«Экология — это не листики и букашки, а системная работа по улучшению среды жизни людей»

В сентябре 2021 года Всемирная организация здравоохранения ужесточила свои рекомендации по борьбе с загрязнением воздуха, сократив допустимое количество PM2,5 с 10 до 5 микрограммов на кубический метр. В результате по итогам последнего рейтинга IQAir за 2022 год только 13 стран и территорий из 131 обследованной (в частности, Австралия с Новой Зеландией, Эстония, Финляндия и Исландия) и 768 из 7323 городов имели концентрацию частиц в пределах нормы ВОЗ. На плохом полюсе рейтинга — страны третьего мира: Чад, Ирак, Пакистан, Бангладеш, Буркина-Фасо и Индия — со средним уровнем загрязнения свыше 50 мкг/куб. м. Неожиданно такой же сверхвысокий уровень концентрации микроскопической дряни имеют богатые монархии Залива, в частности Бахрейн и Кувейт. Немногим лучше ситуация в Катаре, ОАЭ и Саудовской Аравии. А вот Китай, который на протяжении долгого времени лидировал по загрязнению воздуха, продолжает демонстрировать улучшение его качества. Почти две трети из 524 китайских городов, вошедших в мониторинг, снизили в 2022 году содержание PM2,5. И тем не менее Китай со среднестрановым показателем 30,6 мкм/куб. м все еще занимает высокую 25-ю строчку в ренкинге стран по убыванию загрязнения.

Россия находится посередке, даже ближе к «чистому» концу — 86-е место (из 131) по уровню загрязнения с показателем 11,2 мкг РМ2,5 на кубометр в 2022 году, чуть лучше Франции (11,5), чуть хуже Нидерландов и Германии (обе 11,0). Из крупных индустриальных стран существенно хуже российской ситуация с качеством воздуха в Турции (21,1 мкг/куб. м) и Южной Корее (18,3), но лучше в Японии (9,1), США и Великобритании (по 8,9).

Какова же ситуация с качеством воздуха в городах?

Москва по итогам 2022 года заняла 2700-е место из 7323 обследованных городов по уровню концентрации мелкодисперсных частиц с показателем 10,8 мкг/куб. м. Среди столичных городов Москва оказалась 81-й по уровню загрязнения, или 36-й с конца, то есть по качеству воздуха. Если сравнивать столицу с крупными мегаполисами с сопоставимой численностью населения, то воздух Москвы существенно чище, чем в Сеуле (18,3), Мехико (22,1) или Пекине (29,8), не говоря уже о Нью-Дели (89,1). В Европе хуже московских показатели у Парижа (12,7), Берлина и Рима (по 12,6), а опережают нас по качеству воздуха в лиге мегаполисов Нью-Йорк (9,9), Лондон (9,6), Мадрид (9,5) и Токио (9,2).

Тревогу вызывает тот факт, что, если верить данным мониторинга IQAir, качество воздуха в Москве в последние годы ухудшается: в 2017 году концентрация мелких твердых частиц в столичном воздухе составляла всего 8,4 мкг/куб. м.

Ну и, еще раз подчеркнем, IQAir мониторит воздух ежедневно, рассчитывает по городам и странам, снабженным системами мониторинга, среднемесячные данные, а рейтингует своих «подопечных» по данным среднегодовым. Вариация уровня загрязнения внутри года бывает значительной, особенно в городах с холодным климатом, теплоснабжение которых зимой базируется на угле. Среди российских городов в этом смысле печальную славу имеет самый восточный наш миллионник Красноярск. По итогам прошлого года столица Восточной Сибири стала 87-й среди городов мира с самым грязным воздухом (51,7 мкг/куб. м). А вот по текущему значению концентрации РМ2,5 на момент написания этих строк (вечер 4 октября) Красноярск замыкал уже первую десятку (108 мкг/куб. м). В Москве же был сильный ветер, который, можно предположить, разогнал всю пыль и освежил атмосферу (9,4 мкг/ куб. м).

Так все ли в порядке с московским воздухом? Решив перепроверить выкладки швейцарцев, мы обратились к отечественным специалистам. Но не к экологам, а к энергетикам, по роду службы ответственным за состояние гигантской столичной теплоэнергетической инфраструктуры, от устойчивости и эффективности работы которой зависит комфорт и здоровье каждого москвича. Наш собеседник — Евгений Гашо, профессор Московского энергетического института, академик-секретарь секции энергетики Российской инженерной академии, возглавлявший комиссию Общественной палаты г. Москвы по экологии, энергетике и устойчивому развитию до ее упразднения в 2019 году.

— Евгений Геннадьевич, как вы оцениваете экологическую ситуацию в столице?

— К чему стремиться есть всегда, но не замечать прогресс в экологическом состоянии города за последние десять лет невозможно. Качество воздуха, воды, почв, работа с твердыми коммунальными отходами — все эти составляющие экологического благополучия столицы существенным образом улучшились.

Сказались целенаправленные меры московских властей, такие как «война» с личным транспортом, «обывательскими бричками», как вкусно выражается известный транспортный эксперт Михаил Блинкин (удорожание парковок, стимулирование каршеринга и кикшеринга), колоссальное развитие электрического транспорта (электробусы, метро, МЦК, МЦД) и наземной транспортной инфраструктуры, чувствительно снижающей пробки. Были и важные федеральные решения, нацеленные на улучшение экологических параметров работы главного загрязнителя городов — транспорта, прежде всего принятая пятнадцать лет назад и с трудностями и перипетиями, но все же реализованная программа внедрения последовательно ужесточающихся техрегламентов на действующий автотранспорт и используемые им моторные топлива. Наконец, позитивно сказалась и идущая самотеком деиндустриализация города.

Из крупной тяжелой промышленности в столице продолжает работать лишь Московский нефтеперерабатывающий завод в Капотне. Но он поставлен в такие строгие экорамки, что давно уже не является значимым загрязнителем. Охранники частенько по ночам видят зайцев и лис на территории, а в призаводском пруду уже давно живут лебеди.

— Каковы объективные показатели качества московского воздуха в сравнении с крупными зарубежными мегаполисами?

— Москва выглядит в целом пристойно. Скажем, по оксиду углерода московская среднегодовая концентрация 2021 года 345 микрограммов на кубометр ниже, чем в Токио (349) и Стокгольме (387). По диоксиду азота Москва в том же году имела среднюю концентрацию 39 микрограммов на кубометр, это лучше, чем в «грязном» Гонконге (41), но существенно хуже, чем в Нью-Йорке (29,6) и особенно в Лондоне (20,3). По концентрации диоксида серы (2,6 микрограммов на кубометр) мы были примерно на уровне Токио (2,7), но существенно хуже, чем показывали Нью-Йорк и Стокгольм (оба 0,4). По мелкодисперсным частицам РМ2,5 московские показатели сопоставимы с уровнями, наблюдаемыми в Берлине, Париже и Гонконге, но существенно выше, чем в Нью-Йорке.

При этом результаты собственного московского мониторинга качества воздуха не подтверждают вывода швейцарцев о повышении концентрации мелкодисперсных взвешенных частиц в Москве. В последнем столичном докладе о состоянии окружающей среды в Москве в 2022 году приведены данные, согласно которым концентрация РМ2,5 в жилых территориях с 2013 по 2022 год сократилась в полтора раза, с 19 до 13 микрограммов на кубометр, а вблизи автотрасс — вдвое, с 31 до 15. Но и достигнутый уровень великоват — он в разы выше рекомендованного потолка ВОЗ (5 микрограммов на кубометр). Не надо успокаивать себя тем, что российская официальная ПДК PM2,5 в воздухе (25 микрограммов на кубометр) впятеро выше возовской.

— Субъективно в городе, особенно в сухие дни весной и летом, действительно бывает пыльно. Почему?

— Два главных источника — стройка и дороги. Просто много машин в городе. Кстати, те же электробусы оказались с точки зрения пыли совсем небезобидны. Они тяжелее обычных автобусов из-за батарей, а шины используют те же, последние стираются — и стирают дорожное полотно — более интенсивно. Выясняется, что стирание шин дает нам больше мелкодисперсных твердых частиц в воздухе, чем пресловутые выхлопы дизеля.

В снабжении Москвы электроэнергией, теплом и газом был наведен порядок, инфраструктура жизнеобеспечения столицы приобрела устойчивость, образовались резервы, а вместе с ними и чувство самоуспокоенности

Обнуление «зеленого» департамента и проделки девелоперов

— Что происходит с зелеными насаждениями в Москве? Достаточно ли их для нормального самочувствия жителей мегаполиса?

— В Москве на конец прошлого года зарегистрировано 145 особо охраняемых природных территорий общей площадью 19,7 тысячи гектаров, где запрещено любое капитальное строительство. Это почти 20 процентов площади города, включая национальный парк «Лосиный остров», являющийся федеральной территорией. Усилиями департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы площадь таких зон ежегодно прирастала на пять-шесть «Зарядий» (ландшафтный парк «Зарядье» имеет площадь 10,2 га. — «Эксперт»).

Кроме того, усилиями департамента был создан «Реестр зеленых насаждений города Москвы», где учтено и описано буквально каждое дерево. Наверняка вы замечали, что на информационных стендах стройплощадок московских новостроек указано, сколько деревьев и кустарников будет вырублено в ходе стройки, сколько сохранено и сколько вновь посажено, площадь устроенных газонов и цветников.

К огромному сожалению, свежим постановлением правительства города Москвы номер 1786 от 27 сентября 2023 года полномочия департамента природопользования и охраны окружающей среды существенно урезаются, а возглавлявший тринадцать лет это одно из самых профессиональных подразделений столичного правительства Антон Кульбачевский отправлен в отставку.

Полномочия по использованию и содержанию особо охраняемых природных территорий передаются департаментам культуры и ЖКХ и частично префектурам, а функции по изменению границ и статуса ООПТ возлагаются на городской комитет по архитектуре и градостроительству. Обеспечением высадки зеленых насаждений впредь будет заведовать департамент капитального ремонта города Москвы. За природоохранным департаментом оставлены лишь чисто гуманитарные функции по управлению эколого-просветительскими центрами.

— Каковы будут, по-вашему, последствия этого решения?

— Фактически речь идет об уничтожении единого экологического штаба в исполнительной власти города, который вел целенаправленную политику по устойчивому развитию Москвы. Поймите, экология — это не листики, это не букашки и не только Красная книга. Это системная работа по улучшению среды жизни людей.

С разгромом департамента Кульбачевского шансов противостоять аппетитам девелоперов в столице будет объективно значительно меньше. Мало того, что ряд горе-девелоперов возводят безликие коробки, которые, по меткому выражению журналиста «Эксперта» Алексея Щукина, «отменили архитектуру», — они прибегают к самым разным ухищрениям для удешевления своих проектов, крайне рискованным по своим последствиям.

— Например?

— Сейчас застройщики ведут наступление по поводу того, чтобы при присоединении своих объектов к электросетям не учитывать в электронагрузках кондиционеры, которые будут вешать будущие жильцы. Учет данного фактора весьма сильно увеличивает присоединенную мощность зданий, соответственно растет плата за присоединение к сетям. Банальное желание сэкономить создает угрозу энергобезопасности города.

Другая уловка — строительство зданий с классом теплозащиты ниже заявленной. Когда начнутся холода, здания, построенные с нарушением СНиПов, жильцы вынуждены будут отапливать самостоятельно, включая в сеть бытовые обогреватели либо запуская кондиционеры на обогрев воздуха. Но для производства одного киловатта электроэнергии потребуется загрузить генерирующую станцию в два-три раза больше, чем для выработки киловатта тепла. В результате мы получим гигантский скачок потребляемой мощности, который грозит каскадными авариями в энергосистеме города.

Блэкауты, ау!

— Неужели в столичной энергосистеме недостаточно резервов?

— Мы уже подошли к черте опасного исчерпания резервов. После блэкаута на подстанции «Чагино» в мае 2005 года, суровой зимы 2006 года, аномальной жары 2010-го и ледяных дождей зимой 2011-го комплекс мер по строительству и модернизации генерирующих и сетевых мощностей с одной стороны и уникальная московская программа по энергосбережению — с другой привели к 2017‒-2018 году к невероятным результатам. В снабжении Москвы электроэнергией, теплом и газом был наведен порядок, инфраструктура жизнеобеспечения столицы приобрела устойчивость, образовались резервы, а вместе с ними и чувство самоуспокоенности. За последние десять лет Москва построила, присоединила к сетям жизнеобеспечения, порядка 70‒80 миллионов квадратных метров жилой и коммерческой недвижимости. Это больше чем два Воронежа! При этом энергопотребление жилья и топливопотребление росло гораздо более скромными темпами.

Но теперь мы выходим на плато, резервов электрической мощности ни в источниках, ни в сетях практически нет. Тревожная ситуация с резервным топливом, с ним проблемы, особенно на маленьких источниках генерации.

Закрытие большого, на 250 мегаватт, угольного блока на ТЭЦ-22, в Дзержинском, неподалеку от МКАД, преподносилось как большая экологическая победа, но это лишило город возможности работать на резервном топливе. Весь этот круг проблем пока не осознан. В разных кабинетах об этом шепотом упоминают, но системно никто не занимается.

— В июне 2005 года, по следам чагинского блэкаута, тогдашний руководитель Центрального диспетчерского управления ЕЭС России Александр Бондаренко в интервью «Эксперту» говорил: «Энергетика движется шагами — от аварии к аварии»…

— Не хотелось бы, чтобы эта эвристическая мудрость вновь подтвердилась на практике. Хотя риски крупных аварий при инерционном развитии стройкомплекса, повторяю, нарастают. Очень тревожит, в частности, отсутствие стратегического видения в отношении Новой Москвы. Какого рода и какого объема предполагается там застройка, никто толком не говорит, а без этого невозможно понять, какую энергетическую инфраструктуру потребуют Троицкий и Новомосковский административные округа. Сейчас там идет бурная стройка, уничтожаются деревья, а ведь это лесозащитный пояс Москвы. Кто его будет отстаивать?

В декабре прошлого года эксперты-энергетики города провели в МЭИ круглый стол по проблемам энергетической безопасности Москвы, по итогам которого сформулировали и представили мэру Москвы план действий, а также призыв приступить к оперативной разработке Энергетической стратегии московской агломерации и московского энергоузла на перспективу. Ответом нам пока была бюрократическая отписка одного из департаментов.

— Что конкретно вы предлагаете?

— Сначала нужна инвентаризация всего — состояния системы в целом, оборудования, трубопроводов, турбин, подстанций, насосов. Крупная электрогенерация города поддерживает наши общие тревоги по износу оборудования, исчерпанию ресурса в самом ближайшем будущем. Нужно единое видение всей тревожной картины разными сторонами, потому что система в настоящее время управляется самыми разными участниками со своими корпоративными и вполне частными интересами. Отдельная проблема — импортозамещение «горячего» оборудования, управляющих систем, АСУТП.

Следующий шаг — выстроить иерархию проблем: что приоритетней — строить новую генерацию в городе или в области? Крупные источники или мелкие и маневренные? Чем заменять оборудование, которое исчерпает ресурсы работы? Как покрывать растущие зимние и летние пики нагрузки? Нужно ли создавать системы централизованного холодоснабжения растущих комплексов по примеру ряда европейских и азиатских мегаполисов?

Сильно устарели многие нормативные документы, их нужно срочно модернизировать под существующую ситуацию. Чтобы бороться с халтурой застройщиков, нужны свежие документы городского планирования в увязке нагрузок объектов застройки и возможностей инфраструктуры, четкое балансовое прогнозирование.

Ну и кадры — это уже стало абсолютно реальной проблемой. Мы со всех сторон слышим просто каждый день: дайте нам новых специалистов. подготовленных к свежим актуальным проблемам… В принципе, их как раз можно оперативно готовить под решение этих новых возникающих задач, но только в тесном сотрудничестве с работодателями, при четкой координации города — мы готовы.

Город летом принял комплексный план климатической адаптации, достаточно взвешенный и разноплановый, но похоже, что ситуация потребует от нас более серьезных мер и действий.