В этот раз ЦБ явно поспешил с ужесточением денежно-кредитной политики. Впервые за все то время, что мы пишем о монетарной политике и о роли в ней Банка России, аналитиков, которые поддержали решение ЦБ, оказалось меньше тех, кто ЦБ осудил.
В своей аргументации ЦБ заявил прямо и странно, что пришло время ограничить спрос, за которым якобы не поспевает производство, что приводит к инфляции, которая уже в полтора раза выше поставленной самому себе Банком России цели. Каждый из этих тезисов вызывает сильное сомнение.
Потребление, если судить о нем, например, по обороту розничной торговли по итогам февраля, лишь чуть-чуть превысило «предковидный» уровень, а продажи платных услуг еще существенно отстают от прошлогодних. Так же, например, как и продажи новых автомобилей.
Инфляция действительно растет. В феврале она составила почти 9%, однако при оживлении экономики небольшой рост инфляции надо считать не угрозой, а благом. В прежние циклические времена даже термин такой существовал — «инфляция роста», и правительства и центральный банки радовались, когда дефляцию сменяла такая инфляция роста, так как она увеличивала доходность потенциальных инвестиций и экономика начинала раскручиваться. Никому и в голову не приходило сразу рвать стоп-кран.
Вообще, уже стоит признать, что ЦБ поторопился с переходом к режиму таргетирования инфляции, тем более в том жестком варианте, которого он придерживается. Этот режим плох для экономики, нуждающейся в модернизации и имеющей объективно низкий уровень насыщения деньгами.
В свое время для описания денежной политики мы ввели такой незамысловатый параметр, как монетизация экономики, который является отношением денежного агрегата М2 к ВВП. Если посмотреть, как он выглядит для разных стран, то мы увидим, что хорошо модернизированные страны с накопленным качественным основным капиталом — Япония, Китай, Германия, США — имеют уровень монетизации выше 100%. Но даже у относительно слабых стран, восточноевропейских и развивающихся, уровень монетизации 70–80%. Тогда как Россия начинала вообще со смехотворных 15%, а сейчас, спустя четверть века рыночного развития, имеет всего 50%. Это следствие почти всегда жесткой денежно-кредитной политики.
Можно сказать, что нечего изобретать доморощенные параметры. Однако именно в последний год, год на редкость мягкой денежной политики Банка России, монетизация нашей экономики быстро увеличилась, и в воздухе сразу запахло ожиданиями роста. Теперь его может и не случиться.
Фетишизируя инфляцию, монетарные власти России совершенно забывают о другом важном параметре — стоимости основного капитала страны. Чтобы страна объективно богатела, этот показатель должен расти. Учитывая, что Россия унаследовала огромный основной капитал СССР, а после его распада в течение тридцати лет очень мало инвестировала, нам просто для сохранения текущего уровня жизни нужно очень быстрое создание большого объема нового капитала. Отсутствие достаточного объема инвестиций в основной капитал непосредственно сказывается на уровне жизни людей, увеличивая процент бедных. Таковы законы капиталистической экономики: если в стране мало капитала — страна бедна. И если монетарная политика России будет и дальше игнорировать необходимость создания условий для инвестиционного роста, в то время когда мы не можем рассчитывать на западные инвестиционные ресурсы, как это было в начале 2000-х, мы в результате окончательного истощения советского наследия уже в ближайшие десять лет превратимся в общество, где будет только 10% людей, живущих на уровне среднего класса: 15 млн человек.
Конечно, мы можем рассчитывать на то, что инвестиционные задачи будут решены в обход монетарной политики ЦБ, через специальные инвестиционные каналы. Но опыт последних месяцев показывает, что это не сработает. Даже государственные банки не пошли навстречу родному Минфину, когда тот захотел разместить свои ОФЗ по низкой ставке. Чуть запахло снижением ликвидности, как банки сказали: стоп — покупаем только по рынку. И Минфин сдался.
Так что самое время всерьез подумать о том, какие институты и с какими целями должны формировать монетарную политику страны. Задуматься о том, почему у нас так скуден рынок корпоративных облигаций, региональных облигаций, муниципальных облигаций, почему мало кредитов. Да и вообще, какого субъекта хозяйственной жизни страны ни возьми, все они не проходят строгого экзамена российских монетаристов.
Денежная политика у нас упорно считается исключительно уделом специалистов. Настолько, что на наш вопрос «как вы относитесь к решению ЦБ повысить ключевую ставку?» нам ответила только одна партия. А мы опросили шесть. Остальные, по-видимому, считают, что это не политическое, не их дело.
Между тем вопрос о денежной политике сейчас является краеугольным. Он определит масштаб наших притязаний на модернизацию, на благосостояние граждан, на наше место в международном разделении труда, на нашу способность осуществлять инновации, иметь достаточно сильную в перспективе валюту. Именно сейчас, когда экономика начала естественным образом выходить из кризиса, когда мировая конъюнктура с ростом цен на сырьевые товары опять благоволит нам, когда новое поколение российских граждан начало формировать свой основной капитал в виде акций, недвижимости и предпринимательства, вовсю используя новые технологии, — именно сейчас верно определенная цель денежной политики принесет самые большие дивиденды.