Откровенное интервью из Подгорицы: почему премьер Черногории не смог оправдать народные ожидания о пересмотре антироссийских санкций и каким он видит будущее отношений с Москвой
В августе прошлого года в Черногории впервые за тридцать лет потерпела поражение Демократическая партия социалистов (ДПС), возглавляемая президентом Мило Джукановичем, руководившим страной на разных должностях с начала 1990-х. Последнее десятилетие правления Джукановича ознаменовалось не только многочисленными коррупционными скандалами, усилением криминала и репрессиями против оппозиции и инакомыслящих, но и резкой деградацией отношений с Россией и Черногорией.
В 2014 году Подгорица сразу же присоединилась к антироссийским санкциям, а в 2016-м обвинила Москву в причастности к якобы имевшей место попытке «госпереворота» в день парламентских выборов, на которых ДПС, несмотря на все фальсификации и подкуп избирателей, едва не потерпела поражение. Тогда против лидеров главной оппозиционной политической силы — блока «Демократический фронт» — Андрии Мандича и Милана Кнежевича, последовательно выступавших за сближение с Россией и против вступления страны в НАТО, были заведены уголовные дела за «попытку свержения Джукановича» якобы под руководством «агентов ГРУ». Они даже были осуждены на пять лет тюрьмы судом первой инстанции, правда, процесс за отсутствием каких-либо доказательств скатился в фарс. В начале февраля 2021 года фигуранты дела были оправданы апелляционным судом.
Последней каплей в чаше народного негодования стало принятие так называемого закона о свободе вероисповедания, который фактически был направлен против Сербской православной церкви (СПЦ): ее имущество должно было перейти в параллельное пользование раскольнической Черногорской православной церкви, продвигаемой Джукановичем. Он очевидно недооценил сакральность СПЦ для большинства граждан: Черногорию несколько месяцев сотрясали массовые протестные крестные ходы под лозунгом «Не отдадим святыни!», на которые порой выходила одновременно четверть взрослого населения страны. Это также вынудило СПЦ активнее включиться в политическую жизнь: Черногорско-Приморская митрополия согласилась оказать поддержку крупнейшей оппозиционной коалиции, собранной вокруг «Демфронта», — но при условии, что ее возглавит предложенный ею человек.
Такой личностью стал профессор факультета машиностроения Здравко Кривокапич, далекий от политической жизни и получивший некоторую известность только благодаря активному участию в общественном движении в поддержку СПЦ «Не отдадим Черногорию» — он был одним из его основателей. Лидер «Демфронта» Мандич уступил Кривокапичу свое первое место в списке коалиции «За будущее Черногории», и в целом эффект «нового лица» сработал: политсила набрала наибольший процент голосов среди оппозиции и вместе с другими двумя объединениями — «Мир — наша нация» (Алекса Бечич) и «Черным по белому» (Дритан Абазович) — впервые за три десятилетия смогла потеснить ДПС.
Но несмотря на все пророссийские и просербские заявления Кривокапича во время предвыборной кампании, после победы он подписал коалиционное соглашение, где одними из ключевых условий стали сохранение прозападного курса страны и выполнение всех международных обязательств, взятых предыдущим правительством. Более того, по настоянию западных дипломатов к участию в правительстве не были допущены представители «Демфронта» ввиду их пророссийскости. Для этого был выдвинут концепт «экспертного правительства» без политиков. Правда, вице-премьером в нем стал как раз лидер блока «Черным по белому» (получившего всего 6% голосов) албанец Дритан Абазович, занимающий откровенно прозападную позицию.
Став премьер-министром страны, Кривокапич вскоре полностью дистанцировался от поддержавшего его «Демократического фронта», обвинив его в подотчетности Белграду, который якобы использует его в качестве инструмента для вмешательства во внутренние дела Черногории. В то же время премьер стал активно прислушиваться к регулярным «рекомендациям» дипломатов ведущих стран Запада по вопросам внутренней и внешней политики, а «Демфронт» остался в одиночестве со своим требованием отменить антироссийские санкции.
Здравко Кривокапич любезно согласился встретиться с нашим корреспондентом и ответил на все острые вопросы.
— В каком состоянии ваше правительство унаследовало отношения с Россией и как вы планируете их развивать?
— На личных встречах с его превосходительством послом России я неоднократно выражал потребность черногорской стороны в развитии хороших отношений с Россией, которые в последнее время были прохладными. Наше правительство хочет развивать отношения с Россией в интересах обеих сторон, что пока не встретило реального понимания [со стороны Москвы]. Выбор нашего правительства — европейский путь и проевропейская Черногория, поэтому мы обязаны следовать всему, что представляет собой дух и сущность европейских ценностей, что, однако, может быть ошибочно истолковано с точки зрения России.
Мы не хотим ни привилегий, ни особого отношения, отличающегося, скажем, от отношения России к Хорватии или Болгарии — ведь наша страна первая в очереди на вступление в Европейский союз, что поддерживает 80 процентов населения (согласно исследованию общественного мнения, проведенного агентством De Fakto, полностью поддерживают вхождение Черногории в ЕС 39,9% граждан, отчасти поддерживают — 34,9%. — «Эксперт»)
— В каких сферах Черногория хочет развивать отношения с Россией?
— Есть направления, где отношения могут развиваться намного лучше, чем сейчас. Например, в сфере туризма, где раньше был интерес со стороны России. Надеюсь, грядущий туристический сезон покажет это в лучшем виде — хотя до сих пор у нас и нет адекватного ответа от России по вопросу соответствующих чартерных рейсов в Тиват и Подгорицу.
— А насколько страна готова к туристическому сезону с точки зрения эпидемиологической угрозы? И какую роль в данном контексте играет российская вакцина «Спутник V»? Какие объемы приобретены и еще ожидаются?
— По сути, вакцинация в стране началась с вакцины «Спутник V», которую мы получили в дар от Сербии. А после этого к нам прибыла еще одна партия в десять тысяч из России — ее мы уже израсходовали и ожидаем поставки остальной части закупленной партии. Это еще сорок тысяч, которые должны были прибыть до 15 апреля. Из-за некоторых технических проблем у российской стороны пока эта поставка не реализована. Мы также ведем интенсивные переговоры о закупке еще двухсот тысяч доз российской вакцины. Не важно, будет она произведена в Сербии или России, главное, что эта вакцина надежная, протестированная и прошедшая все необходимые контрольные процедуры. «Спутник V» воспринимается гражданами Черногории как хорошая вакцина. А к сентябрю планируем получить всего около шестисот тысяч доз вакцин от различных производителей.
Для борьбы с пандемией нет универсального рецепта — подходы в противостоянии COVID-19 чаще всего скатываются в крайности: от полной открытости до локдаунов. Мы же нашли определенный компромисс в том, что ужесточили соблюдение мер, рекомендованных Всемирной организацией здравоохранения, в комбинации с вакцинацией, и я надеюсь, что более шестидесяти процентов граждан Черногории будут иметь иммунитет не позднее 15 июня.
Так что я приглашаю всех туристов из Российской Федерации, которые любят приезжать на наше побережье, стать нашими дорогими гостями и в этом году. Мы их примем с нашим традиционным гостеприимством. И отмечу, что в данный момент для въезда в Черногорию не нужны ни ПЦР-тест, ни подтверждение о вакцинации. Нужно лишь желание приехать — и я надеюсь, что для этого будет и возможность в виде прямых чартерных рейсов.
— После победы оппозиции впервые за тридцать лет на выборах в августе прошлого года вы анонсировали, что будете налаживать хорошие отношения с Россией и заявили следующее, цитирую: «Нынешняя ситуация абсурдна: представьте, что вы, как маленькое государство, вводите санкции против такого огромного, как Россия. Такие решения руководствуются не интересами граждан, а “спускаются” нам из других, очень интересных сфер». О каких сферах шла речь и возможно ли, что новое правительство отменит или смягчит антироссийские санкции?
— Эта моя цитата относится к первоначальному моменту, когда вводились санкции против России. Когда страна становится на европейские рельсы, ей навязываются определенные обязательства, следуя которым она должна проявлять уважение ко всему, что предпринимает ЕС. Так поступают и другие государства, которые ближе к России, так делает сейчас, следуя соответствующим рекомендациям Европейской комиссии, и Черногория.
Но одно дело политика, которой мы должны следовать, а другое — отношение граждан Черногории к России и россиян к Черногории. И этим отношением никак нельзя пренебрегать. Но мы обязаны проводить такую политику на данный момент — это наш естественный путь в ЕС. Поэтому я в самом начале сказал, что ожидаю от вас понимания в этом плане, хотя порой это непросто из-за братских связей России и Черногории — ведь чаще всего с брата спрос намного больше, чем с кого-либо другого. А я прошу понимания как для Хорватии и Болгарии — мне кажется, что эти два государства близко сотрудничают с РФ и при этом являются членами ЕС.
— Сербия, находясь на европейском пути, все же не вводит санкции против России.
— Я бы не сравнивал Черногорию с какой-либо из стран региона. Здесь вы правы, и есть несколько вариантов. Один из них — как в свое время Тито проводил здесь свою политику, которая гласит: «Поворотник влево — поворачиваю направо». А наше правительство имеет ясную траекторию движения, и она недвусмысленно направлена к ЕС. Что никак не отменяет хорошее сотрудничество со всеми государствами, а тем более с такими великими державами, как Российская Федерация и Китай.
— Согласно социологическим исследованиям, менее десяти процентов граждан поддерживают введение санкций против России. Вы заметили разочарование народа, который, учитывая ваши предвыборные заявления, ожидал другой политики?
— Может, в тот период у меня не было полной картины, о которой я мог бы говорить. Я говорил от сердца (как и сегодня говорю) и знаю, что порой в политике это может быть проблематично. Но абсолютно верно то, что Черногория имеет и всегда будет поддерживать исключительно хорошие отношения с Россией — ведь это наша история, наша традиция, наши культурные и, подчеркну, религиозные связи, которые никто не может нивелировать.
— Но экономика тоже важна. Ранее вы заявляли, что Черногория «не смела себе позволить такую роскошь, как введение санкций против России». Вероятно, вы имели в виду тот факт, что бюджет страны сильно зависит от сферы туризма, а треть гостей страны составляют граждане России?
— Некоторые санкции действительно вызывают беспокойство, но эти недавние санкции (введенные Брюсселем из-за ситуации вокруг Навального, к которым Подгорица присоединилась уже при новом правительстве. — «Эксперт») относятся только к отдельным личностям, и нельзя их сравнивать с предыдущим периодом. Мы застали такое положение вещей: этот путь был определен еще до нас, а мы сейчас уже не имеем возможности, образно говоря, свернуть направо или налево. И вы хорошо отметили, что многие российские туристы любят наше черногорское теплое море, прекрасно здесь себя чувствуют, многие имеют здесь дачи, и я думаю, что традиция приезжать к нам на отдых сохранится и в этом году.
— После формирования правительства вы объявили, что оно «не желает менять прозападный курс» и подписали соответствующий договор. А президент Мило Джуканович заявил, что вы тем самым лишь выразили наибольшее из возможных признание его внешнеполитическому курсу, подчеркнув: «Это соглашение состоялось по инициативе Запада — сами бы они такое сальто-мортале не сделали». Как бы вы ответили на это?
— Я не хотел бы никого комментировать. Лучше спросите президента — он вам объяснит свою позицию, ведь было бы некрасиво мне как премьеру его комментировать.
— Но вам ведь виднее, состоялось ли данное соглашение «по инициативе Запада», ведь именно вы формировали правительство…
— Я вам гарантирую, что Черногория в данный момент имеет абсолютную международную поддержку — и преимущественно со стороны Запада. И если бы уж я сравнивал себя с другими, то мог бы сказать, что меня беспокоит, что наше правительство не встретило настоящей поддержки со стороны Российской Федерации, хотя предыдущее правительство ранее и допустило множество упущений в отношении России. Я считаю, что наши два государства будут сотрудничать на наивысшем уровне из возможных и что время покажет настоящие отношения между нашими странами — маленькой, слабой Черногорией и великой, мощной Россией.
— Когда правительство только формировалось, было немало критических заявлений со стороны Запада с опасениями, что в нем окажутся «пророссийские элементы». В интервью сербскому журналу Nedeljnik вы заявили, что правительство с участием лидеров «Демфронта» «на самом старте имело более низкий уровень репутации» и «не было бы так всецело поддержано релевантными международными институциями». Неужели позиция внешних сил важнее мнения граждан, которые голосовали за возглавляемую вами коалицию?
— Характер черногорского менталитета таков, что на него тяжело повлиять кому-то извне. Но если задается подобный вопрос — и вполне резонно, — тогда нужно поставить и встречный вопрос: может ли в Черногории определенная партия, не важно, как она называется, — иметь «куратора» из-за границы? (так г-н Кривокапич интерпретирует контакты ДФ с президентом Сербии. — «Эксперт») Это недопустимо.
В черногорской истории тот, у кого был куратор извне Черногории, никогда не имел успеха. У меня нигде нет кураторов. Наше правительство само себе куратор, и мы выбираем наилучший путь на благо наших граждан, не пренебрегая, конечно, геополитическими рамками. Которые в данный момент таковы, что поначалу наше правительство воспринималось (международным сообществом. — «Эксперт») как пророссийское и просербское, но я утверждаю, что оно прочерногорское и печется о благе всех граждан Черногории.
— Но и ваши слова о необходимости поддержки правительства международными институциями, как и заявления коалиционного партнера, занявшего место вице-премьера, Дритана Абазовича, который ссылался на требования дипломатов стран Запада не допускать на должности в силовом блоке «пророссийские силы», тоже могут трактоваться как курирование извне…
— (Разводит руками.) Каждый имеет право на свой выбор, и наибольшая победа, которая произошла 30 августа прошлого года, — именно в свободе. Ведь мы свободолюбивый народ. И мы снова ее добились. Имеет ли кто из политиков куратора извне Черногории? Может, и имеет, но это не важно. Если он делает свой вклад в развитие государства наилучшим возможным образом — эти добрые усилия нам следует ценить.
— В том же интервью журналу Nedeljnik вы заявили, что после победы трех оппозиционных коалиций в августе прошлого года международное сообщество поначалу на них смотрело с подозрением, но потом решило их поддержать. Почему изменилось это восприятие?
— В момент победы 30 августа была попытка нас провозгласить… не знаю, как будто мы прилетели с Марса. Уже 1 сентября у нас была ясная позиция по этому вопросу — нам угрожала огромная опасность, что те, кто проиграл выборы (ДПС, партия президента Мило Джукановича. — «Эксперт») объявят нас какими-то «марсианами». В этот момент мы должны были определиться, что с этим делать, и мы выступили с абсолютно проевропейской позицией — ведь Черногория закрыла все главы (переговорного досье о вступлении в ЕС. — «Эксперт»), и было бы нетактично и практически невозможно пойти другим путем.
Меня застала врасплох одна фраза вашего уважаемого министра иностранных дел [Сергея Лаврова]— одного из самых выдающихся дипломатов в мире, — высказанная мне в одном из наших разговоров: «Мы ожидаем от вас, что вы перейдете от слов к делам». Я ему ответил, что я никому ничего не обещал и все это может относиться к предыдущему правительству. Ведь у меня не было никаких контактов — я просто сидел в своем кабинете (профессора машиностроительного факультета. — «Эксперт»), занимался преподаванием и ни о чем подобном не размышлял: мое появление в политике связано с моим отношением к Сербской православной церкви и стремлением ее защитить в тот момент. Иногда подобное взаимное недопонимание создает ненужный разрыв.
Думаю, что визит министра [экономического развития] Якова Милатовича и министра [здравоохранения] Елены Боровинич-Бойович поспособствуют оттепели в наших отношениях, которые в данный момент выглядят напряженными. Считаю, что нет ни одной причины, почему это не может быть сделано на благо граждан Черногории и России.
— Планируете ли вы официальный визит в Москву в этом году?
— Конечно, я с удовольствием приеду в Москву при первой возможности, когда получу приглашение. Уже были некоторые идеи по датам, но, скорее всего, это произойдет во время празднования [310-й] годовщины установления двусторонних отношений между Черногорией и Россией.
— Вы потребовали отставки министра юстиции, прав человека и нацменьшинств Владимира Лепосавича, после того как он, отвечая на вопрос депутата ДПС, подверг сомнению вердикт Гаагского трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) о якобы имевшем место в Сребренице «геноциде» сербами бошняков в ходе боснийской войны 1992‒1995 годов. В письме к народу свое решение вы оправдали так: «Положение [в стране]… нивелирует важность любых личностей перед стратегической целью — лишением власти ДПС, что подразумевает если не согласие, то хотя бы понимание одной части международного сообщества». Почему позиция «части международного сообщества» перевесила мнение ваших избирателей, большинство которых относится со скепсисом к решениям МТБЮ?
— Рамками коалиционного соглашения определено, что мы будем соблюдать все взятые предыдущим правительством международные обязательства. И одно из них мы также унаследовали: в парламенте Черногории в 2009 году была принята декларация о Сребренице, — поэтому министр юстиции, прав человека и нацменьшинств не может ею пренебречь. Министр юстиции не может выступать с академическим подходом, но должен следовать духу своих обязательств.
Лидеры трех коалиций не случайно подписали подобное соглашение, и этот факт я подчеркивал много раз лично самому министру юстиции господину Лепосавичу. Был ли этот вопрос поставлен злонамеренно и политикански, не суть важно. Его ответ должен был соответствовать духу государственной политики, которая абсолютно ясна. Наше правительство настаивает именно на ответственности, первый элемент которой — обязательность. Это господин Лепосавич должен был понять. А опровержение международных институций не в компетенции Черногории, не в компетенции ни одного из министров. Сделал ли господин Лепосавич это намеренно или нечаянно, не знаю, но суть в том, что никто больше не может быть вне системы. Мы ведем битву за наведение порядка, и ответственное отношение должно превалировать.
— Если говорить об упомянутом вами в письме «лишении ДПС власти», почему коррупционеры предыдущего правительства до сих пор не преданы суду? И как возможно, что если преступников и арестовывают, то потом отпускают, а большинство коррупционных скандалов, доказательная база которых публиковалась во всех СМИ, например так называемая афера «Запись» (о партийном трудоустройстве ради получения голосов) не расследованы?
— Смотрите, один из ключевых элементов нашей программы — борьба против организованного криминала и коррупции. Когда вы задаете этот вопрос, кто-то, его услышав, может сказать: «Да это какая-то страна чудес!». И это действительно так. Почему «страна чудес»? Потому что исполнительная ветвь власти, суд и прокуратура должны работать согласованно. А если нет сплоченности, можно сделать правильный шаг, а другой орган его аннулирует.
Касательно конкретного случая, когда было арестовано шесть человек (Слободан Кашчелан, лидер одиозного мафиозного клана Кавач, и пять его сообщников. — «Эксперт»): я достоверно знаю, что это была международная операция, поскольку речь идет не о местном криминале, а о международной хорошо организованной преступной группе, простирающейся, возможно, и до Колумбии.
Операция проводилась в строжайшей секретности. Только четыре человека о ней знали — и, поверьте, я, как премьер, не был о ней осведомлен. Настолько мы хотели, чтобы никакая информация нигде не проходила, чтобы не случилось провала. Провал случился после ареста, когда прокуратура представила свое заключение, а судья, который ранее показал себя в работе честным и совестливым, посчитал доказательства недостаточными для подобной акции и освободил задержанных. В этой операции отображена вся картина Черногории: одни сделали свою работу как следует, другие выполнили ее, скажем, «под знаком вопроса» — я не юрист, поэтому не буду давать оценок, — и третья сторона приняла итоговое решение.
Сегодня нас обвиняют, что мы оказываем давление на правосудие, но это неверно. Мы лишь указываем, что уже долгое время должным образом не функционируют и плохо выполняют свою работу прокуратура и судебная система. Вы сами привели лучший пример — эту странную аферу, которую видели все граждане. Эта афера «Запись», где явно видно, что речь идет о политической коррупции, прокуратурой была квалифицирована неадекватным образом как организованная преступная группа. Если изначально давать ошибочное определение, итоговый результат будет соответствующий. Именно поэтому Апелляционный суд вернул дело, заявив, что это не является организованным криминалом. Таким образом, в соответствии с Конституцией, возможно, тот господин, бывший ранее министром, может быть освобожден и больше нельзя будет открыть против него новое уголовное дело согласно конституционному законодательству. Хотя все граждане Черногории недвусмысленно видели, что речь идет о коррупции.
— Откуда исходит стремление к формированию в Черногории еще одной церкви и получению ею автокефалии?
— Наибольшее влияние, согласно всем опросам общественного мнения, с самого начала и по сегодняшний день имеет митрополия Черногорско-Приморская и ее митрополит. Наш Блаженнейший митрополит Амфилохий всегда опережал любых политиков. И начались поиски вариантов, как бы это влияние минимизировать. Минимизирование (предыдущим правительством. — «Эксперт») было решено осуществить введением дуализма. Представьте себе: партия (ДПС. — «Эксперт»), сохраняющая, в сущности, все коммунистические элементы, на партийном собрании ставит задачу формирования новой церкви! Церковь уже существует, а партия формирует новую «церковь». Это чистейшая политическая расправа с самой значимой и влиятельной организацией в Черногории.
— В ближайшее время планируется подписание базового договора между Черногорией и Сербской православной церковью. Учитывая противодействие этому ряда политиков, как вы оцениваете перспективы этого соглашения?
— Черногорско-Приморская митрополия СПЦ — это то, что представляет собой историю, традицию и силу этого народа. Если бы не было Черногорско-Приморской митрополии, мы бы сегодня здесь не сидели и не обсуждали эти темы. Одно из наиболее значимых изменений — поправки к закону о вероисповедании, благодаря которым имущество Черногорско-Приморской митрополии СПЦ будет сохранено. Ведь это была атака на имущество СПЦ, которое сейчас имеет, пожалуй, самую высокую ценность в Черногории. В Черногории в определенный исторический период были люди, которые стремились оставить после себя наследие и свое имущество завещали Церкви — и большая его часть приходится на самую красивую часть страны: побережье.
Это говорит о том, что мы ушли от своих корней, и пытались все релятивизировать формированием так называемой Черногорской православной церкви — которая, представьте себе, зарегистрирована в полицейском участке!
Традиционно в Черногории у народа исключительное отношение к Черногорско-Приморской митрополии. Базовый договор с СПЦ всколыхнул страсти, которых я не могу понять. Объясню почему. Законом о свободе вероисповедания уже все определено, а базовый договор является всего лишь дополнением к закону, как это уже было в случае с католической церковью, исламской и иудейской общинами, — и текст договора не выходит за рамки закона. Здесь нет ничего спорного. Есть несколько деталей, которые мы очень быстро согласуем.
Подгорица