Берлин и Париж, столкнувшись с внутриполитическими проблемами, кризисом национальных экономик и непослушанием ряда восточноевропейских стран, обдумывают план расширения зоны влияния ЕС и установления жесткого контроля над принимаемыми в союзе решениями
Германия и Франция попали в «идеальный шторм»: их экономики находятся на грани рецессии, а рейтинги властей — в свободном падении. Самое время заняться масштабным реформированием Евросоюза, решили чиновники.
На повестке дня амбициозный проект по включению в экономическую зону ЕС целого ряда стран: Украины, Молдавии, Сербии, Албании, Косова, Турции, Черногории, Северной Македонии, Грузии, Боснии и Герцеговины. О полноправном членстве этих государств в ЕС речи не идет. План предусматривает «разноуровневую интеграцию», а вступление в Евросоюз откладывается на неопределенный срок, оставаясь привлекательной «морковкой», призванной повести страны-кандидаты в нужном для Брюсселя фарватере.
Параллельно с этим Париж и Берлин пытаются изменить принцип принятия решений в ЕС, что позволит им наконец взять власть в свои руки. Ранее Польша и Венгрия, стремящиеся к сохранению финансовой поддержки со стороны Брюсселя, но не желающие следовать его политическим рекомендациям, неоднократно торпедировали решения Евросоюза, согласованные его членами. Новый же механизм, по задумке Франции и Германии, должен опираться на квалифицированное большинство голосов стран-участниц.
Основную часть сегодняшних экономических неприятностей европейцы организовали себе сами. Проблемы, возникшие в результате коронавирусных локдаунов, в Евросоюзе залили деньгами, а последовавший всплеск инфляции и реальный сектор придушили высокими ставками ЕЦБ. Залакировали санкциями в отношении Москвы и отказом от дешевого российского газа.
Консенсус-прогноз ведущих институтов экономических исследований Германии сообщает, что ВВП ФРГ по итогам 2023 года снизится на 0,6%. Индекс деловой активности в строительном секторе Германии в сентябре упал до 39,3 пункта — это минимальный показатель за все время. Страна перестала быть привлекательной для инвесторов: в 2022 году приток прямых иностранных инвестиций составил 10,5 млрд евро, а отток — 135,5 млрд.
По данным германского института IFO, показатель готовности местных компаний принимать на работу новых сотрудников в сентябре 2023 года не опускался так низко с февраля 2021-го.
Ситуация во Франции, второй экономике ЕС, немного лучше — во втором квартале рост ВВП страны составил 1%, — но явно далека от идеала. В начале этого года президент республики Эммануэль Макрон, невзирая на массовые протесты и забастовки, продавил пенсионную реформу, которая позволит стране экономить около 10 млрд евро в год. Ради этого Макрону пришлось рискнуть не только своим и без того невысоким рейтингом, но и поставить под угрозу экономическую и социальную стабильность государства: согласно опросам общественного мнения, более 60% французов выступали против новой реформы.
Разумеется, французский президент тут же нашел применение полученным деньгам, увеличив военные расходы на 2024–2030 годы с 295 до 400 млрд евро. Однако эта сумма существенно превосходит средства, сэкономленные на пенсиях. И у граждан снова появились вопросы.
Тем более непропорционально большими выглядят в целом расходы ЕС на помощь Украине в последние полтора года — около 72 млрд евро, из которых Германия потратила 7,3 млрд, а Франция — 1,7 млрд. В целом содержание украинских беженцев уже обошлось ФРГ в 11 млрд евро, и сумма продолжает расти.
Пока что единственной позицией, объединяющей Варшаву, Будапешт, Париж, Берлин и Брюссель, становится нежелание увеличивать свои расходы на Украину
Экономические проблемы лидеров еврозоны нашли отражение и в политических рейтингах.
Согласно последнему опросу общественного мнения Германии, проведенному институтом Infratest dimap по заказу телеканала ARD и газеты Die Welt, тема конфликта на Украине отошла далеко на задний план, уступив место другим проблемам — экономическим, миграционным, экологическим, социальным. Украинскую проблематику считают главной всего 9% немцев (падение на 16% за последние пять месяцев). Как итог, 64% опрошенных хотят смены власти в ФРГ.
Исследование института INSA для газеты Bild показало, что если бы выборы в бундестаг состоялись сегодня, то за партии правящей коалиции в сумме проголосовали бы лишь 37% граждан — это гораздо меньше по сравнению с 52% голосов, отданными во время парламентских выборов в сентябре 2021 года.
Рейтинг партии «Альтернатива для Германии» (АДГ), выступающей за снижение поддержки Украине и придерживающейся крайне жесткой позиции по отношению к нелегальной миграции, по сравнению с прошлыми выборами вырос более чем в два раза — с 10,3 до 22%. В итоге АДГ стала второй по популярности партией в стране, уступая лишь ХДС/ХСС, имеющей 26% поддержки.
Рейтинг Макрона, рухнувший после проведения пенсионной реформы до 21%, до сих пор держится на этой рекордно низкой отметке. А согласно недавнему опросу общественного мнения, проведенному телеканалом BFM TV, 60% французов видят следующим президентом республики Марин Ле Пен, выступающую против нелегальной миграции и настроенную на нормализацию отношений с Москвой.
Таким образом, перед Парижем и Берлином встала нетривиальная задача: им нужно не только срочно обеспечить рост национальных экономик, но и наступить на горло собственной политической песне — прежде всего в том, что касается отношения к мигрантам и «бесконечно долгой» поддержки Украины.\
И решение было найдено. По данным издания Politico, власти Франции и Германии заказали неназванной группе из 12 франко-германских экспертов разработку плана реформирования ЕС.
Согласно полученным рекомендациям, политическую систему союза предлагается преобразовать, введя четыре уровня интеграции. В первый, так называемый внутренний круг, надо полагать, войдут Париж, Берлин и ряд стран Евросоюза, разделяющих их политическую позицию. Второй контур будет представлен «рядовыми» государствами-участниками. Третий круг — ассоциированные члены ЕС, а четвертый будет представлен Европейским политическим сообществом, в том числе странами за пределами союза.
Кроме того, план предусматривает радикальные реформы для оптимизации управления структурами ЕС: сокращение количества комиссаров и членов Европарламента, а самое главное — отмену права вето участников Евросоюза. Вместо этого предлагается утвердить голосование квалифицированным большинством в Европейском совете.
В качестве «пряника» предлагается увеличить число представителей малых стран в Евросовете, чтобы «сбалансировать потерю национальных прав на вето». Реформа также предусматривает возможное увеличение бюджета ЕС, но при этом выплаты должны быть жестко увязаны с «правовыми условиями». Польша и Венгрия уже на себе ощутили эти «правовые условия», когда ЕС за непослушание заморозил им транши на 35 и 13 млрд евро соответственно.
Тема отмены права вето для стран — членов Евросоюза появилась не вчера. Крупнейших доноров ЕС, Берлин и Париж, не первый год раздражала ситуация, когда они вынуждены были оплачивать счета, но не могли «заказывать музыку».
Например, недавний демарш Венгрии, заявившей, что она заблокирует предоставление помощи Украине, пока ей самой не выдадут деньги из союзного бюджета, окончился убедительной победой Будапешта. По данным Financial Times, Еврокомиссия предпочла забыть о «проблемах венгерской демократии» и планирует в ноябре разморозить транш.
Польша тоже не желает слушать указаний Брюсселя, но при этом не только требует положенного финансирования от ЕС (а фактически от Германии), но и не стесняется выкатить Берлину счет за Вторую мировую войну в сумме 1,2 трлн евро. Поляки явно играют с огнем, забывая, что по итогам событий 1945 года им досталась четверть довоенной территории Германии (Восточная Померания, Силезия, Восточный Бранденбург), и не думая о том, что в будущем более правое германское правительство может попросить вернуть земли обратно.
Кроме того, Варшава явно лицемерит, пытаясь выставить себя жертвой фашизма, поскольку Польша вместе с Германией и Венгрией в 1938 году участвовала в захвате части Чехословакии по «Мюнхенскому сговору», что послужило прологом ко Второй мировой войне.
Если федеральный канцлер ФРГ Ангела Меркель старалась не акцентировать тот факт, что Польша воспринимает Германию в качестве дойной коровы, то в тоне Олафа Шольца уже начали появляться металлические нотки. Реагируя на скандал, связанный с продажей польскими чиновниками шенгенских виз африканцам и азиатам (коих предприимчивые поляки успели продать около 350 тыс. штук на общую сумму примерно 10 млрд долларов), глава германского правительства заявил, что число мигрантов в стране сильно возросло и «если кто-то приезжает из Польши, то пусть там же регистрируется и проходит процедуру в связи с запросом на убежище». По сравнению с тем, что позволяют себе говорить польские политики, это высказывание выглядит достаточно беззубым, однако Варшава тут же обвинила канцлера во «вмешательстве в польские выборы».
Заявление Шольца явно предназначалось для внутренней аудитории — граждан, требующих навести порядок с нелегальной миграцией и урезонить Варшаву. В изменении общественного сознания германского общества, постепенно отходящего от перманентного чувства вины за события 80-летней давности, таится главная опасность для Польши: если, несмотря на все свои старания, либеральный Шольц не будет учитывать такую перемену настроений, немцы могут выбрать себе более решительного лидера.
Еще в марте 2023 года Шольц в интервью Rheinische Post призывал покончить с правом вето отдельных стран при принятии решений в ЕС. «Не должно быть так, что одна страна может все остановить… Мы не можем просто оставить все институциональные структуры такими, какие они есть», — сказал тогда федеральный канцлер ФРГ. В ответ на это премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий заявил: «Мы не хотим Европы, которая разговаривает на языке ультиматумов. Нельзя давить на страны, чтобы подчинить их себе».
Но к июню Берлин уже сформировал внушительную коалицию единомышленников: министры иностранных дел Германии, Бельгии, Люксембурга, Нидерландов, Румынии, Словении и Испании (тогда глава МИД Франции почему-то к ним не присоединился) призвали отказаться от принципа единодушия в принятии решений в сферах внешней политики и политики безопасности ЕС.
Пока трудно себе представить, что Макрон или Шольц решатся на жесткие меры в отношении Польши — например, под предлогом борьбы с нелегалами вернут пограничный контроль или откажутся покупать польскую сельхозпродукцию из-за внезапно выявленных фитосанитарных нарушений. Лидеры еврозоны по-прежнему надеются, что власть в Варшаве и Будапеште сменится на «проевропейскую».
Польша и Венгрия тоже вряд ли хлопнут дверью: членство в ЕС приносит им слишком много дивидендов. Но взаимная уверенность в том, что оппонент не решится на крайние меры, заставляет обе стороны блефовать и идти ва-банк, тем самым провоцируя острейшее политическое противостояние.
Что касается идеи «разноуровневой интеграции», то с экономической точки зрения этот план франко-германских экспертов вполне оправдан. Некогда богатые страны Европы уже не могут позволить себе субсидировать новых членов союза, подтягивая их уровень развития к собственному. По данным Financial Times, в случае принятия в Евросоюз Украины, Молдовы, Грузии и шести балканских стран, из бюджета ЕС до 2027 года придется дополнительно выделить 257 млрд евро. С такими тратами скорее германская и французская экономики подтянутся к молдавской и украинской, нежели наоборот.
При полноценном расширении ЕС расходы на одну только поддержку Украины превысят 180 млрд евро, из которых половина уйдет на субсидии ее сельскому хозяйству, что существенно сократит дотации польским фермерам. А Чехия, Эстония, Литва, Словения, Кипр и Мальта лишатся инвестиций в улучшение своей инфраструктуры — эти деньги будут отданы более отсталым в инфраструктурном смысле странам. Нетрудно догадаться, что небогатые государства Евросоюза не рады появлению в большой европейской семье новых бедных родственников.
В то же время экономическая интеграция этих стран в ЕС без официального принятия в состав дает Германии и Франции шанс захватить их рынки, одновременно избавляя от неприятной необходимости платить субсидии. При этом страны-кандидаты не должны терять надежды на вступление в Евросоюз, иначе они будут налаживать более плотное экономическое сотрудничество с другими крупными игроками — США или Китаем.
Так, Шольц завил, что Украина — будущий член ЕС, а ее интеграция — «одно из самых последовательных геополитических решений нашего времени», но не уточнил, о каких сроках идет речь. В свою очередь, президент Европейского совета Шарль Мишель призвал быть готовыми к расширению Евросоюза после 2030 года, и Шольц не стал поправлять коллегу.
Все страны, приглашенные на саммит Европейского политического сообщества в Гранаде, осознавали, что их водят за нос
Важным шагом на пути к «разноуровневой интеграции» стал саммит Европейского политического сообщества, прошедший 5–6 октября в испанской Гранаде. Идея мероприятия принадлежала Макрону, который намеревался не только включить в орбиту влияния ЕС страны-кандидаты, но и вернуть туда Великобританию, явно разочарованную полученным после ухода из союза экономическим результатом.
Первый саммит этой организации прошел в октябре 2022 года в Чехии, второй — в июне текущего года в Молдавии, однако ни на одном из форумов не удалось добиться конкретных результатов, если не считать хвалебных речей присутствующих в адрес друг друга. Более того, Европейское политическое сообщество начало терять участников. Так, президент Турции Реджеп Эрдоган не приехал на встречу в Молдавии, заявив, что «больше ничего не ждет от Европейского союза, который заставил нас ждать у своих дверей в течение сорока лет». А президент Азербайджана Ильхам Алиев отказался от участия в испанском саммите, сославшись на несогласие с недопуском Эрдогана к планировавшимся переговорам между ЕС, Баку и Ереваном по поводу ситуации в Нагорном Карабахе.
За неделю до мероприятия премьер-министр Украины Денис Шмыгаль в интервью Politico заявил, что Киев не согласится на членство в ЕС «второго сорта». Однако украинская делегация приняла участие в форуме, тем самым дав понять, что согласится, но поторгуется. В конце концов, европейским чиновникам хорошо известно, насколько далеки в восприятии их украинских коллег государственные интересы и личное благосостояние и как легко и охотно они обменивают первое на второе.
Премьер-министр Албании Эди Рама во время саммита сообщил, что его страна устала от слишком долгого процесса присоединения к Евросоюзу, и потребовал дивидендов для государств-кандидатов немедленно. Сербия требование поддержала. А глава представительства Республики Северная Македония (которая получила статус кандидата 17 лет назад и даже ради этого сменила свое название) при ЕС Зульфи Исмаили пожаловался журналистам, что переговорный процесс о вступлении в ЕС «становится все более сложным».
Похоже, все страны, приглашенные на саммит Европейского политического сообщества, поняли, что их водят за нос (вероятно, за исключением Молдавии). В итоге они разделились на принципиально несогласных на такое обращение и согласных, но возмущающихся происходящим в надежде, что результатом их публичных жалоб на творящуюся несправедливость станет материальная компенсация со стороны Брюсселя.
На пути реформирования ЕС стоит очень серьезная проблема, а именно полный разброд и шатание во внешней политике союза. И ее не исправить отменой права вето.
Париж, Берлин, Рим, Будапешт и Варшава проводят собственную политику, практически не обращая внимания на заявления профильных чиновников ЕС. Верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель, председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен и председатель Евросовета Шарль Мишель зачастую делают противоположные по смыслу заявления.
Проблема отсутствия единой стратегии ЕС усугубляется выступлениями таких фигур, как, например, министр иностранных дел Германии Анналена Бербок. К сильным сторонам главы МИД ФРГ можно отнести ее умение сопровождать свою речь эффектными жестами, а вот к главным недостаткам — то обстоятельство, что она не всегда понимает значение произносимых фраз. Можно вспомнить требование Бербок изменить позицию России на 360 градусов или то, что она назвала главу КНР Си Цзиньпина диктатором. Даже простой обыватель хорошо знает, как остро Пекин реагирует на такие заявления.
В итоге на «восточном векторе» ЕС полный сумбур. Весной этого года Макрон провозгласил целью ЕС добиться «стратегической автономии» от США и подчеркнул, что не в интересах Европы ускорять кризис на Тайване. Пекин с распростертыми объятиями принял Макрона, оказал холодный прием отстаивающей проамериканскую внешнеполитическую линию фон дер Ляйен и вовсе отказался видеть у себя любящего всех поучать и устраивать склоки без всякого повода Борреля.
Если бы Макрон в его теплых переговорах с Си Цзиньпином представлял не только Францию, а весь ЕС, стороны могли бы вести содержательный диалог. По словам Шарля Мишеля, европейские лидеры становятся все более благосклонными к идее «стратегической автономии» от США. А согласно исследованию Европейского совета по международным отношениям (ECFR), проведенному летом этого года в Австрии, Болгарии, Дании, Испании, Италии, Нидерландах, Германии, Польше, Венгрии, Франции и Швеции, позицию Макрона поддерживают 74% жителей этих 11 государств.
Но как быть с антикитайскими заявлениями немецких политиков? У них есть и геополитическая, и экономическая подоплека. Так, в 2022 году экспорт Германии в США вырос на 27,9%, или на 34,05 млрд евро, достигнув годового объема в 156,1 млрд. При этом германский экспорт в Китай за тот же период увеличился на 3,1%, до 106,8 млрд евро, а импорт из КНР — на 33,6%, до 191,1 млрд. Торговый дефицит легко объясняет нападки фон дер Ляйен на Китай, в том числе по поводу субсидирования производства электромобилей, сопровождаемые намеками на начало экономического противостояния, и ее же легкую, почти незаметную озабоченность аналогичными действиями американского правительства.
Пока США остаются главным рынком сбыта для Германии, сложно рассчитывать на консолидацию стран Евросоюза в области внешней политики, а следовательно, надежды на наведение порядка внутри ЕС и на его успешную экономическую экспансию на Юго-Восток тают.
Пока единственной общей позицией, объединяющей Варшаву, Будапешт, Париж, Берлин и Брюссель, становится их усталость от украинского конфликта и нежелание увеличивать свои расходы по этой статье после отказа Конгресса США продолжать финансирование Киева. Жозеп Боррель заявил, что в вопросе поддержки Украины «ЕС точно не сможет заменить США».
Саммит Европейского политического сообщества закончился без каких бы то ни было решений: процесс ожидаемо стал важнее результата. Форум оказался настолько провальным, что его участники — 50 глав государств — отменили пресс-конференцию, на которую было приглашено около 700 журналистов.