Почему 210 километров живописной прибрежной линии пока не превратили Абхазию в туристический рай
Абхазии нет в новостях. Большой мир бурлит, воюет, взрывается сенсациями, и фокус общественного внимания все время проскакивает маленькую, гордую, независимую и непризнанную республику, вжатую в побережье Черного моря беспокойными большими соседями — Россией и Грузией. В начале октября в новостях промелькнуло сообщение о визите в Россию президента Абхазии Аслана Бжании — что-то про Союзное государство, необходимость инвестиций и развития сотрудничества. И снова все смыла актуальная повестка. А незадолго до этого визита ваш корреспондент побывал в республике — она как раз готовилась отмечать 30-летие победы абхазского народа в Великой Отечественной войне, как здесь называют грузино-абхазский конфликт 1993 года. Мы пытались понять, отчего Абхазия, в которой главным бюджетообразующим ресурсом является туризм, а ландшафт представляет собой 210 километров сплошного пляжа, до сих пор остается забытым и заброшенным курортом, запасным вариантом для тех, кто не успел в высокий сезон занять лежаки в соседнем Сочи.
Абхазия — это очень близкая заграница. Трансфер из аэропорта в Адлере — только сел, машина проскакивает несколько кварталов вдоль моря, поворачивает и упирается в таможенный пост Псоу. Туристы высаживаются и через турникет проходят быстро: в пустом зале спит собака, таможенник листает паспорт — и вы уже за границей Российской Федерации. А вот машину приходится ждать долго, около часа очередь цедится через шлагбаумы. Водитель Игорь, загружая пассажиров, оправдывается: «Не повезло, в пересменку попали». Несколько минут дороги по межгосударственной контрольной полосе, еще один досмотр на абхазском КПП. Выходить не нужно, показать паспорт, таможенник лениво заглядывает в багажник, и — «Мшыбзиакуа, Апсны!» («Здравствуй, Абхазия!»).
На юге темнеет рано, и моря не видно — всю дорогу оно угадывается, дышит и ворочается с правой стороны. Куда бы ни ехал в Абхазии, ты едешь вдоль моря. У водителя обнаруживается незаурядный талант гида, и исторические справки чередуются с личными откровениями:
— В таких залах у нас обычно проходят свадьбы, их много вдоль трассы, — кивает он через боковое окно на придорожное кафе с витринами в пол вместо окон, открытой террасой на втором этаже и огромной танцплощадкой перед зданием. — Сына женил — восемьсот гостей было! У нас на свадьбах до полутора тысяч гостей бывает. Все абхазы — родственники, не пригласишь кого-нибудь — страшно обидятся. Знаете, как у нас говорят: «Если встретились два абхаза, не может такого быть, чтобы они не нашли общего родственника». Сейчас пошли разные свадьбы, новые обычаи, рис зачем-то кидают. Мне это не нравится! Я сыну сказал: «Будете кидать рис — не пойду!» И пьют знаешь как? Садятся все гости за стол. Сначала наливают три бокала вина. Выпивают — не подряд, а под тосты, закусывая, но не задерживая. Тосты говорят в строгом порядке, не так, как у вас: первый за молодоженов, третий за любовь. Потом наливают пять бокалов. Потом — семь. Это как соревнование: кто первым сойдет с дистанции. Выдержал — настоящий мужчина, почет тебе и уважение.
— Трудно удержаться «в седле», не свалиться? — интересуюсь я.
— Нет, — вздыхает Игорь. — Трудно, что нельзя выйти в туалет. Считается, что проиграл…
Ехать до Сухума — как лететь из Москвы до Сочи, три часа по хорошей дороге. В столицу приезжаем за полночь. Сервис сразу ненавязчивый: гостевой дом в морском порту, на первом этаже модное кафе-кальянная с креслами на улице — вальяжные южане сидят, окутанные облаками ароматного дыма и неспешно беседуют в ночи, на второй и третий этаж, к номерам, ведет наружная лестница. Двери открыты, у стойки администратора — пусто и табличка с номером телефона для связи и паролем вайфая. На звонок отвечает заспанная женщина:
— Бронировали? Как фамилия? Ваш номер 14, третий этаж, дверь открыта, ключ в замке с той стороны. Спокойной ночи…
Утренний Сухуми прекрасен. Хотя тревел-блогеры часто критикуют пляжную линию, она густо застроена отелями — как правило, в старых каменных зданиях с благородной архитектурой, но потрескавшейся отделкой, — кафе, детскими аттракционами. Побережье — это сердце туризма, точка притяжения, и поэтому отстроено и благоустроено оно вполне прилично. А за пределами первой линии начинается разруха. В каждом квартале города обязательно встречается заброшенное здание с забитыми окнами и обрушенными перекрытиями — большинство из них добротные, каменные, дореволюционной архитектуры. Давно сгоревшее здание Совмина на центральной площади города у проспекта Аиааира (Победы) к празднику затянули тканью.
На все вопросы здесь отвечают коротко: «Эхо войны». На замечание, что с войны прошло тридцать лет, чиновники пожимают плечами: «Абхазия — республика небогатая. У нас нет денег не только на реконструкцию — даже на снос. Многие здания — объекты культурного наследия, их нельзя сносить. Многие — ведомственные, а у них недостаточно собственных финансовых резервов. Многие находятся в частной собственности, но у хозяев не хватает средств на восстановление. Потому что Абхазия — республика небогатая…»
Помогает «младшему брату» Россия. С 2008 года в госбюджет республики поступило 107 миллиардов рублей. Но это деньги на целевые программы, социальные проекты, которые утверждает межправительственная комиссия: восстановление школ, театров, дорог, коммуникаций. С помощью России восстановлено более 160 крупных объектов (по словам самого президента Бжании, это 95% всего восстановленного в республике), и на многих учреждениях висят аккуратные таблички: «Восстановлено с помощью Российской Федерации».
Сравнение с соседним богатым Сочи у местных вызывает раздражение даже не тем, что в Сочи вбухали миллиарды под Олимпиаду-2014. Раздражает другое:
— Хотите как в Сочи? Там весь берег застроили большими гостиницами, поделили пляж, как тортик: только для гостей отеля. Зачем нам здесь эти буржуи?! Я за Абхазию кровь проливал, после войны в горах ловили грузинские банды — я до двухтысячных с автоматом спал! Ради чего? Чтобы мне кто-то сказал «на пляж не ходи, мангал не поставь, это территория отеля?» — эмоционально выговаривал мне вечером в кафе-кальянной Даут, «бизнесмен, владелец мини-отеля» — это обычная самопрезентация для местных жителей мужского пола, даже если «мини-отель» — это гостевой домик гаражного типа во дворе усадьбы.
Победа над Грузией остается общим объединяющим нацию событием. Без учета этого фактора вообще невозможно понять образ мысли и действий абхазов
Война 1993 года, когда республика отстояла свою независимость от соседней Грузии, до сих пор остро болит в сердцах абхазов, а победа в ней остается общим объединяющим нацию событием. Без учета этого фактора вообще невозможно понять образ мысли и действий абхазов. Для большого государства, как Россия, это был мелкий локальный конфликт, но для маленькой республики это была большая война. Погибло более трех тысяч человек, из них только менее пятисот не были этническими абхазами — добровольцы с Юга России, в основном казачество.
Абхазское национально-освободительное движение началось еще во времена СССР. В сталинские времена абхазов выселяли, освобождали дома грузинам — привозили их из северных предгорных районов Грузии.
— «Привозили» не значит, что они сами с радостью сюда ехали. Мне бабушки рассказывали, что, когда грузинские семьи, в основном они были из Зварского района, выгружали около пустующих домов, они не заходили в них, а сидели под деревьями семьями, с детьми, и возмущались, хотели вернуться обратно. Получается, их тоже никто не спрашивал. Но насильственная ассимиляция, разбавление национального состава республики, вызывало неприятие и у местных жителей, и это противостояние не заканчивалось никогда, — рассказывает депутат Народного собрания Республики Абхазия Ахра Пачулия.
Первый открытый конфликт с Грузией произошел в 1966 году, следующие — в 1968-м и 1978-м, градус агрессии повышался. Абхазская интеллигенция сидела в тюрьмах. В 1989 году в очередном конфликте погибло 14 человек. После распада СССР абхазы решили окончательно отстоять свою независимость, поэтому победа над Грузией считается великим достижением всего народа республики. А признание Абхазии Россией 26 августа 2008 года — это праздник не меньший, чем 30 сентября, и празднуется оно наравне с Днем Победы: «У нас два Дня Победы — радостный и печальный», -говорят абхазы.
— В советское время национализм подавлялся, поэтому такие настроения не приветствовались. Сейчас выросло целое поколение, воспитанное на гордости за свою землю и за свою победу. Но нельзя делать акцент на том, что «Абхазия для абхазов». У нас многонациональная страна, и это победа всех людей, живущих на территории Абхазии. У нас, в Народном собрании, есть Герой Абхазии, инвалид войны Галуз Парнакович, он армянин. Армяне, русские и грузины — это половина населения Абхазии. Есть школы, где наравне с абхазским изучают грузинский и армянский языки, а русский у нас по Конституции является вторым государственным наравне с абхазским. У нас маленький Советский Союз, — утверждает депутат Пачулия.
Это правда, но демография в республике — это горькая правда. Одним из негативных факторов, мешающих быстрому восстановлению республики, был отток населения. После войны разоренную и изолированную республику покидали самые предприимчивые люди, молодые, те, кто мог принести пользу. Ехали в Россию, многие добились успеха, и сейчас уже мало кто хочет возвращаться. В 1989 году, в составе СССР, в Абхазии проживало 525 тысяч человек. В 2000-х население сократилось вдвое — до 215 тысяч. Медленный рост пошел только с 2011 года, но быстро зафиксировался на отметке 240 тысяч, на 2020 год население Абхазии составляло 245 тысяч. Из них 51% — абхазы, по 20% грузин и армян и 10% русских.
Каждый современный абхаз с молоком матери, прошедшей войну, впитал, что земля — это единственная истинная ценность, политая кровью отцов
Половину времени, прошедшего после войны, республика провела в изоляции. Ельцинская Россия, с которой у тогдашнего президента Грузии Эдуардом Шеварднадзе были многолетние связи, пыталась уладить конфликт в пользу Грузии. Руководство Абхазии настаивало на полном признании ее независимости, она подпала под западные санкции, в руководстве России в конце 1990-х не было единого мнения, что делать с непокорной республикой. Тем временем экономика стагнировала. Президент Абхазии Владислав Ардзинба поставил новых руководителей и сказал: «Мы выиграли войну, теперь нужно строить страну заново. Я на вас рассчитывал во время войны, вы не подвели. Я уверен, что и сейчас не подведете». Но все двери были закрыты, местный туризм был никому не нужен, все медленно разрушалось — было время, когда двери, рамы и паркет пустующих гостиниц разбирали на дрова. Не только разрушенные войной — ветшали законсервированные санатории, дома отдыха, объекты туристической инфраструктуры.
За период блокады было полностью уничтожено сельское хозяйство Абхазии. Чайные и цитрусовые плантации первые два года поддерживали местные — выходили, по привычке собирали урожай.
— Мандарины нельзя оставлять на дереве, у них в цедре содержится синильная кислота. Если не снимать урожай — он убивает дерево. Мы собирали, вывозили и бросали — у нас по обочинам дорог были огромные мандариновые курганы. Потом и это перестали делать — нужно было кормить семьи, что-то делать, зарабатывать, были очень тяжелые времена, — рассказывают местные. — У нас был свой чай. Чай — это куст, который нужно постоянно культивировать, обрезать, придавать ему определенную форму, побеги должны быть постоянной длины. Без ухода они разрастались, дичали, выросли в огромные деревья, и сейчас на месте чайных плантаций до сих пор стоят непроходимые джунгли.
Для сравнения: в советские годы под цитрусоводство использовалось 11 тысяч гектаров, с которых собирали 120 тысяч тонн. Сегодня цитрусовые плантации занимают всего три тысячи гектаров, с которых собирают 55 тысяч тонн. Республика выживала за счет нелегальной торговли — лесом, углем, деньги привозили чемоданами, так же и увозили. Развитие началось с признанием республики Россией в 2008 году (из стран — членов ООН ее признали еще Венесуэла, Никарагуа, Сирия и Науру). Только тогда стал возвращаться туризм — до этого были только гости из советского прошлого, которые привозили своих друзей.
— Я тогда был студентом и подрабатывал экскурсоводом. В те времена у нас была профессиональная шутка: если хотите попасть в СССР, не в самые лучшие его времена, — езжайте в Абхазию. Некоторые гостиницы, вроде «Самшитовой рощи» или «Литфонда» в Пицунде, в Гагре отдельные корпуса — они сохранились. В Сухуме в то время не было ни одной действующей гостиницы, — вспоминает в уличном разговоре Султан, один из моих собеседников.
История развития туризма в Абхазии короткая, как летний отпуск. В советские времена ее называли «Лазурным берегом СССР» и, как и в Сочи, ездили по путевкам, а Гагра считалась местом отдыха партийной элиты. Республику любили кинематографисты: кроме узнаваемых локаций «Зимнего вечера в Гаграх», на Гегском водопаде снимали сцену битвы Шерлока Холмса с профессором Мориарти (помните? «в совершенстве знал приемы борьбы баритсу»). В межсезонье страна Апсны вымирала.
Все изменилось всего три года назад — в пандемию, которую все больше людей вспоминают с ностальгией. Насидевшись дома, после отмены карантина люди рванули отдыхать. Сочи плотно утрамбовался туристами за три дня, и те, кто уже не помещался, продавливали границу. Ее открыли 1 августа, и через неделю в Абхазии сдали приезжим последние собачьи будки. На следующий год местные потирали руки и готовились к еще большему потоку. Отремонтировали все надворные постройки, цены повысили в три раза, наварили вина. Турист все прибывал: в прошлом году насчитали рекордных два миллиона человек. С началом СВО надежды сменились тревогой, что люди, напуганные политикой, останутся дома, но замок на границах только крепчал, и даже события на Украине не повлияли на турсезон. И все решили, что так будет теперь всегда.
Но в этом году вопреки ожиданиям сезон начался крайне вяло. По большей части из-за климата. Начало лета для юго-запада страны ознаменовалось непривычно холодными маем и июнем, было несколько наводнений и стихийных бедствий, которых старожилы не помнят много десятилетий. Но и когда распогодилось, турист не пошел косяком. Когда людям было некуда ехать, туроператоры поневоле вспомнили про Абхазию. Потом внутренний туризм стал стремительно развиваться и предлагать новые места, от Калининграда до Камчатки, появились новые виды туризма вроде глэмпинга, а продвижения Абхазии на системном уровне не было. Снова повторилась советская схема: те, кому тут понравилось отдыхать в постковидный год, — те и приехали снова. Часть не поехала еще раз, решив открывать для себя другие места бескрайней родины. А новых туристов «не позвали» — они же два года как-то сами находили на карте Абхазию?!
— Если у нас полная жопа, мы бежим отдыхать как в последний раз. Если в жопе появился какой-то просвет — мы от радости снова бежим отдыхать. А вот если жопа постоянная и беспросветная — мы печально сидим по домам. Вот поэтому в этом году высокий сезон оказался низким по трафику, — объясняет особенности национального туризма управляющая делами отеля «Страна души» Юлия Кулиева. — Есть такое понятие «окно бронирования», с момента подачи заявки до заезда. На туристический сезон оно всегда в среднем составляло полгода — заранее люди планируют, куда поехать отдыхать, выбирают хороший отель, бронируют места, подсчитывают бюджет, откладывают деньги. Сейчас окно бронирования сжалось до месяца — двух недель: «Деньги есть? Давай по-быстрому: куда?»
Потенциал для развития туризма безграничный. Береговая линия — 200 километров, строй отели в любом месте. При этом многие говорят, что туристический потенциал местных гор превосходит морской. Тем не менее каждый современный абхаз с молоком матери впитал, что земля — это единственная истинная ценность, политая кровью. Гостям здесь рады, а вот к «совладельцам» — инвесторам, представителям большого бизнеса — относятся настороженно и недоверчиво.
— Война сильно повлияла: считается, что грузины планировали геноцид и построить свою «маленькую туристическую Грузию». Население республики — 200 тысяч человек, это один спальный район в небольшом промышленном городе России. Основа национальной гордости — что в огромном мире этот маленький народ в маленькой стране смог отстоять свою независимость от агрессивного и гораздо большего по размерам и ресурсам соседа. И это та ценность, которую берегут как ничто другое. Все, что у них есть, — это земля, политая кровью. Любой крупный инвестор извне — это тот, кто приходит забрать кусочек их земли. Переубедить их в этом, апеллируя к необходимости развития, а во многом просто восстановления республики, — невозможно, — рассказывала Людмила, русская женщина — управляющая отелем, приехавшая сюда из Краснодара на работу.
В этот момент от ворот отеля, на территории которого мы разговариваем, в сторону пляжа, через ухоженные клумбы неторопливо едет машина с местными мужчинами. Людмила беспомощно улыбается:
— Ну вот, пожалуйста. Никому не объяснишь, что это территория отеля. Это их пляж, это их море.
— У вас же охрана на въезде стоит.
— Охрана тоже местные. Кстати, это единственное, где гордость позволяет работать местным у крупных отельеров, то есть не на себя. Вы что думаете, охрана скажет своим: «Брат, извини, не пущу тебя на твое море, здесь оно не твое»?
Зависимость простая: чтобы развивать экономку республики, нужно развивать туризм. Климат, природное разнообразие, историко-культурное наследие и море — сильные стороны республики. Туризм — это основные деньги в бюджете. Есть и другие источники, например таможенные сборы и налоги, но они, как и все прочее, напрямую зависят от туризма. Сегодня во всей Абхазии не более 40 тысяч койко-мест (включая мини-отели и гостевые домики, но минус «частный сектор» — сдача комнат и квартир), только по официальной статистике порядка 20 тысяч человек из местного населения заняты в сфере отельного бизнеса. Но он тянет за собой множество смежных промыслов — транспорт, торговля, общепит, — так что оценить количество вовлеченных в туризм людей сложно.
Местных «мини-отельеров» это положение дел устраивает. Зачем им увеличивать поток туристов, если всем и так хватает? Правительство республики понимает, что рост экономики — это рост числа туристов. Для этого нужно строить новые, большие и современные отели. И возможности, в принципе, есть: продажа коммерческой недвижимости иностранцам в республике не запрещена, есть жесткий запрет только на продажу жилья. Правда, эта коммерческая недвижимость, даже заброшенная, по большей части имеет местных владельцев, а попытки ее восстановления совместно с приезжими инвесторами, как правило, терпели крах: как уклончиво сказал мне один из таких владельцев, «обычно не можем договориться, как делить проценты с прибыли».
Но и сама необходимость строить что-либо сразу упирается в проблемы инфраструктуры. Больше туристов — это возросший дорожный трафик. Сегодня в Абхазию ведут два пути — железная дорога и федеральная трасса Е-60 Псоу — Сухум — Ингур. Дорогу сделали на европейском уровне, но цепь рвется на самом слабом звене, и это пограничный КПП. В высокий сезон машины могут стоять там по несколько часов. По железной дороге даже в сезон ходят только два поезда в сутки — «питерский» и «московский». Билеты достать невозможно ни в одном направлении. Все проблемы решил бы запуск аэропорта, но парадокс в том, что для этого пассажиров, наоборот, мало.
Аэропорт формально существует — он находится в 18 километрах от Сухума, в советские годы обслуживал до пяти тысяч пассажиров в сутки, но был закрыт в 1993 году, с началом противостояния с Грузией. Рассказывают, что взлетная полоса была построена под посадку «Бурана», там двенадцать метров толщина залитого бетона, 3840 метров длиной. Такого аэропорта больше нет нигде на Кавказе и Юге России. До 2008 года республика находилась в изоляции, и вопрос с аэропортом даже не поднимался, а после признания Абхазии Россией про него вспомнили и попытались запустить. В 2010 году по требованию Грузии ICAO, Международная организация гражданской авиации, отказала ему в статусе «международного».
Недавно правительство Абхазии представило проект строительства нового аэропорта в парламент. Проект предусматривает передачу взлетной полосы в пользование инвесторам — в аренду с оплатой ноль рублей на 49 лет. Парламент проголосовал «за» 34 из 35 голосов. Построить здание нового аэровокзала — это быстро и недорого. А вот рентабельность — более уязвимый фактор. Она наступает при пассажиропотоке более миллиона пассажиров в год. Инвесторы сомневаются: примерно столько туристов сейчас как раз и посещает Абхазию — с учетом экскурсий-однодневок, гостей, друзей и родственников. По предварительным подсчетам, только половина этих туристов имеют необходимость пользоваться самолетом.
Летом 2023 года Москва и Сухум подписали соглашение о реконструкции аэропорта. По данным РБК, реконструкцию решили проводить в два этапа без привлечения средств из бюджета — только за счет частного инвестора. По предварительной оценке Минтранса, первая фаза ремонта обойдется в 6,5 миллиарда рублей. Аэропорт Сухума должен принять первый рейс к концу 2024 года после ремонта, тендер на который выиграла неназываемая российская компания.
Материалы для строительство больших проектов Абхазия сама не производит — они привозные, фурами из России и через морской порт из Турции. Нет на складах — можно заказать в местных магазинах, но путь будет тот же самый, только дороже. Рынок рабочей силы своеобразный. Местные на строительстве больших гостиниц не работают, они все сами себе бизнесмены, у них свои «объекты». Поэтому все бригады привозные: специалисты, инженеры, электрики, сантехники — из России, рабочие — из Турции, Кореи, в этом году почему-то много индусов.
— Собственники крупных отелей всегда требуют приоритетно нанимать на работу местных. Но в «большом» туризме мужчины работают только охранниками, «сфера обслуживания» — это недостойно. В основном это женщины. Горничная для них — это вынужденная сезонная работа. Абхазские женщины умеют работать — на них всегда держался весь дом. Уборка, готовка — в этом плане они очень выносливые. Это и сейчас осталось, в последние годы они стали устраиваться работать в сфере туризма, — объясняет Людмила. — Но есть национальный менталитет, свое понимание своей роли и места в обществе. Им сложно принять сферу обслуживания — здесь это называется одним выражением, «мыть унитазы» за приезжими. Приходится их упрашивать, убеждать: «Девочки, милые, давайте помоем на втором этаже, вы же лицо Абхазии». Все, что связано с патриотизмом, на них действует моментально. Ласка, уважение и патриотизм — основные мотиваторы для работы.
Строить новые здания — повышать нагрузку на коммуникации, а водопровод и канализация здесь не реконструировались с момента их закладки в 1950-х годах. Стотысячное население Сухума сократилось до 75 тысяч вместе с сезонными рабочими, и пока коммуникации кое-как справляются, но нагрузка от новых объектов станет критической.
И самый больной вопрос — электроэнергия. Основной источник электричества в Абхазии — ГЭС «Ингур», стоящая на одноименной реке, на границе с Грузией. Поэтому всю вырабатываемую энергию сегодня две страны делят пополам. Мощность работающей ГЭС составляет 220 МВт, среднегодовая выработка — 700 млн киловатт-часов. Той энергии, что получает Абхазия, ей не хватает, хотя грузинская сторона постоянно жалуется, что республика выбирает большую часть, а зимой едва ли не всю. Проблема в том, что ГЭС зависит от природного наполнения Ингура, и зимой, когда приток от горных рек низкий, выработка энергии резко падает. А летом электричества уже не хватает на всех туристов. В сезон в Абхазии обычное дело, когда в течение суток свет вырубают на несколько часов. Туристы могут и потерпеть, а вот потенциальным инвесторам это сильно не нравится.
С другой стороны границы Россия может восполнять недостаток энергии и в крайних случаях делает это, но это уже вопрос цены. В соседнем Краснодаре «социальный тариф» — три рубля двадцать копеек. В республике недавно с большим скандалом парламент принял решение о повышении тарифов до одного рубля за киловатт, рубль двадцать для юрлиц. Но и это не устраивает население — учитывая, что до этого повышения «физики» платили по сорок копеек. Понятно, что покупать из России электричество ровно втридорога никто не хочет.
Сейчас в республике рассматривается неожиданный вариант решения этой проблемы. Правительство Абхазии обратилось к «Газпрому» с предложением построить центральную магистраль до газораспределительной станции в поселке Бзыб и там поставить газотурбинную станцию на 200 МВт. Соинвестором выступила компания, принадлежащая бывшему губернатору Краснодарского края и экс-министру сельского хозяйства России Александру Ткачеву, которая уже несколько лет реализует на территории Абхазии проект строительства пятизвездочного гостиничного комплекса «Москва-ресорт» — он будет располагаться в Пицунде, рассчитан на 700 номеров, общая сумма инвестиций оценивается в 20 миллиардов рублей. Кроме того, компания Ткачева планирует построить рядом с отелем апартаменты на тысячу номеров. Очень больной вопрос для Абхазии…
\
Местный малый бизнес боится, что крупные гостиничные комплексы и апартаменты вытеснят их с рынка туристических услуг полностью
— Старшие абхазы помнят, как они были большинством на своей земле, как стали потом меньшинством, и, чтобы вернуть себе землю, пришлось пролить кровь. Эти события еще свежи в памяти, и некоторые силы из оппозиционной среды смогли посеять сомнения. Такой вот нюанс, — задумчиво говорит депутат Пачулия, глубоко затягивается и выпускает струю дыма вверх, к люстре. Это ответ на вопрос, почему строительство апарт-отелей в Абхазии неожиданно вызвало едва ли не раскол в обществе.
Очень сложно точно сказать, вопрос строительства апартаментов — он про большую политику или про мелкий бизнес? Казалось бы, совершенно прикладная для развития туризма тема: некоторое время назад группа инвесторов напрямую обратились к президенту Бжании с предложением построить в Сухуми несколько апарт-отелей с номерным фондом до 30 тысяч жилых единиц. Когда президент спустил законопроект об апартаментах на уровень парламента, разразился скандал. Проблемы с нагрузкой на инфраструктуру оказались на последнем месте — хотя горячие головы кричали, что и так недостающее электричество будут отдавать обитателям апартаментов в ущерб местным жителям.
Наряду с опасениями, что легализация апартаментов приведет к бесконтрольной застройке, повышению цен на недвижимость и выпадению местных инвесторов из игры из-за невозможности конкурировать с пришедшим крупным капиталом, а местное население может потерять доступ к комфортным зонам проживания, прозвучало страшное для каждого абхаза — государствообразующая нация в республике будет в меньшинстве.
Напрасно президент Бжания успокаивал парламент, что в нормах закона указано: земельные участки под отели будут находиться в собственности государства, право собственности на объект не подразумевает получения гражданства или вида на жительства, а собственник не сможет принимать участие в политике государства. Привычная страшилка «Будет как в Сочи!» приобрела звучание колокола Судного дня: пророки туристического апокалипсиса вещали, что будет создан уже отработанный сочинский прецедент, когда собственники через суд переводят апартаменты в статус жилфонда и продают, как квартиры, в собственность приезжим.
Напрасно руководитель администрации президента Джансух Нанба заверял, что государство будет концентрироваться на крупных проектах и не допускать массовых неконтролируемых застроек. Что за пять лет строительства государство пополнит бюджет примерно на один миллиард рублей, а после его завершения в бюджет будут поступать порядка 350‒400 миллионов рублей в год. Что один гостиничный комплекс в год увеличит количество туристов с более высокой платежеспособностью примерно до 200 тысяч человек. «Апарт-отель — это вид гостиницы, не жилая недвижимость. Это гостиница, которая будет использоваться для временного пребывания людей с целью отдыха», — вторил он президенту. Напрасно.
Председатель партии «Аидгылара» Кана Кварчия призвал не допускать того, чтобы собственником апартаментов могло стать физическое лицо: «Иначе мы априори завозим себе как минимум 60 тысяч людей, которые готовы за такие деньги покупать апартаменты, это люди непростые. Это люди, имеющие большие деньги, наглые, с наступательной агрессивной политикой». Председатель ветеранской организации «Аруаа» Тимур Гулиа заявил прямо: «Рассмотрение данных проектов несет угрозу национальной безопасности нашей страны. Искусственное увеличение населения Абхазии приведет к демографическому дисбалансу и нарушит этнополитический баланс в государстве. Любое нарушение баланса в национальном составе приведет к утрате государственности».
Члены партии «Амцахара» предложили сократить общую квоту по стране до 21 тысячи апартаментов, а процедуру выдачи гражданства иностранцам максимально усложнить: для его получения лицо должно жить в Абхазии десять лет непрерывно, то есть выезжать за пределы республики не более чем на три месяца в течение года. Если подытожить суть протестов оппозиции, нельзя допустить, чтобы гости республики стали ее хозяевами — когда они превратятся не в гостей апартаментов, а хозяев собственного жилья.
— Вопрос для оппозиции стал инструментом борьбы за власть. Оппозиционная среда всегда старается использовать любые возможности, в том числе туризм. А люди боятся создания прецедента до отработки самого механизма. Сегодня ведь нет закона о запрете строительства апартаментов. Закон, который обсуждается, говорит о статусе этих апартаментов, о налоговом обременении, о предельной квадратуре и регламенте времени пребывания. Но апартаменты строятся прямо сейчас — вон, по соседству с президентским дворцом, очень красивое здание, — и депутат Пачулия снова затягивается и выпускает струю дыма в направлении окна. Хитро улыбается. — Говорят, там купили несколько номеров и наши российские коллеги-депутаты…
Тем не менее во время визита в Россию в начале октября Аслан Бжания вполне уверенно говорил, что законодательство уже меняется в интересах крупных инвесторов: «В ближайшее время мы намерены подписать межправительственное соглашение об инвестиционной деятельности российских юридических лиц на территории Абхазии. [Для них] это уже не просто льготы, а существенные преференции». Видимо, этот бой оппозиция проиграла…
Но у вопроса про апартаменты есть более низовой уровень — или более глубинный. Местный малый бизнес боится, что крупные гостиничные комплексы и апартаменты вытеснят их с рынка туристических услуг полностью. Высокий сезон — июль‒сентябрь, весь сезон — полгода, с мая по октябрь. В остальное время людей очень мало, чтобы прожить год, людям нужно успеть заработать. Пока крупные отели европейского типа здесь скорее белые вороны, их можно терпеть, погоды они не делают. Но если они станут новым лицом побережья, результаты для местных «мини-отельеров» станут катастрофическими.
Во-первых, хорошие отели с правильным маркетингом и большим номерным фондом сразу перетянут на себя основной туристический трафик. Прецеденты уже есть. В Гудауте стоит большой отель «Россия». Когда бронирование номеров туристами идет плохо, объявляется акция «номер за 500 рублей». Это смешные цены для классного отеля с высоким уровнем сервиса. Местные мелкие отельеры не могут предложить ни того ни другого — ни сервиса, ни даже такой цены. Демпинг, рыночные условия, конкуренция, все это понятно — но не для местных. Для них это бесчестное выталкивание с рынка, лишение возможности за сезон заработать. Владельцы гостевых домов даже предположить не могли, что бизнес можно вести такими методами. И, естественно, стали бояться прихода крупных «сетевиков», которые быстро и бесповоротно изменят туриндустрию под себя.
Во-вторых, изменится сам портрет приезжающих отдыхать — они будут требовать уровень сервиса, как в крупных отелях, что местные физически не смогут предложить. Абхазия перестает быть страной «дружеско-семейного отдыха». Последние годы приезжают те, кто имел боевой опыт сражения за свои потребительские права в турецких и египетских отелях, а после этого прошедшие через безжалостные штурмы лежаков в Сочи и Адлере. Эти люди готовы переплачивать за сервис, которого они требуют.
— Понятно, что это бизнес, это конкуренция, кто-то уходит, кто-то выживает, но для местного населения это сильнейший раздражающий фактор. Туризм — быстро развивающаяся сфера, и та страна, которая идет в ногу со временем, получает от этого максимум выгоды. Из того вида туризма, который был в Абхазии до сих пор, выжали все, что было можно. У нас здесь заповедник — даже удивительно, что сохранились такие условия ведения бизнеса. Наступает время, когда нужно что-то качественно менять. А люди всегда боятся перемен, — философски пожимает плечами депутат Пачулия.
Но именно в условиях переходного периода и возникают мрачные мысли, что «нас захватят приезжие и мы пойдем к ним унитазы мыть». И именно поэтому обсуждение строительства апартаментов вызвало такой активный протест среди населения — потому что это на непритязательном местном рынке услуг дополнительные тридцать тысяч (!) номеров повышенной комфортности, которые собственники смогут сдавать, ориентируясь не на местный уровень цен, а в зависимости от спроса — лучше сдать дешево, чем не получить ничего вообще.
— В Абхазии хорошо все, кроме условий бизнеса. Безграничный потенциал для развития туризма, но устаревшие представления о его ведении местными «отельерами». Однако растет новое поколение, которое получило правильное образование и представление о необходимости и методах развития туризма и вообще страны, — рассуждает управляющая отеля «Страна души» Юлия Кулиева. — Только в этом году министр туризма заговорил публично о том, о чем продвинутые отельеры говорили три года назад: нужно создавать профессиональное бизнес-сообщество, объединяться, учить персонал. В Абхазии до сих пор нет понятия о сертификации или квалификации отеля, нет подтвержденного уровня и требований к отелям разной категории, или «звездности», как в соседнем Сочи.
В это же время министерство туризма республики наконец осознало, что туристов нужно привлекать, а не ждать, и задумывается о представлении республики на ярмарках, системном маркетинге среди туроператоров, необходимости стандартизации и классификации отелей. Но в условиях маленькой, изолированной и очень небогатой страны прорыв в туристической сфере невозможен собственными силами — это вопрос вливания крупных инвестиций извне, иначе развитие затянется на долгие годы.
Крупные отельеры заинтересованы в круглогодичной работе, придумываются акции, в отелях создается инфраструктура постоянного приема — например, не «отпускной» отдых, а с медицинским уклоном, реабилитация, с массажами и лечебными ваннами
Может создаться впечатление, что правительство и представители крупного бизнеса прогрессивно стремятся развивать в республике цивилизованный туризм, а политическая оппозиция в парламенте и замшелые владельцы гостевых домиков, каждый по своим своекорыстным мотивам, развитие тормозят и саботируют изо всех сил. Но несмотря на существующую возможность для иностранцев покупать коммерческую недвижимость, инвесторы не рвутся толпами открывать здесь бизнес. Есть достаточно много объектов, которые находятся в частном владении все 30 лет, но у владельца нет средств развивать их самостоятельно, и они сами ищут инвесторов для совместной работы. Есть объекты выкупленные, есть — в аренде. Есть просто хорошие земельные участки в рекреационной зоне. Но инвесторы хотят получить от правительства гарантии, по сути страхование рисков. Правительство вежливо, но твердо отказывает в этом, потому что в строительство объектов вкладываются сотни миллионов, что при возникновении страхового случая сумма для бюджета республики неподъемная.
Тем временем стратегия развития уже прорисовывается довольно отчетливо — это лечебный и зимний туризм.
— В последнее время начинает хорошо работать «новогодка». Не все отели ее освоили — большинство местных мелких частников закрываются, консервируют объекты и «осваивают» заработанное. Крупные отельеры заинтересованы в круглогодичной работе, придумываются акции, в отелях создается инфраструктура постоянного приема — например, не «отпускной» отдых, а с медицинским уклоном, реабилитация, с массажами и лечебными ваннами. В горах живительный для астматиков воздух, — делится планами Юлия Кулиева. — Мы на Новый год продумываем программы, приглашаем звезд, накрываем хороший стол, набираем заранее заказы на заезд. Здесь раньше так никто никогда не делал, но помаленьку практика начинает приживаться. И люди тоже едут — это на порядок дешевле, чем в Адлере и Сочи. Тем более что в зимние праздники здесь погода часто стоит просто прекрасная. У нас был год, когда было 24 градуса, люди из открытых бассейнов не вылезали, пьяные и счастливые.
Обратный трансфер Сухум — Адлер выходит в пять утра. Шофер звонит и просит:
— На набережной все перегородили ко Дню Победы. По-братски, выйди к шлагбауму, а?
С рассветом мы останавливаемся на КПП Псоу. С российской стороны опять час не пропускают машины. Загружая пассажиров на «нашей» стороне, водитель бормочет сакраментальную фразу про «пересменок на таможне». Видимо, у нее всегда пересменок…