Бесконечное число сценариев мирных договоренностей по Украине, которыми пестрит информационное пространство, свидетельствует о простом факте: на данный момент конфликт заходит в тупик, из которого непросто выбраться исключительно силовой накачкой. И окно для поиска мира открылось чуть пошире.
Россия сделала ход: получила сухопутный коридор до Крыма и четыре новых региона, но упустила стамбульские соглашения и шанс обойтись малой кровью. Запад ответил — и втянул братские народы в кровавую мясорубку. Шанс разорвать Россию изнутри был упущен в 2022-м. Год спустя стало очевидно, что и поставками западной техники российскую армию не сдвинуть с позиций. А если все оставить как есть, придется ломать голову, как в следующем году защитить Киев.
Дальше для обеих сторон выбор прост: либо подготовка большой войны, либо компромисс. И если в Москве, прикрываясь оборонительным сценарием на фронте, начали модернизировать вооруженные силы и раскручивать маховик ВПК, то на Западе задумались о деньгах, которые сгорают в степях Запорожья, но никак не повышают обороноспособность Альянса.
На саммите НАТО в Вильнюсе не было громких решений, и тем не менее его называют определяющим, поскольку наступила ясность в двух контекстах. Во-первых, Украина осталось без НАТО — и это важно, ведь были иные сценарии, которые не сулили ничего хорошего для мировой безопасности.
Конечно, банк нереализованных угроз Москвы и портфель с красными линиями за последние полтора года, мягко говоря, переполнились. Однако Владимир Путин красноречиво намекнул, что, собственно, саму специальную военную операцию, которой никто не ожидал ни на Востоке, ни на Западе, пришлось начать именно из-за угрозы вступления Украины в Альянс. И если быть точнее, в качестве ответа на планы превращения ближайшего соседа России в вооруженный наконечник атлантического копья. Поэтому окончательная реализация этих планов вполне могла повлечь за собой повышение ставок Москвы. И в Вашингтоне это хорошо осознавали.
Во-вторых, в Вильнюсе стало понятно, что НАТО не только не готовится к предельному ядерному сценарию, но и не хочет разворачивать большой конфликт с Россией здесь и сейчас, даже в украинском формате. Об этом свидетельствуют и в целом стабильные расходы на оборону стран — участниц Альянса, и скромные планы по расширению производства военной техники и снарядов, и отсутствие новой эскалационной риторики.
Эти данные не должны вводить в заблуждение, и заявление американского президента Джо Байдена прозрачны: для него мир возвращается в эпоху холодной войны. СВО не инициировала, а лишь ускорила процессы формирования блокового мышления. И за политической консолидацией представителей Альянса обязательно последует долгосрочная программа перестройки западного ВПК. Просто в НАТО не будут торопиться и разгонять военную промышленность для поддержки амбиций киевского режима. Заминка этих лет временная и обусловлена глубокой деградацией производственного сектора, призванного обеспечивать большие войны.
Однако выбор дальнейшей стратегии НАТО сопряжен с рядом трудностей. Сегодня Старому Свету продают старую идею о злой и опасной России, для защиты от которой необходим американский зонтик. Причем, как показал украинский конфликт, ядерного щита мало — нужно нарастить и обычные вооружения. Это новый клондайк для американского ВПК, который обязательно наварится на страхах и несамостоятельности европейских союзников.
Но перспектива конфронтации с Китаем вынуждает Вашингтон выстраивать не только оборонительную, но и наступательную стратегию НАТО, причем вне традиционной атлантической зоны. Вероятно, здесь США столкнутся с очень серьезным сопротивлением, поскольку обосновать необходимость конфронтации Европы с многополярным миром будет непросто.
Большинство европейцев сегодня хотели бы закрыть глаза и проснуться в мире стамбульских договоренностей, когда был вполне реален мирный план с существенными уступками России, с сохранением украинской государственности и экономики, без обещаний западных лидеров наказать и обрушить Российскую Федерацию. История совершает круг, но уже на иных условиях для Украины — без территорий и с потерями, которые, по некоторым оценкам, приближаются к полумиллиону человек, с миллионами навсегда покинувших страну беженцев и уничтоженной экономикой.