Заявления двух крупнейших мировых агротрейдеров, компаний Cargill и Viterra (до 2014 года — Glencore Agriculture), о прекращении ими экспортной торговли российским зерном с нового сезона, с 1 июля 2023 года, — закономерный итог проводимой российскими властями политики по усилению контроля за продовольственным рынком. По словам его участников, иностранные зернотрейдеры уже несколько месяцев не могут получить сертификаты качества от Россельхознадзора для оформления таможенных документов на экспорт зерна, что делает его невозможным. И поэтому появившееся на прошлой неделе сообщение двух компаний о прекращении экспортной деятельности не выглядит неожиданным.
После начала СВО иностранные зернотрейдеры заявили, что не планируют прекращать свою деятельность на российском рынке, связанную не только с экспортом зерна, но и с развитием предприятий по его переработке и инфраструктурных активов компаний. Так, Cargill принадлежат речной терминал в Ростове-на-Дону, 25% плюс одна акция глубоководного зернового терминала КСК в Новороссийске, завод по переработке зерна в Воронежской области и завод по переработке подсолнечника — в Волгоградской. Viterra совместно с «Деметрой Холдингом» (45% акций принадлежит ВТБ) владеет глубоководным портом Тамань и речным терминалом в Ростове-на-Дону. Все производственные предприятия, по заявлению компаний и российского Минсельхоза, продолжат работать. То есть пока компании объявили о прекращении экспортной торговли, однако очевидно, что без нее владение инфраструктурными активами не имеет смысла, и их компании будут тоже продавать.
Тема ограничения деятельности иностранных зернотрейдеров актуализировалась в прошлом году — на этом настаивал глава ВТБ Андрей Костин, о готовности купить активы Viterra Владимиру Путину говорил глава «Уралхима» Дмитрий Коняев. При этом крупные государственные банки и компании с госучастием в последние месяцы резко активизировали свою деятельность по вхождению в сельскохозяйственную отрасль и приобретению сельхозактивов (в основном экспортной инфраструктуры). Участники рынка говорят о грядущей концентрации отрасли в руках государства.
Как это, впрочем, было до начала 1990-х, когда Россия была практически чистым импортером зерна (немного экспортировала подсолнечник). Тридцать лет назад в стране появились иностранные зерновые компании, которые и «запустили» российский зерновой рынок. Пришедшие на наш рынок Cargill, Bunge, Nidera, Lous Dreyfus, Glencore и другие начали активно финансировать крестьян, вкладывать деньги в производство зерна. Крупные международные банки предоставляли им безграничное финансирование, компании строили и покупали элеваторы, параллельно формировали здесь западные стандарты работы в международной торговле, внедрили систему страхования сделок купли-продажи, встроили российский рынок в мировую торговлю, сформировали рынки сбыта и т. д. Отечественные зерновые трейдеры долгое время не могли с ними соперничать. Glencore почти все время оставалась главным экспортером зерна из России, и только после 2012 года, когда в компании поменялась стратегия работы на развивающихся рынках (в дальнейшем ее агроподразделение было переименовано в Viterra), российской компании — ТД РИФ — впервые удалось выйти в лидеры рейтинга экспортеров. Сегодня Cargill и Viterra входят в пятерку компаний-экспортеров: по данным агентства «ПроЗерно», на марте на Viterra приходится 9% российского экспорта (доля ТД РИФ — почти 15%). Cargill с долей 4,1% занимает пятую строчку рейтинга.
Безусловно, с уходом иностранных компаний с российским экспортом зерна ничего не случится: в ближайшее время он будет динамично развиваться, отечественные компании, научившиеся за последние десятилетия работать с экспортом, «подхватят» их объемы. Но большой радости у частного бизнеса эта ситуация не вызывает: очевидно, что конкуренция станет еще больше сокращаться и уже сейчас государство, контролирующее экспортную инфраструктуру и перевозочные мощности, не оставляет частным компаниям возможности успешно вести бизнес. Например, сегодня в экспортной цене пшеницы в порту Новороссийска (FOB) 13 тыс. рублей за тонну 24 доллара (около 1850 рублей) составляют затраты на погрузку в порту (то есть зарабатывает Новороссийский порт, подконтрольный ВТБ), и от 3000 до 5000 рублей — стоимость доставки зерна до порта из центра страны и Поволжья (автомобильным и подконтрольным РЖД железнодорожным транспортом соответственно). При этом себестоимость производства зерна — 7000 рублей за тонну.
Понятно, что тема продовольствия и международной торговли им стала элементом большой политики, важной составляющей российской дипломатии. Однако эффективность тотального государственного контроля отрасли далеко не очевидна. И возвращение после мирового триумфа в состояние начала девяностых стало бы досадным поражением.