее, и, конечно, у меня перед ними был мандраж. Но я все равно не хотел идти в девятый класс. Мне не нравится наша система образования.
— Вы следите за политическими событиями в мире? Не боитесь, что TikTok заблокируют?
— Я этого не боюсь, — отвечает Паша. — Я не считаю себя недееспособным, я смогу заработать в чем-то другом. Заблокируют и заблокируют…
— А я не знаю, что буду делать… — задумчиво говорит Владик. — Но выживу! — бодро встряхивает головой он. — Я тот еще хитрый лис!
— Сто процентов, — спокойно говорит ему Паша. — Когда началась пандемия, мои выступления прекратились, я посидел такой в Сибири грустненький — и завел себе TikTok. И через две недели у меня было уже полмиллиона подписчиков. Я не спал до четырех утра, снимал, снимал, снимал… Меня пригласили сюда, и я приехал на следующий день. С четырнадцати лет мечтал приехать в Москву. У меня не заработок в приоритете. Я бы смог зарабатывать и в Новокузнецке. Но… я не знаю… мне просто мой город не нравится. Там только одна улица красивая, на ней стоит фонтан.
— Сколько у вас сейчас подписчиков?
— Четыре миллиона. Хейтеров у меня вообще нет. Я им эмоции даю. У меня контент максимально лучезарный — шуточки, удивление, что-то новое. В день я выгружаю в один аккаунт пять видео, в другой — восемь. Работаю круглосуточно.
— И шутки у вас не заканчиваются?
— А дома для того и созданы, чтобы, когда вам будет нечего сказать, другие ребята вас подбодрили. Это главный плюс тикток-хаусов. Тут просто невозможно выгореть творчески и эмоционально.
— И кем вы себя видите через десять лет?
— Артистом.
— У меня тоже все круто, — вставляет Владик. — И я тоже в музыку хочу.
Паша показывает мне фокус с бумажками и цифрами. Фокус ему удается, и он произносит: «Сам в шоке». В холле появляется Лера с розовыми косичками и аккуратно садится на край дивана.
— И меня заметили в TikTok, — смущаясь, говорит она, пока Паша и Владик смотрят на нее, как будто доброжелательно оценивая, насколько этот трепетный член команды, похожий на ребенка единорога, будет полезен для их собственных видео. — Как раз мне стало скучно снимать одной дома, — продолжает она. — И я подумала: «Почему бы не приехать?» Я так волновалась, когда сюда ехала… — Она робко смотрит на меня из-под густых черных ресниц. — Меня кидало то в жар, то в холод. Но ребята меня очень тепло встретили, и я решила остаться… Я веду себя скованно. А вот камеру люблю! Это у меня с детства! Я всего два месяца в TikTok, я снимаю контент, как старшая сестра. У меня есть брат, но он за кадром. И появляется ощущение, что со мной общается вся моя аудитория. Они как будто встают на место моего брата. Недавно меня в ТЦ снимали, и ребята, увидев меня, кричали: «Сестренка! Сестренка!» Я была в шоке, что они узнавали меня. Хотя я блондинка, и таких, как я, много. Мне семнадцать.
— Как бы вы расшифровали слово «блогер»? — спрашиваю ее.
— Блогер… это тот же самый бизнесмен. Он должен себя красиво людям подать и нести какую-то эмоцию в массы. Он должен быть открытым, честным, искренним и приносить пользу. Но если ты будешь плохо себя подавать, то, естественно, люди не будут тебе доверять.
— Ты прям политиков наших описала, — говорит Паша.
— Ну вот, допустим… — Лера бросает тревожный взгляд на Пашу, как будто не уверена, что ей можно продолжать. — Я несу только добрые эмоции. Подходит ко мне братик и говорит: «Сестренка, мне девочка понравилась. Как мне к ней подкатить?» И я ему рассказываю как. И, возможно, моим советом еще кто-то воспользуется. Многие подписчики делятся со мной своими проблемами. Ну… просто я очень добрая, — искренне говорит Лера, взмахнув ресницами. — А сейчас так много пафоса, каждый тянет одеяло на себя, сейчас такое происходит… Хочу, чтобы люди были добрее. Вот, например, мальчик написал, что он пришел в школу, а девочка вытащила его кошелек и говорит: «Что это за кошелек, купленный за пять рублей?! И что ты такой бедный — ходишь постоянно в одной одежде?!» И я ему объяснила, что эта девочка… токсичный человек. Элементарно людям поддержки не хватает.
— Я бы изначально не начинал с такой девочкой общения, — говорит Паша. — Бедный… — Он усмехается. — Допустим, мы с мамой однажды целый месяц ели одну кашу.
— А у меня вообще всегда все хорошо! — бодрым голосом вставляет Владик.
— А я раньше работала волонтером — могла притащить в дом десять выброшенных щенят. «Мам, пап! Я их раздам». Потом стояли на рынке и раздавали щенят, но только хорошим людям.
— А что вы будете делать, когда ваша аудитория повзрослеет, — спрашиваю я, — и ей перестанут быть смешны ваши шутки?
— Но мы же тоже повзрослеем, — весело говорит Владик.
— Да как же вы повзрослеете, если вы не собираетесь учиться?
— Да просто может не стать другого человека, — с несвойственным ему серьезным выражением лица говорит Владик. — В такой момент люди и взрослеют. Потерять близкого не очень круто. Но от страданий ты взрослеешь, и в такой момент выходишь к своей аудитории и говоришь… — Владик сглатывает: «Ребятки, берегите своих мам. Пожалуйста, цените их». Пусть это банально! Но я только хочу сказать, что не по щелчку люди меняются, а вот так.
— Есть у вас люди, которых вы считаете авторитетами?
— Просто другие блогеры, за которыми мы следим.
— Вас хоть сколько-нибудь интересует политика?
— Я стараюсь туда не лезть, — говорит Паша. — Объясню. Когда началась пандемия, было много новостей и про пандемию, и про политику. Я много читал, и из-за этого выпал из жизни, как будто сам себя потерял, находился постоянно в этих новостях. И я понял, что у меня внутри очень много негатива, я думаю не о творчестве, а о политике. Я перестал эти новости читать, и мне стало лучше. И знаете… от того, что я перестал за новостями следить, ничего в мире не поменялось.
— То есть вы не собираетесь на митинг требовать освобождения Навального? Знаете, что он прилетел, и его арестовали?
— Нет, мы за этим не следим, — говорит Паша. — Нас это не интересует.
— А я вообще такой! — Владик делает лицо хитрого лиса. — Всегда должен быть на позитиве! А новости меня могут расстроить.
— Просто своих страданий и так хватает, — говорит Паша.
— Причем у каждого, — неожиданно жестко говорит Владик.
На кухне проходит планерка. За столом — близняшки, креативщик Вадим, которому тридцать лет, но он кажется ровесником тиктокеров. Дальше — Лера с косичками, Хищник и тиктокер Феликс, у которого больше миллиона подписчиков. У Феликса по-женски нежное лицо, голубые глаза, выбритые виски и поднятая вверх высветленная челка. Человеческий аватар Хищника, как всегда, скрыт. Но из прорезей тупого шлема смотрят безобидные глаза и доносится гнусавый голосок. Послезавтра в стране пройдут митинги. Некоторые издания уже много пишут о том, что власть так достала всех, что даже TikTok проснулся и популярные тиктокеры начали агитировать своих подписчиков за участие в митинге. В кухне действительно идет оживленная дискуссия.
— Мне нужна обложка, м-м-м, — мычит Феликс.
— Давай, давай придумаем прямо сейчас, — говорит Вадим на таком подъеме, будто обладает сверхспособностью — креативить раз в секунду. — Смотри, смотри, ты — рок-стар. Все тащатся от тебя. А ты любишь только одну. Понимаешь, только одну, — тараторит Вадим, пока Феликс, как будто не въезжая, загадочно смотрит на него. — По сути, ты же на женскую аудиторию рассчитан.
— Нет, это неинтересно, — говорит Феликс.
— Да ты не понимаешь, — обращаются к креативщику близняшки. — У всех это уже есть.
— Хорошо… — произносит креативщик. — О, идея! Идея-идея. Короче, ты с отломанным куском от гитары… У тебя же есть гитара? Не-е-т, можно сделать прямо жестко! Прямо очень жестко. Короче, вокруг такой треш, гитара разломанная, и ты лежишь во всем этом — такой рок-стар! А рядом телок можно положить! Так, телок на Avito возьмем.
— Это все как-то дешево, — говорят близняшки. — Эти телки вообще не в тему.
— Прикольно, конечно, — растягивает слова Феликс, — но хочется чего-то посовременней, все-таки я современная рок-стар.
— Тогда… — говорит креативщик и сощуривается, как будто хочет разглядеть витающую в воздухе идею. — Тогда-тогда… Идея! Тогда черно-белое фото. Он стоит с гитарой, сбоку на него падает свет.
— Это скучно, — говорят близняшки.
— Это очень скучно, — чуть ли не зевая сообщает Феликс.
— Ну давайте креативить… — говорит Вадим, как будто только теперь решил взяться за дело по-настоящему. — Вот! Вот-вот! Ты стоишь на сцене реально голый, прямо полностью голый. Из зала поднимаются руки. И ты такой стоишь, засвеченный бликами, но реально видно, что это ты.
— При-коль-но. — Рот Феликса растягивается в тугой улыбке.
— Да, это будет круто! — довольный собой говорит креативщик. — И куча рук.
— И я выхожу на сцену голый.
— Нет, ты так стоишь, спереди тебя гитара прикрывает. Я вижу, как ты на сцене голый, — креативщик прикрывает глаза рукой, как будто под ладонью сквозь туман видение голого Феликса проступает все четче и четче. — На тебя направлены софиты, и эта куча рук из зала, — будто медиум, говорит он. — Я сейчас вижу это конкретно… Но сзади жопа-то голая, — он отнимает руку от глаз.
— Я сейчас тоже себе конкретно это представил, — мечтательно говорит Феликс.
— Жопу можно заблюрить чуть-чуть, — говорит креативщик. — Это несложно. Либо… либо-либо… можно сделать, как ты сидишь в тачке, дверь открыта, рядом валяется телка — такая в разорванном платье, а ты сидишь и такой тащишься, а сзади — папарацци. Потому что ты рок-стар.
— Офи-ген-но! — хором вздыхают близняшки.
— Мне, — медленно и членораздельно говорит Феликс, — нра-вит-ся эта иде-я.
— Дверь слегка приоткрыта, — вещает из творческого экстаза креативщик, — и пусть телка не валяется, пусть у нее ноги из дверей тачки торчат.
— А где я ноги возьму? — спрашивает Феликс.
— Ну ты напиши в инстаграм, что тебе нужны крутые ноги, — отвечает креативщик. — И ты весь такой: голый торс, кожанка, подведенные размазанные глаза.
— Е-е-е, — тянет Феликс. — Давайте запишем идеи, чтобы не забыть. Жопа… тачка, телки, папарацци.
— Хотите мое личико потрогать? — Вдруг посреди этой дискуссии поворачивается ко мне Хищник и трогает себя за шлем.
— Нет, спасибо, — говорю я.
— А у тебя косички из чего? — Креативщик обращает внимание на сидящую молча Леру.
— Из синтетики, — тихо отвечает она.
— А я думал, из шерсти единорога!
Чаще всего они приезжают из регионов, из не особо обеспеченных семей. Не знаю, как сложилось бы их будущее без блогинга. Наверное, пошли бы по профессиям своих городов учиться, хотя тоже не факт. Блогеры сейчас говорят, что учеба только отнимает время. Но если ты завел TikTok и за месяц не собрал миллион подписчиков, то подумай о том, чтобы пойти учиться
В бильярдной, где я беру интервью у основателей этого дома, — полутьма. Дмитрий Харитонов сидит в глубоком кожаном кресле. Он рассказывает о том, что идея таких домов совсем не нова, она зародилась в Америке, и именно то, что блогеры живут скученно, и является причиной роста их аудитории.
— Они быстро растут потому, что быстро обмениваются аудиторией, — говорит он. — В кадре люди меняются, а за ними уже следят другие подписчики. Всегда нужна команда.
— А вы лично почему решили заняться тиктокерами?
— Мы заметили это направление два года назад. TikTok очень быстро развивается, это самая быстрорастущая платформа сегодня. Там самая большая аудитория, и мы увидели, что там можно быстро стать блогером-миллионником. Но мы не только TikTok занимаемся, еще Instagram и YouTube. А вообще, хотим вырастить из наших блогеров артистов, которые станут певцами, актерами. Не вечно же им быть блогерами.
— То есть сначала они наберут аудиторию, а потом с ними начнут считаться телеканалы?
— Да, и кто-то станет там ведущим.
— Уже можно входить старому тиктокеру? — В бильярдной появляется крупный широкоплечий рыжий мужчина в толстовке — второй основатель дома, Денис Козьминых. Он садится в кресло напротив Дмитрия. — Я всю жизнь занимался стартапами, работал с инкубаторами, акселераторами. А Дима — директором по маркетингу в крупных компаниях.
— И как? Выгодный бизнес — дом тиктокеров? — спрашиваю я, и Денис с Дмитрием переглядываются.
— Достаточно выгодный, — говорит Дмитрий.
— Но смотря с какого ракурса посмотреть, — говорит Денис. — Он выгоден в далекой перспективе, мы будем капитализировать компанию. Но на текущий момент он выгоден тем, что у нас идет рекламный поток. Рекламодатели стали нам доверять, и мы успешно ведем рекламные кампании, — усмехнувшись, он смотрит на Дмитрия.
— А кому первому такая идея пришла — открыть этот дом? — Перевожу взгляд с одного на другого.
— По факту, я хотел построить инкубатор для блогеров, — говорит Денис. — И долго искал человека себе в партнеры, полгода уговаривал Диму. Я понимал, что сам не смогу компанию построить, а под его управлением работало много людей. Я его убедил, что у этого бизнеса есть потенциал. Мы вместе начали проверять эту историю, и выяснилось, что многие наши гипотезы не сработали. В итоге мы пришли к тому, что нужно открывать дом блогеров. Нашли партнеров, они в нас поверили. К нам стали приходить блогеры, и так мы стали номером один по количеству подписчиков. У нас самый большой дом в России. Всего подписчиков больше ста миллионов.
— А вы проанализировали свою аудиторию? Что это за люди?
— В основном русские, — говорит немногословный Дмитрий. — Но есть и американская аудитория. Мы хотим в Лос-Анджелесе дом открыть. А возрастное ядро — от восемнадцати до двадцати четырех. Это молодые люди, которые мыслят по-другому, они быстро воспринимают информацию.
— Вы хотите сказать, быстро схватывают или не хотят тратить много времени на получение информации?
— И то и другое, — отвечает Дмитрий. — Сейчас мышление подростков в принципе поменялось. Они и воспринимают быстро, и время тратить не хотят. Поэтому TikTok так популярен — посмотрел пятнадцатисекундный ролик, встал и пошел дальше. В TikTok есть разный контент, там и юристы есть.
— TikTok придумал, как можно удержать внимание пользователя за счет минимального контента, то есть коротких видео, — говорит Денис. — И стал приложением номером один по количеству скачиваний в мире.
— А есть какая-то формула успеха в TikTok? Кто там становится популярным?
— Не существует такой формулы, — вздыхает Дима.
— К сожалению, — добавляет Денис. — Вот сколько мы этим занимаемся, а прямо формулы нет. Мы даже думали, что нужен упорный труд: снимать, снимать, снимать. Но это тоже оказалось не совсем правдой. Бывает, что человек зашел в TikTok, начал снимать, и за четыре месяца у него двадцать миллионов подписчиков. А есть человек, который снимает два года, но, непонятно почему, не заходит. Есть общие правила, чего не надо делать. Сняли ролик, а через неделю еще один — так не надо делать, это очень снижает активность. Плюс TikTok любит харизматичных людей. Если человек к нам в дом попал, то это уже значит, что он с харизмой.
— Хорошо… Надеюсь, я не обижу вас, если скажу, что в жизни тиктокеры не столь приметны. Встретишь на улице — и не обратишь внимания.
— А кто приметный для вас? — спрашивает Денис, а Дима с интересом смотрит на меня.
— Например, Мэрилин Монро.
— Вот она, поверьте мне, — говорит Денис, — была бы отличным тиктокером. Но, вообще, есть кое-что главное для женщины-тиктокера. Можно сказать… — Денис изобразив руками чаши и приставив их к груди, виновато смотрит на Дмитрия, тот неопределенно пожимает плечами. Денис, вздохнув, опускает руки. — А вы Феликса не считаете красивым? — спрашивает он.
— Боюсь, из своей возрастной категории я не могу по достоинству оценить его красоту, — говорю я.
— Феликс для вас некрасивый? — искренне удивляется Денис.
— А почему вы взяли Леру? — спрашиваю я. — У нее ведь только двести восемьдесят тысяч подписчиков.
— Ле-ру? — по слогам переспрашивает Денис. — Леру? А вы посмотрите на активность в ее роликах. У нее просмотров больше, чем у нашего Владика, в три раза. Рекламодатель покупает не количество подписчиков, а количество просмотров. У Владика просмотров на роликах пятьсот-шестьсот тысяч, а у Леры, которая только два месяца в TikTok, по два миллиона. Мы думаем, что в ближайшие месяцы у нее будет четыре миллиона подписчиков. В нашем центре все блогеры выросли, кроме Владика.
— Я буду права, если скажу, что большинство из них — из социально неблагополучных семей. И только блогерство дало им возможность как-то пробиться в Москву и начать зарабатывать деньги, не имея образования и специальности?
— Будете правы, — отвечает Денис. — Конечно, есть и другие примеры. Но чаще всего они приезжают из регионов, из не особо обеспеченных семей. Не знаю, как сложилось бы их будущее без блогинга. Наверное, пошли бы по профессиям своих городов учиться, хотя тоже не факт. Блогеры сейчас говорят, что учеба только отнимает время. Но если ты завел TikTok и за месяц не собрал миллион подписчиков, то подумай о том, чтобы пойти учиться. А то пойдешь работать на фабрику или завод.
— Это главная Баба-Яга у нас, — улыбается Дима. — Они больше всего боятся, что пойдут работать на завод. Но об этом, наверное, не стоило говорить…
— Так и что же сказать той многочисленной молодежи, которая мечтает стать блогерами, не учиться, не работать, но жить красиво? Они ведь потеряют время, если слишком будут верить в эту мечту.
— Скажите им, что нельзя бросать учебу, — говорит Денис. — А для того, чтобы проверить, сможете ли вы стать популярным, — снимайте в свободное от учебы время. Но опять же, если вы зашли и стали популярным, можно совмещать учебу и блогинг. Да, будет тяжелее, но я знаю, что, если не лениться, найдется время и на то и на другое. Наши близняшки идут на красный диплом.
— Но все-таки звездами становятся единицы? — спрашиваю я.
— А что вы называете звездой? Четыре или десять миллионов подписчиков — это еще не звезда, — говорит Денис. — Ну нет, конечно! — восклицает он, когда видит сомнение на моем лице. — Основная ценность — это медийность. Вот когда вас узнают, тогда вы звезда. Кто-то из молодых исполнителей попадает на телевидение и становится известен более старшей аудитории. Это медийность. Благодаря алгоритмам можно набрать подписчиков, но не они ценность. Звезда — это медийность. Другое дело, что блогеры сами ловят звезду. Им кажется, что они звезды потому, что у них миллион подписчиков, и начинают вести себя незаслуженно… И у нас с ними начинаются проблемы. Мы пытаемся сделать нашу бизнес-модель устойчивой. Мы хотим, чтобы блогеры выполняли свои обязательства, а мы — свои. Но когда они ловят звезду, то начинают думать, что это они нас наняли на работу и платят нам зарплату. А это совершенно не так! Да, мы делаем для них работу, даем им возможности и ждем, пока они начнут давать обратную монетизацию. И мы имеем право выставлять им условия, а не наоборот.
— А у вас у самих есть соцсети? — спрашиваю я.
— Я не веду, — отвечает Дмитрий.
— У меня есть инстаграм, — говорит Денис, — но там пять-шесть тысяч подписчиков. Мне сорок три.
— А вы хотели бы, чтобы ваши дети стали блогерами?
— У меня нет детей, — отвечает Денис и переводит взгляд на Дмитрия.
— У меня тоже, — отвечает тот.
— А как вообще происходит процесс зарабатывания на доме?
— Блогеры ни за что не платят, — говорит Дмитрий, — мы их обеспечиваем едой, жильем, помогаем с креативом и записью роликов. У нас в группе тридцать два человека, которые занимаются креативом, пиаром и реализацией.
— Наши общие косты… можем сказать? — Денис снова взглядывает на Диму, но тот на этот раз не возражает. — Два с половиной миллиона в месяц. Основной доход — с рекламы. Плюс музыка. Самый крупный челлендж для рекламодателя мы провели на четыре миллиарда просмотров.
— А что будет с TikTok через десять лет?
— То же самое, что с Instagram, — говорит Денис. — Когда лет пять-шесть назад туда приходили блогеры, тоже спрашивали, что с ними будет? Но ничего не случилась — аудитория повзрослела. То же самое будет с TikTok, его аудитория подрастет. Она уже повзрослела. С осени основная аудитория — от восемнадцати до тридцати пяти лет. А было от двенадцати до восемнадцати.
В холле на сцене, к которой ведет невысокая ступенька, собрались все тиктокеры, находящиеся сейчас в доме. Приехали сотрудники Woman Journal. Над сценой висит красивая гирлянда, собранная из желтых шаров-светильников. Тиктокеры показывают языки, строят разные лица, широко открывают рты, обнимаются, поднимают вверх два пальца, пританцовывают. Дима и Денис тихо останавливаются у входа в холл и наблюдает за тем, как их бизнес позирует для журнальной фотосессии.
— Месяц без Instagram или TikTok? — по бумажке спрашивает корреспондент.
— Невозможно вообще, — отвечает близняшка.
— О’кей. Варя Карнавал или Юля Гаврилова?
— Юлия Гаврилова, — выбирает Владик.
— В детстве я мечтал стать…
— Блогером! — кричат хором.
— Обложка журнала или миллион подписчиков?
— Миллион подписчиков!
— Ходить по магазинам или покупать онлайн?
— Покупать онлайн!
— Я ненавижу, когда…
— Меня сравнивают! Да! — быстро выдает Владик.
— Знакомство на улице или в соцсети?
— На улице!
— Сочи или Стамбул?
— Стамбул!
— Я бы спела дуэтом с…
— Моргенштерном!
Лицо Димы выражает спокойствие, когда он смотрит на тиктокеров. А у лица Дениса такое выражение, будто он еще сомневается, не сорвется ли этот бизнес, составленный из живых душ, приехавших в Москву из дальних или ближних городов, в которых они не нашли для себя возможностей или которые им этих возможностей не предложили. Он смотрит на то, как веселятся и показывают языки эти неопытные еще люди, приехавшие в его дом со своими страданиями и тараканами, скрытыми под поверхностным слоем сиюминутного, быстро перегорающего позитива. Напуганные тем, что когда-нибудь им придется вернуться в свои города и в свои социальные возможности — на фабрики и заводы, если там будет работа. И только если очень внимательно приглядываться к Денису, можно разглядеть на его лице тревогу.
Двадцать седьмого января в Москве был задержан тиктокер Константин Лакеев, называющий себя Костей Киевским. Его обвинили в том, что вместе с другими участниками несанкционированного митинга он 23 января закидал машину ФСБ России снежками. В аккаунте Лакеева такого видео не появлялось. Он был задержан на территории дома для тиктокеров Good House, в котором проживал (не путать с Grand House, из которого мы вели репортаж). И, раз уж это так важно, у Кости Киевского восемьсот тысяч подписчиков.
— Забыла вас спросить: а чем все-таки блогер отличается от стартапера?
Двадцать шестого января из экрана телефона на меня смотрит по-утреннему хмурое лицо Дениса.
— Стартаперы не ловят звезду, — отвечает он. — Для того чтобы почувствовать себя звездой, он должен добиться ощутимых результатов. Например, создать приложение, которым активно начнут пользоваться во всем мире. Они тогда еще могут включить звездность. Но эта звездность все равно не такая, как у блогеров. Два месяца назад блогера еще никто не знал, а теперь он рвет тельняшку на груди и говорит: «Я звезда». Они еще дети, и нам приходится постоянно их осаживать. Я понимаю, что они делают это на эмоциях. Но в любом случае мы приходим к соглашению. И если он ко мне подходит и говорит: «Я должен быть человеком года», — я его спрашиваю: «А что ты для этого сделал?»
— Вы хотите сказать, что он хочет, чтобы какой-нибудь журнал объявил его человеком года, как Моргенштерна?
— Да, — хмуро кивает с экрана Денис. — Как можно вообще сравнивать блогера и стартапера? Вы понимаете, что стартаперы создают бизнес, пилят алгоритм, это такие пассионарные ребята, которые придумывают и воплощают? — Денис приближает лицо к экрану, чтобы разглядеть причину, по которой вообще мог прозвучать такой неуместный вопрос.
— А блогеры?
— Они тупые.
— А они не обидятся?
— А они сами это знают. Ну вы сравнили стартапера с блогером, который прыгает под трек «Алешка». Да он учиться не хочет, с ошибками пишет. Вы сравниваете велосипед, собранный вручную, с Porsche Cayenne, произведенным в Германии. Да, оба едут, но по-разному и с разными ощущениями. Со стартаперами я работал как ментор. Я делал для них экспертизу, и мне постоянно приходилось быть информационно подкачанным. А для блогеров какую я делаю экспертизу? Даю им поесть и показываю где сниматься? Да я даже сравнивать не буду. Но еще я пытаюсь дать им навыки, чтобы они понимали: блогерская единица — это часть бизнеса. Они сами и есть этот бизнес и должны относиться к себе как к проекту.
— TikTok оказался вовлеченным в агитацию за несанкционированный митинг. Ваши блогеры получали заказы на такую рекламу?
— Да блогерам это все не нужно. Лично мне не прилетало, но ходили слухи, что нашим блогерам кто-то что-то предлагает, за деньги, естественно. Но мы такие заказы, связанные с политической движухой, сразу отметаем.
— Приходили запросы агитировать за Путина или за митинг?
— Понятия не имею. Мы даже не обсуждаем это. Как только мы слышим эти разговоры, мы сразу их пресекаем. У нас нет планов входить с нашими блогерами в зашкварную историю.
— Почему вы называете ее зашкварной?
— Мы все граждане своей страны. Каждый гражданин сам принимает решения. У него есть какая-то позиция, он может ее высказывать или не высказывать. Но он точно не должен делать это за деньги. Согласны? Поэтому я считаю, что если вам предлагают сделать политическое заявление, да еще за деньги, и это заявление не ваша личная позиция, вас просто покупают, то это зашкварная история.
— А что же случилось с TikTok? Казалось, он был вне политики. Что же с ним произошло?
— Я точно знаю, что наши блогеры в этом не участвуют.
— Потому что связаны контрактом?
— Дело вообще не в контракте. Но есть виртуальный кодекс, который мы соблюдаем. И если бы какой-то блогер сделал это, он сделал бы это бесплатно, потому что это его позиция. Но все запросы приходят через нас, мы бы в любом случае их увидели. Поэтому политической рекламы у наших блогеров быть не может. Они бы с нами в любом случае согласовали. А мы этого не согласовали бы никоим образом, деньги нас тут не интересуют.
— Но все-таки вас не удивляет, что возникла какая-то политическая история с TikTok?
— Меня? Нет. Это же инструмент. Вам нужно рубить лес. Вот лежит пила, вы можете ее взять и пользоваться ею, а можете не брать. Соцсеть — это рупор донесения какой-то информации. TikTok — рупор быстрого донесения информации. Instagram, в принципе, тоже. Вы можете использовать этот рупор или кричать голосом на весь лес. Вот они его и начали использовать. Другое дело, есть у вас совесть или нет.
После моего разговора с Денисом в Сети появилось видео от Следственного комитета, в котором блогер Лакеев признает свою вину и извиняется.