Выборы на Тайване не оставили шанса на мирное воссоединение острова с континентальной частью Китая. Одновременно с этим резко ужесточилась риторика Северной Кореи, которая угрожает войной своему южному соседу и США. В Азиатско-Тихоокеанском регионе продолжает накапливаться потенциал эскалации
Официальный Пекин вновь заявил о своем твердом намерении вернуть контроль над Тайванем. Однако китайские власти вряд ли хотят решать эту проблему в лоб — военное столкновение с США из-за контроля над островом явно не входит в их планы. Наилучшим вариантом для Китая стало бы создание такой ситуации, когда американцам не хватило бы сил для полноценной военной защиты Тайваня. В этом случае власти острова (вне зависимости от того, какая именно политическая сила доминирует) вынуждены будут постепенно учитывать доктрину «единого Китая».
Вызовов для Вашингтона сегодня становится все больше, как и потенциальных точек для применения вооружений, причем в самых разных точках земного шара. Угрозы КНДР о возможном начале военных действий на Корейском полуострове уже давно привыкли воспринимать исключительно в риторическом ключе, но так же оценивали и «засыпающий» палестинский конфликт. Война с южанами не в интересах Пхеньяна. Однако в хрупкой ткани современной геополитики внезапной искры может оказаться достаточно, чтобы США растянули свои фронты еще в одной точке. Тем более что это выгодно многим игрокам.
В последний месяц из КНДР прозвучало множество воинственных заявлений, и не только по отношению к Сеулу, но и в адрес непосредственно США. Интересно, что и в других локальных конфликтах (Йемен, Афганистан, Сирия, Ирак, Иран, Украина) претензии к американцам оформлены вполне конкретно, что стало следствием уменьшения роли Вашингтона как глобального «полицейского». Как правило, эти угрозы подкреплены методами партизанской войны и действиями прокси-сил иных держав.
Северная Корея полагается также на свой «ядерный щит» и межконтинентальные ракеты. И все же Пхеньяну для активной игры не хватает дипломатической поддержки от больших держав: до поры до времени КНДР балансировала интересы в отношениях между Китаем и Россией и находилась в добровольном отчуждении от крупных мировых процессов. В минувшем году эта ситуация начала меняться.
Министр иностранных дел КНДР Цой Сон Хи совершила трехдневный визит в Москву, в ходе которого провела переговоры с российским коллегой Сергеем Лавровым, а затем и с президентом Владимиром Путиным.
Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК, аналог советского ТАСС) было уполномочено заявить, что «в ходе беседы еще раз была подтверждена позиция обеих сторон продолжать тесно сотрудничать и взаимодействовать в целях обеспечения мира и стабильности на планете и в регионе, стимулировать динамичное развитие комплексных двусторонних отношений в соответствии со стремлением народов двух стран к совместному процветанию и развитию, открыв новый период расцвета стратегических, традиционно дружественных отношений России и КНДР».
Можно лишь гадать об основной теме российско-корейских переговоров. Злые языки на Западе утверждают, что Северная Корея уже поставила России около миллиона артиллерийских снарядов и баллистические ракеты, а взамен заинтересована получить передовые образцы российской военной авиации и ракетостроения.
Тем более что в ходе своего визита в Россию в сентябре прошлого года лидер КНДР Ким Чен Ын встретился с Владимиром Путиным, посетил космодром Восточный и авиазавод имени Ю. А. Гагарина в Комсомольске-на-Амуре, где производятся истребители Су-35 и Су-57.
При этом надо напомнить, что с 2006 по 2013 год Совбез ООН ввел ряд санкций против КНДР, которые Россия и Китай поддержали. Видимо, в тот период у Москвы и Пекина еще была жива иллюзия, что с Западом можно договориться по-хорошему, пожертвовав северокорейским направлением. После введения санкций против самой России, поставок оружия Украине и фактической кражи 300 млрд долларов российских золотовалютных резервов эти ограничения выглядят рудиментом прошлого.
Так, Сергей Лавров заявил, что эти санкции «принимались в совершенно другой геополитической обстановке» и сегодняшняя позиция Москвы и Пекина основана на том, что новых санкций против КНДР Совбезом ООН введено не будет. Однако и отменить эти санкции без согласия США невозможно, а перестать соблюдать их в одностороннем порядке нельзя — это стало бы ударом по авторитету Совбеза, в котором у России и Китая, как постоянных членов с правом вето, сильные позиции.
Исходя из этой логики, после переговоров с Ким Чен Ыном Владимир Путин заявил, что в области военно-технического сотрудничества двух стран «есть определенные ограничения», которые Россия соблюдает. «Но есть вещи, о которых мы, конечно, можем говорить. И здесь тоже есть перспективы. Россия — страна самодостаточная, но в рамках действующих правил у нас есть возможности, на которые мы тоже обращаем внимание и обсуждаем их», — добавил тогда президент.
Во время посещения лидерами РФ и КНДР космодрома Восточный журналисты поинтересовались у Путина, будет ли Россия помогать Северной Корее строить космические спутники. «Мы поэтому и приехали сюда. Лидер КНДР проявляет большой интерес к ракетной технике, они и космос пытаются развивать», — ответил президент России.
Спустя месяц Пхеньян совершил запуск космической ракеты с разведывательным спутником на борту, а в декабре был выведен на околоземную орбиту еще один северокорейский спутник.
Было бы большой ошибкой считать Северную Корею прокси-силой Китая или России — это суверенная страна, хотя и перманентно нуждающаяся во внешней поддержке. Власти КНДР убеждены, что санкционный режим, введенный против них за разработку ядерного оружия, слишком затянулся. В конце концов, США, лишь слегка пожурив, уже давно простили за аналогичные действия Индию и Пакистан и делают вид, что не замечают ядерную бомбу у Израиля. Нет ли в этом подходе «системного расизма», с которым так упорно борется Демократическая партия США внутри своей страны?
Оценив геополитическую обстановку в мире, Пекин без труда заметил, что США отягощены военной помощью Украине, Израилю и Тайваню и при этом все глубже увязают в войне на Ближнем Востоке. Например, из-за военных действий на Украине и в Израиле американские запасы ракет для зенитного ракетного комплекса Patriot настолько истощились, что в декабре прошлого года США заключили соглашение о поставке этих ракет с Японией, где они производятся по лицензии.
Но в то же время Вашингтон пичкает Токио наступательными вооружениями: 18 января министерство обороны Японии объявило о заключении контракта с США о покупке 200 ракет большой дальности Tomahawk Block 4 с поставкой в 2025 году и о подготовке контракта на закупку неназванного количества новейших ракет Tomahawk 5 с поставкой в 2026‒2027 годах. В зоне поражения этого оружия окажется вся территория Северной Кореи.
Пхеньян решил, что наступил наиболее благоприятный момент для того, чтобы потребовать от Вашингтона и Южной Кореи изменить к себе отношение, ведь второго такого шанса в ближайшие годы может не представиться.
Перед Новым годом ЦТАК сообщило, что «товарищ Ким Чен Ын поставил боевые задачи перед Народной армией, областями военной промышленности, ядерного оружия и гражданской обороны по дальнейшему ускорению подготовки к войне». А уже в наступившем 2024-м сестра лидера Северной Кореи, заместитель директора отдела пропаганды и агитации Центрального комитета Трудовой партии Кореи Ким Е Чжон, сделала еще более жесткое заявление: «Наша армия уже сняла предохранитель со спускового крючка. В случае незначительной провокации наши войска немедленно пройдут крещение огнем».
В доказательство своих слов Северная Корея провела военные учения вблизи морской границы с Южной Кореей. А 14 января Пхеньян произвел очередной запуск баллистической ракеты в сторону Восточного моря.
Затем Ким Чен Ын призвал парламент КНДР закрепить в конституции страны определение Южной Кореи в качестве «враждебного государства номер один», отказаться от процесса объединения Корейского полуострова и закрепить обязательство «полностью оккупировать» южнокорейскую территорию в случае войны.
Президент США Джо Байден еще в апреле прошлого года, во время визита в Вашингтон президента Республики Корея Юн Сук Ёля, пообещал нанести ядерный удар по Северной Корее в случае применения ею ядерного оружия против Южной Кореи, ради чего отправил к берегам Корейского полуострова подводную лодку с ядерным оружием. Размещать ядерное оружие в Южной Корее Байден не рискнул, опасаясь спровоцировать не только Пхеньян, но и Пекин.
Но что будут делать США в случае применения Северной Кореей только конвенционального оружия? Практика показывает, что в локальных конфликтах с применением обычных вооружений США сегодня испытывают некоторые сложности, например не могут справиться с йеменскими хуситами. А израильская армия в течение нескольких месяцев не может победить ХАМАС на крошечном участке земли.
Применять же ядерное оружие первыми (рискуя получить ответный ядерный удар по американским военным базам в Южной Корее и Японии, а может быть, и по территории США) или бросать в бой сухопутную американскую армию, ввязываясь в новую корейскую войну, Байдену накануне президентских выборов не хочется.
И все же американцы вынуждены учитывать этот потенциальный театр военных действий, а значит, взвешивать имеющиеся ресурсы — солдат, техники, ВМФ, вооружений, снарядов — и ограничивать их расход в иных конфликтных точках. В том числе на тайваньском направлении.
В преддверии президентских и парламентских выборов на Тайване Пекин предупредил жителей острова, что они делают выбор между «миром и войной, процветанием и упадком». Но не похоже, что это обращение как-то повлияло на результат и настроения избирателей.
За кресло президента Тайваня боролись три кандидата: противник объединения с Китаем, действующий вице-президент Лай Циндэ, кандидат от партии Гоминьдан Хоу Юи, выступающий за сближение с Пекином, и глава Тайваньской народной партии (ТНП) Кэ Вэньчжэ, который предлагал уйти от геополитических вопросов, развивать экономическое и культурное взаимодействие с материком и сосредоточиться на внутренней повестке. Гоминьдан и Тайваньская народная партия вели переговоры о выдвижении единого кандидата в президенты, но так и не смогли договориться.
В итоге Лай Циндэ получил 40,05% голосов избирателей, Хоу Юи — 33,49%, а Кэ Вэньчжэ — 26,46%. Избирательное законодательство Тайваня не предусматривает второго тура голосования — побеждает кандидат, получивший простое большинство голосов.
Избранный президент Китайской Республики заверил, что не собирается объявлять формальную независимость острова, но в этом нет никакого смысла — фактически Тайвань и так пользуется всеми благами самостоятельного государства. Формальное провозглашение независимости Тайбэем пообещали не признавать даже США, а для Китая это стало бы поводом для немедленного вторжения на остров.
Некоторым утешением для Пекина может послужить победа партии Гоминьдан на выборах в однопалатный парламент Тайваня. Сторонники сближения с Китаем получили 52 мандата из 111, политическая сила избранного президента заняла 51 кресло, а «центристская» ТНП получила восемь мандатов. Если ТНП пойдет на союз с Гоминьданом, они смогут заблокировать некоторые антикитайские инициативы президента, требующие согласия парламента, например закупки оружия у США, но это вряд ли изменит общую картину. До сих пор американцы находили юридические возможности доставлять оружие на остров в обход самых разных ограничений.
Министерство иностранных дел Китая по итогам выборов дало сдержанный комментарий: «Тайваньский вопрос является внутренним делом Китая. Какие бы изменения ни происходили на Тайване, основополагающий факт, что в мире существует только один Китай и Тайвань является его частью, останется неизменным».
Почему большинство жителей острова, если следовать сентенции Пекина, выбрали «войну и упадок»?
В первую очередь, обычный политический анализ к тайваньскому социуму неприменим. Это сложносочиненное, фрагментированное общество, которое во многом опирается на семейные и клановые группы, местные традиции и связи, и внутренняя повестка для него исторически важнее любых форм внешнего давления.
Во-вторых, на Тайване ВВП на душу населения вдвое выше, чем в Китае, и граждане опасаются падения уровня жизни вследствие объединения с материком. Можно, конечно, рассмотреть переходный вариант с сохранением независимой экономической и политической системы Тайваня. Однако пример Гонконга все испортил.
В 1997 году, по прошествии 99 лет «аренды» острова, Великобритания, ко всеобщему удивлению, согласилась вернуть город Китаю. При этом стороны заключили соглашение, согласно которому предусматривался 50-летний переходный период, во время которого Гонконг сохранял бы политические свободы.
Терпения Пекина для соблюдения провозглашенной Дэн Сяопином формулы «Одна страна, две системы» хватило лишь на треть оговоренного срока, и китайские власти начали потихоньку закручивать гайки. В Гонконге недовольство местных жителей вылилось в движение Occupy Central, или «революцию зонтиков». К несчастью для протестующих, их поддержал Вашингтон (возможно, тем самым сознательно провоцируя Пекин на более жесткие действия), а перед китайскими властями замаячил призрак площади Тяньаньмэнь образца 1989 года. К концу 2014-го протест был полностью подавлен, но и Тайвань, в свою очередь, получил наглядный урок.
Жители острова привыкли к своей уникальной геополитической роли и независимой системе самоуправления, сторонников полноценного объединения с Китаем очень мало. Но и жить в постоянной конфронтации с Пекином желающих немного. Проблема же в том, что компромиссных вариантов Тайваню не предлагают. Победа проамериканских сил означает риск растущей эскалации с КНР. Триумф оппозиции чреват риском потери военной помощи США и развяжет руки для силового давления Пекина. Отсюда такие неоднозначные результаты выборов.
КНР также взвешивает риски в отношении тайваньского кризиса. С одной стороны, необходимо торопиться, пока американцы не превратили остров в неприступную военную крепость. С другой стороны, одна неудачная операция может сильно изменить геополитическое место Китая. Есть точка зрения, что Пекин играет вдолгую, но именно из этой удобной стратегии его пытается вывести Вашингтон.
Произошедшее в Гонконге явно противоречит господствующему сегодня нарративу о мудрости китайцев и их врожденном умении планировать свои шаги на столетия вперед. В качестве доказательства этой «непреложной истины» часто приводится «апокриф», согласно которому в 1972 году член американской правительственной делегации спросил у премьера Китая Чжоу Эньлая, каковы, на его взгляд, последствия Великой французской революции? На что получил ответ: «Еще рано судить об этом». Вот, восхищенно говорят китаисты, полюбуйтесь каков горизонт планирования — 170 лет прошло, а судить рано!
Однако можно предположить, что если бы был задан вопрос о последствиях прихода к власти Компартии Китая, то Чжоу Эньлай оценил бы его положительно, несмотря на то что прошло всего 23 года. Чжоу Эньлай был умным и образованным человеком (к тому же он прожил четыре года во Франции), для того чтобы остроумно и политически верно ответить на вопрос о французской буржуазной революции. Однако он хорошо усвоил пословицу «молчание — золото», что позволило ему пережить и Большой скачок, и Культурную революцию, во время которой вчерашние политически правильные речи становились приговором ораторам.
Власти КНР все эти годы крутились как белка в колесе, пытаясь наверстать упущенное их страной в XIX веке, отбросившем некогда могучее государство на задворки истории. На этом пути они наделали немало ошибок, но в конце концов в начале XXI века Китай стал второй экономикой мира. А это, в свою очередь, дало Китаю шанс на возвращение утраченных территорий (вина за их потерю возлагается исключительно на внешние враждебные силы), что является для китайских лидеров делом чести и вопросом исторической справедливости.
Тем более что пока правовая позиция Вашингтона в отношении Тайваня довольно зыбкая. США, поставляя оружие Тайбэю и обещая воевать за его независимость с китайской армией, поставили себя в довольно странное положение, поскольку Вашингтон не признает независимость Тайваня, а следовательно, тот является территорией Китая. Вряд ли бы США обрадовались, если бы Китай начал поставлять оружие на Гавайи, даже по просьбе местных жителей.
Рассуждения американцев о защите демократии на Тайване в Пекине воспринимают как издевательство над здравым смыслом, поскольку на опекаемом США острове полвека была диктатура, а первые президентские выборы прошли лишь в 1994 году. Забота Великобритании о выборах в Гонконге так же выглядит лицемерием, поскольку Лондон сам назначал руководителей этой своей колонии из числа британцев. США, прикрываясь речами о противостоянии демократии и автократии, накладывают на Китай санкции, имеющие своей целью сдержать его развитие в сфере информационных технологий, но почему-то не вводят санкций против Саудовской Аравии.
Давно накопившееся раздражения китайских властей Западом неожиданно для многих проявилось еще в 2016 году, когда прибывшему в Пекин на саммит G20 президенту США Бараку Обаме не подали трап к самолету, а затем китайские силовики оттеснили от него американских журналистов, заявив им: «Это наша страна и наш аэропорт». Постепенно этот ракурс конфликта между КНР и США только нарастает.
Китай не хочет повторить печальную судьбу СССР. В Пекине понимали, что если Запад смог запудрить мозги пекинским студентам в 1989 году или жителям Гонконга, то ради блага родины и будущих поколений следует подавить эти выступления силой. Аналогичная логика действует и в отношении Тайваня. «Осуществление полного воссоединения с родиной является неизбежным путем развития, это справедливо, и это то, чего хочет народ. Родина должна быть и будет воссоединена», — завил председатель КНР Си Цзиньпин 26 декабря 2023 года в своем обращении по случаю 130-летия со дня рождения основателя КНР Мао Цзэдуна.
Вопрос лишь в том, когда и в какой мере Китаю разумнее всего применить силу в отношении Тайваня.
Китай совершенно не хочет присоединять Тайвань путем разрушительной войны, тем более с участием армии США, что грозит не только огромными жертвами с обеих сторон, но и возможным поражением. Кроме того, будет чрезвычайно высока экономическая цена этого столкновения.
Тайвань обладает годовым ВВП в 800 млрд долларов и самыми передовыми производствами высокотехнологической продукции — Китай хочет включить эту экономику в состав своей, а не разрушать ее, чтобы затем восстанавливать за свой счет. По оценке Bloomberg Economics, в случае войны за Тайвань потери китайской экономики составят составит 16,7% ВВП только за счет прекращения поставок комплектующих с Тайваня. Возможный урон для экономики США был оценен в 6,7% ВВП, общемировая экономика якобы недосчитается десятой части товаров и услуг.
Кроме того, США, Великобритания, Канада, Япония, Австралия и ЕС наверняка введут полное эмбарго на торговлю с Китаем, и размер этого ущерба для китайской экономики явно превзойдет приведенные Bloomberg расчеты.
Однако если Китай не будет готов применить силу, никто не поверит его угрозам и Тайвань навсегда останется под контролем США. Тем более что время работает не на Пекин. Идеи объединения более популярны среди старшего поколения тайваньцев, особенно среди потомков тех китайцев, которые в 1949 году бежали на остров с Чан Кайши после поражения в гражданской войне. Большая часть молодежи Тайваня считает своей родиной остров, а материковый Китай воспринимает как иностранное государство.
Пекин, как и Пхеньян, прекрасно видит, что военная и финансовая машина США уже дают сбои даже при военных конфликтах средней интенсивности на Украине и Ближнем Востоке. Если США окажутся прямо или косвенно втянуты еще в несколько затяжных локальных конфликтов, силы Вашингтона быстро иссякнут. Однако вечно войны на Украине и Ближнем Востоке длиться не будут, что заставляет Пекин форсировать события.
Понимают свою уязвимость и в Белом доме. США подталкивают Израиль к окончанию операции в секторе Газа и уже почти в открытую советуют Киеву перестать выпендриваться и идти на переговоры с Москвой. А чтобы украинские власти были посговорчивее, Пентагон заявил, что деньги на оружие Украине закончились, хотя месяц назад утверждал, что их оставалось от одобренных Конгрессом программ еще более пяти миллиардов долларов.
Для Пекина идеальным вариантом стала бы неспособность и нежелание Вашингтона воевать за Тайбэй. Тогда применение китайской силы против Тайваня выразилось бы максимум в краткосрочной блокаде острова, заставившей его власти подписать договор о поэтапном объединении.
В январе прошлого года глава командования воздушной мобильности ВВС США генерал Майк Минихан направил своим подчиненным служебную записку, в которой утверждал, что США в 2025 году будут воевать с Китаем из-за Тайваня. А в феврале директор ЦРУ Уильям Бернс заявил, что Си Цзиньпин поручил китайской армии подготовиться к установлению контроля над Тайванем к 2027 году.
Победа проамериканских сил означает риск эскалации с КНР. Триумф оппозиции чреват риском потери военной помощи США и развяжет руки для силового давления Пекина. Отсюда такие неоднозначные результаты выборов на Тайване
Но по информации NBC News, в ноябре во время переговоров в Сан-Франциско Си Цзиньпин прямо заявил Байдену, что прогнозы относительно вторжения на Тайвань в 2025 и 2027 году ошибочны, намекнув, что Китай к таким кризисам всегда готов. При этом китайский лидер настоятельно попросил главу Белого дома публично поддержать объединение Китая с Тайванем, но получил отказ.
Ближайший год будет важным. Си Цзиньпин думает о своей роли в китайской истории и может воспользоваться ситуацией, чтобы решиться на окончательное объединение китайских территорий. А Джо Байден все же может махнуть рукой на Тайвань, особенно в случае проигрыша на ноябрьских президентских выборах, пока он будет досиживать в Белом доме последние два с половиной месяца своего президентского, первого и последнего, срока.