В этом году совокупный государственный долг мира составит 70 трлн долларов. В 2000 году было всего лишь 18 трлн. То есть за двадцать два года средний темп роста мирового долга достигал около 6,5% в год, заметно опережая среднегодовой темп роста мирового ВВП.
В результате сегодня государственный долг всех стран мира составляет 80% мирового ВВП. А если исходить из того, что государственный бюджет стран — это в среднем 25% ВВП, то для того, чтобы расплатиться с долгами, все правительства мира должны отдавать все свои налоги и сборы на погашение долгов в течение трех лет. И никаких войн, инвестиций, пенсий и расходов на аппарат, пока не расплатятся.
Всем очевидно, что основная часть государственных долгов приходится на страны «золотого миллиарда». Но все же стоит еще раз посмотреть на эти удивительные цифры. Из 70 трлн 55, то есть почти 80%, составляют государственные долги стран G7. Именно их лидеры ежегодно собираются на саммите «большой семерки» обсуждать, как лучше обустроить мир будущего. И неудивительно, что, имея в перспективе статус банкрота, они все чаще предпочитают видеть мир будущего в виде войн — реальных и экономических. Не Россия, так Китай. Не Китай, так Иран.
Особо ярые поклонники развитого Запада скажут, что долги столь велики у стран «большой семерки» потому, что у них большие экономики. Это не так. Для начала отметим, что остальные 15 трлн «размазаны» на большое число стран и, например, такая «пятерка», как Россия, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Иран и Нигерия, имеют государственный долг не более чем по 300 млрд долларов каждая. И в каждой из них отношение государственного долга к ВВП составляет не более 40% (Россия тут вообще чемпион — 17%). В то же время отношение государственного долга к ВВП США составляет 133%, Японии — 263%, Италии — 150%, Канады и Франции — по 112%, Великобритании — 96%. Из этого ряда выбивается только промышленная Германии (69%). Разглядывая эти цифры, хочется предложить делить экономический мир не на развитый и развивающийся, а на мир преддефолтный и действительно развивающийся.
Между тем вера в то, что США справятся с долгом, по-прежнему достаточно велика. Мы попросили финансовых аналитиков оценить вероятность дефолта по шкале от 1 до 10, где 1 — дефолт невозможен, 10 — дефолт вот-вот случится. Оценки, которые мы получили, находятся в районе 6‒7 баллов.
Причин для оптимизма три: 1) они выкупят долги, если дело будет совсем плохо; 2) инфляция в развитом мире сожрет долг, и рецессия сделает его опять привлекательным из-за постепенного снижения инфляции (парадокс, понятный финансистам); и наконец, 3) будет какая-нибудь новая, пятая технологическая волна, и США уж точно в ней поучаствуют.
Мы бы тоже не оценивали вероятность дефолта выше 7 баллов, но главная наша идея в том, что дефолт США и европейских стран не нужен элитам развивающегося мира, так как таит в себе угрозу для их собственных накоплений прежнего периода. Вряд ли арабские, индийские, индонезийские владельцы капиталов жаждут экстремального падения рынка американских бумаг.
В то же время видеть в странах «семерки», и в США в частности, какой-то потенциал лидерства в новом большом экономическом цикле мы бы ну совсем не стали. Промышленное лидерство США закончилось в 70-х годах прошлого века (тогда они уступили Японии, которую за это позже «задавили»). С конца тех же 1970-х предельная производительность капитала в этой великой империи только падала, достигнув почти нуля на рубеже XXI века. Экономическое могущество США держится уже более сорока лет исключительно на экспансии ее капиталов и ее валюты. Технологическая волна, связанная с интернетом, оказала огромное влияние на мир с точки зрения прозрачности и связности, но ее экономическая эффективность до сих пор остается под вопросом. В любом случае это уже отыгранная партия.
На наш взгляд, судьба «семерки» будет похожа на судьбу Японии: медленное угасание при сохранении технологического потенциала. Остальной, или теперь основной, мир займется индустриализацией огромных территорий евразийского Юга, куда и будут вкладываться капиталы арабских, индийских, индонезийских, китайских, а за ними и американских, японских и европейских капиталистов.
Эти регионы еще имеют потенциал инвестиционного и потребительского спроса, у большинства из них есть тот или иной природный ресурсный потенциал, у всех — потенциал недорогой рабочей силы. В ближайшие годы совокупные усилия стран этих регионов будут направлены на масштабное решение логистических задач и совершенно точно на построение новых, тоже масштабных, энергетических систем евразийского Юга. Низкий текущий долг этих стран — приятный бонус для инвесторов к обещающему хорошую отдачу на капитал процессу. Очевидно, что Россия собирается активно в этом участвовать и ресурсами, и технологиями, и капиталом.