Высокая ставка не останавливает корпоративное кредитование: крупные компании занимают, чтобы замещать внешние долги, обработка и растущие отрасли ― чтобы продолжать расти и выполнять госзаказ. В ближайшие месяцы некоторые из них могут не справиться с платежами
Скорее всего, прямо сейчас кредитование бизнеса находится в точке перелома ― либо он наступит совсем скоро. Несмотря на рост ставок все последние 14 месяцев, корпоративное кредитование продолжало расти (см. график 1). И даже в октябре, когда розничные выдачи уже встали (подробнее см. «Розничные кредиты: ЦБ добился своего», «Монокль» № 45 за 2024 год), корпоративный портфель все еще увеличивался. Общей статистики по октябрю пока нет, но есть отчетность Сбера: его портфель корпоративных кредитов только в октябре прибавил 2,7%, бизнес получил 2,3 трлн рублей, а с начала года этот портфель вырос на 17,8%. Для сравнения: за октябрь 2023 года (ставки тогда были вдвое ниже) бизнес получил в Сбере 2,1 трлн рублей кредитов, а прирост портфеля составил 0,9%. Президент Сбера Герман Греф заявил, что в части корпоративного кредитования спрос оставался достаточно высоким, а кредитный портфель рос за счет финансирования крупного бизнеса с высоким кредитным качеством.
По данным АРБ, в сентябре (более свежих данных пока нет) средневзвешенные ставки по оборотным кредитам снова существенно увеличились и составили 20,09% годовых ( в сентябре прошлого года — 13,64% годовых), для инвестиционных кредитов ставка выросла на 3,79 п. п., до 15,8% годовых (в сентябре прошлого года — 12,01% годовых). При этом доля кредитов с плавающей ставкой выросла до 54% общего корпоративного портфеля.
Управляющий директор «Газпромбанк Private Banking» Егор Сусин на конференции для квалифицированных инвесторов «Ньютон-2024» в начале ноября заявил, что рост корпоративного кредитования все еще продолжается, причем спреды к ключевой ставке увеличиваются: выдачи происходят по КС + 4,5, а то и 6 п. п. (25‒27% годовых).
Парадоксальный на первый взгляд рост корпоративного кредитования, который идет, невзирая на жесткие денежно-кредитные условия, имеет под собой ряд вполне логичных причин.
Причина первая: компаниям, именно крупным, надо замещать долговой капитал, привлеченный когда-то на внешних рынках в валюте, на капитал рублевый. Этот процесс все еще идет: на начало 2022 года российский бизнес был должен иностранцам 310 млрд долларов, на середину 2024-го — 172 млрд долларов. Полного отказа от валютных долговых обязательств, скорее всего, не произойдет, но эта сумма и дальше будет уменьшаться, а деньги на погашение компании теперь могут взять только на внутреннем долговом рынке или у банков. Для примера: только ОАО РЖД за первое полугодие 2024 года вдвое нарастило долг перед отечественными банками ― с 415 млрд до 880 млрд рублей, чтобы заместить свой внешний долг.
Вторая причина: рефинансирование недавних долгов и в целом текущих расходов, которые часто просто нельзя сократить. Как объясняет управляющий директор рейтингового агентства «Эксперт РА» Юрий Беликов, крупнейшие корпорации аккумулировали большой объем публичных и непубличных долгов в благоприятные для этого периоды по относительно низким процентным ставкам: с 2020-го по середину 2023 года (конечно, не считая краткосрочного взлета стоимости фондирования весной 2022-го). Теперь эти долги нужно рефинансировать, чтобы не сжимать масштаб деятельности и сохранять финансовую устойчивость. «Кроме того, у предприятий в последние годы возникает все больше слабо прогнозируемых расходов, связанных с импортозамещением, технологическим переоснащением, различными трансформационными процессами и изменением логистики. Необходимость рефинансирования старых долгов и покрытия новых, зачастую непредвиденных расходов создает ситуацию, в которой корпорации будут весьма активно занимать средства практически при любой их стоимости», ― констатирует Юрий Беликов.
Третья причина: деньги нужны на развитие бизнеса. Значительная часть компаний либо все еще видит для себя хорошие перспективы в связи с импортозамещением и перестройкой всей экономики, либо имеет такие же хорошие перспективы при выполнении госзаказа, в том числе оборонного. В частности, руководитель направления анализа денежно-кредитной политики и банковского сектора ЦМАКП Олег Солнцев объясняет, что рост корпоративного кредитования в значительной мере связан с необходимостью любой ценой выполнить «некоторые задачи». «Часть заемщиков предъявляет спрос на кредит в связи с необходимостью выполнения гособоронзаказа или государственных инвестиционных программ, ― сказал он “Моноклю”. ― Другая часть находится в условиях расширяющегося спроса на продукцию, и если речь идет не о стопроцентном фондировании кредитами оборотного капитала, то небольшую часть средств они могут позволить себе привлечь по высоким ставкам. В целом наш анализ показал, что наращивают заимствования те сектора, где выпуск продукции растет динамично, и сокращают те, у кого выпуск тормозится».
Что касается конкретных отраслей, то, по данным ЦМАКП, быстро наращивают заимствования добыча нетопливных полезных ископаемых (в основном металлических руд), производство машин и оборудования, производство транспортных средств и в меньшей степени производство нефтепродуктов. «Стоит отметить, что по нетопливным полезным ископаемым темпы роста заимствований уже выше средних, но пока не наблюдалось признаков замедления как по выдачам, там и по объему кредитного портфеля. Судя по всему, металлическая руда (сырье) идет на экспорт, и для этого нужны кредиты, тогда как металлургическое производство (выплавка металла) сокращает заимствования, и динамика производства здесь замедляется», ― уточняет Олег Солнцев.
С другой стороны, замедление и производства, и кредитования наблюдается в добыче топливных полезных ископаемых, производстве стройматериалов.
Банки указывают, что активный спрос на кредиты проявляют те отрасли, которые заняты в поддерживаемых государством проектах.
«В топ-3 отраслей по росту корпоративного кредитования сейчас входят транспортная, энергетическая и металлургическая. Рост корпоративного кредитования, который мы наблюдаем, во многом является следствием реализации крупных инвестиционных проектов, которые стратегически важны для развития российской экономики», ― сказала «Моноклю» Анна Кабанова, старший вице-президент — руководитель блока цифровизации, сопровождения и поддержки юридических лиц ПСБ. По ее словам, экономическая ситуация предыдущих двух лет открыла перед российскими компаниями много возможностей для расширения бизнеса и выхода на новые рынки. Предприятия стали активно наращивать технологические и производственные мощности, как следствие, возросла потребность в увеличении оборотного капитала и финансировании инвестиционных проектов, в том числе за счет льготных кредитов по программам господдержки различных отраслей.
На льготных кредитах стоит остановиться отдельно. Не секрет, что они играют определенную роль в росте корпоративного кредитования. В некотором роде повторяется ситуация со льготной ипотекой. Чтобы в условиях высоких ставок стимулировать ту или иную отрасль, государство субсидирует ставки для ее представителей, и в результате влияние ключевой ставки ЦБ на кредитование в целом оказывается меньше, чем того хотел бы регулятор. Дальше мы знаем: новое ужесточение ДКП, продление льгот по кредитам, и так снова и снова.
Но вот насколько велико влияние именно льготных кредитов на прирост корпоративного портфеля ― оценить сложно. К сожалению, статистики по объему кредитов, выданных по всем льготным программам для бизнеса, ЦБ не ведет (либо не публикует).
Известно, что господдержка оказывается по двум направлениям — это собственно субсидирование процентных ставок, как по кредитам МСП или выдаваемым Фондом развития промышленности, и различные налоговые льготы и послабления другого рода, которые делают стоимость капитала для компаний в целом ниже, чем в среднем по рынку. По большей части на все эти механизмы может претендовать крупный бизнес, так что неудивительно, что он главный «виновник» роста корпоративного кредитования.
Директор по экономической политике НИУ ВШЭ Юрий Симачев в первую очередь напоминает об инструментах поддержки инвестиций: по параметрам поддерживаемых проектов видно, что они ориентированы прежде всего на крупный бизнес. Это СПИК и СПИК 2.0 (специальные инвестиционные контракты). «Механизм реальный, живой, действующий. Информация есть в общей сложности по 97 проектам, из них многие были инициированы уже в 2022‒2024 годах. Сейчас в фокусе данного инструмента крупные технологические проекты в обрабатывающих отраслях промышленности», — говорит Юрий Симачев. Второй инструмент — это соглашение о защите и поощрение капиталовложений (СЗПК). Главное его отличие от СПИКов в том, что могут возмещаться затраты на инфраструктуру. Поэтому СЗПК интересны прежде всего для проектов, где велики затраты на инфраструктуру — рудники, горнорудные комбинаты, химия, металлургия и т. д. «Получить поддержку можно лишь при достижении некоторого порогового объема капвложений — например, для обрабатывающей промышленности он с 2022 года составляет 4,5 миллиарда рублей. Что касается масштабов поддерживаемых проектов, то достаточно отметить: для получения максимально возможной стабилизационной оговорки в 20 лет объем капвложений по проекту должен превышать 15 миллиардов рублей, ― напоминает Юрий Симачев. ― В 2022‒2023 годах было заключено 19 новых соглашений по проектам на общую сумму 1,1 триллиона рублей».
Со своей стороны отметим: обнуление налога на прибыль вряд ли играет серьезную роль для инвесторов, так как прибыли в первые годы проекта скорее всего нет. А вот что действительно важно, так это доступ участников СПИКов к отраслевым субсидиям: на производство спецтехники и сельхозтехники (субсидируются не кредиты, а непосредственные затраты производителей ― на оплату сырья и т. д.). Причем такую субсидию можно получить сразу на несколько лет и тем самым не зависеть от ежегодного пересмотра субсидиарных программ в федеральном бюджете.
Еще один инструмент, касающийся уже непосредственно льготного кредитования, — кластерная инвестиционная платформа (КИП). Он новый, запущен с декабря 2022 года, говорит Юрий Симачев; в рамках этого инструмента российские промышленные предприятия обрабатывающих отраслей могут претендовать на получение льготных кредитов для импортозамещения. Объем кредита может быть от 2 до 100 млрд рублей, и его можно получить по ставке примерно в 30% от ключевой (формула такова: 30% ключевой ставки ЦБ РФ + 3%, в настоящее время 9,3% годовых). По данным ВШЭ, в проработке в 2023 году находился 41 проект на 1,3 трлн рублей, в том числе в двигателестроении, микроэлектронике, фармацевтической промышленности. В апреле премьер-министр РФ Михаил Мишустин уточнил: в рамках кластерной инвестиционной платформы одобрены 36 крупных проектов на 800 млрд рублей, 10 уже стартовали.
На крупные проекты рассчитаны и Фабрика проектного финансирования ВЭБ.РФ (речь идет о синдицированных займах для инвестпроектов в приоритетных секторах с участием коммерческих банков и ВЭБа), одобрено 28 проектов общей стоимостью более 2 трлн рублей и программа технологического суверенитета (поддерживаются проекты от 1 до 20 млрд рублей, при этом поручительства могут составлять 10‒50% основного долга). Основное внимание тут уделяется авиастроению, судостроению, электронной промышленности, станкостроению, медицинской промышленности, нефтегазовому машиностроению.
Наконец, еще один инструмент, администрируемый ВЭБ.РФ, — поддержка промышленности высоких переделов, то есть микроэлектроники, радиоэлектроники, приборостроения, энергетического машиностроения и т. д. «Компаниям предоставляются кредиты, гарантии, инвестиции в уставный капитал. Может быть оказана финансовая поддержка экспорта. Минимальная стоимость проекта — один миллиард рублей», — перечисляет Юрий Симачев. Он подчеркивает: санкционные ограничения прежде всего ударили по крупным компаниям. Крупные компании чаще интегрированы в глобальные цепочки, а значит, больше зависят от экспорта и импорта. Кроме того, санкции обычно специально «проектируют» так, чтобы они наносили акцентированный удар по системообразующим предприятиям. Поэтому концентрация поддержки инвестиций на крупных компаниях вполне логична.
«Основной фокус поддержки инвестиций — на проектах, подъемных только для самых крупных компаний. И формально — с учетом требований к минимальному размеру проектов, и фактически, — соглашается Борис Копейкин, главный экономист Института экономики роста им. П. А. Столыпина. ― 42 проекта, получивших поддержку из ФНБ более чем на пять триллионов рублей, предусматривают инвестиции в размере более 14 триллионов рублей, то есть средний размер проекта — более 300 миллиардов. Фабрика проектного финансирования — механизм, направленный на улучшение условий финансирования, — тоже заточена на масштабные свершения. Пока это 40 проектов и 3,9 триллиона рублей инвестиций. Поручительства ВЭБ.РФ, в общей сумме выданные и зарезервированные более чем на триллион, в принципе не выдаются предприятиям, вошедшим в программы поддержки малого и среднего бизнеса. Соглашения о защите и поощрении капиталовложений обеспечивают неизменность налоговых и других условий реализации проектов, а также возмещение части затрат на необходимую инфраструктуру. Минимальный размер проекта не так велик — 200 миллионов рублей на региональном уровне и 750 миллионов на федеральном. Но самые привлекательные условия доступны проектам, оцениваемым не менее чем в 10‒15 миллиардов рублей. По последним данным, раскрытым на сайте Минэкономразвития, в рамках 75 соглашений уже проинвестировано почти два триллиона рублей из примерно пяти триллионов. То есть средний размер реально осуществляемого в рамках СЗПК проекта — более 60 миллиардов рублей. И список можно продолжать. Средний проект ГЧП — это более полутора миллиардов рублей инвестиций. И почти семь триллионов рублей инвестиций всего. Инвестиционная тарифная льгота позволяет экономить на таможенных платежах при ввозе высокотехнологичного оборудования. Минимальное требование — 250 миллионов рублей инвестиций. Хотя некоторые из 13 реализуемых проектов не сильно превышают этот порог, в среднем от одного проекта ожидается более семи миллиардов рублей вложений, учитывая, что в целом они предусматривают более 90 миллиардов рублей инвестиций».
Директор группы суверенных и региональных рейтингов АКРА Дмитрий Куликов говорит, что, судя по имеющимся открытым данным, сумма налоговых расходов наиболее близка к ответу на вопрос об объеме поддержки, которую компании получают от государства. «В отчете о налоговых расходах Минфина фигурирует цифра 10,3 триллиона рублей за 2023 год. Из них около 65 процентов осуществляется по ненефтегазовым налогам, пошлинам и страховым взносам. Большая часть из этих льгот приходится на крупный бизнес, если мы говорим про прямые налоги и взносы. Важная часть суммы — НДС», — говорит представитель АКРА.
Добавим сюда такие бонусы, как пониженная ставка по налогу на имущество для РЖД (1,6% до 2026 года, тогда как общая ставка — 2,2%)
«То, что крупные компании чаще получают поддержку в рамках государственных программ, — этот эффект наблюдается не только у нас, а вообще во многих странах, ― добавляет представитель ВШЭ. ― Крупные компании позволяют лучше продемонстрировать изменения, при этом проще показать заметные результаты господдержки ввиду масштаба самих проектов. Кроме того, тот, кто раньше получал поддержку, скорее всего, получит ее и в будущем. Экономисты называют это феномен “эффектом Матфея”. Лица, принимающее решения, обычно стремятся избегать рисков. Если некая компания раньше получила поддержку, средства вернула и правильно отчиталась, то, когда она приходит во второй, в третий и четвертый раз, она с большей вероятностью получит положительный ответ снова».
Статистики по стоимости кредитов для крупных компаний и для всех остальных, к сожалению, нет, но неким ориентиром может служить рынок облигаций. За последние 12 месяцев разница в доходностях облигаций самый высококлассных заемщиков с рейтингом ААА и заемщиков с рейтингом ВВВ сильно разошлась: в ноябре 2023 года она составляла менее 3 п. п., сейчас — 13,5 п. п. (см. график 2). Конечно, в доходностях облигаций с рейтингом ВВВ «зашиты» и те компании, в кредитном качестве которых рынок сильно сомневается. В то же время на статистику крупных компаний влияет, например, «Роснефть», которая в начале ноября заняла 684 млрд рублей под 12% годовых ( и это при том, что Минфину меньше, чем под 17%, не дают).
Но все же разница налицо.
Что это за компании с рейтингом ВВВ? Например, «Лазерные системы», производитель промышленных 3D-принтеров и алкорамок. Два месяца назад она привлекла на облигационном рынке 200 млн рублей под плавающую ставку (КС + 4,25%), так что первый купон ей обошелся в 23,25%, а второй уже в 25,25% годовых. В интервью «Моноклю» директор департамента аддитивных технологий «Лазерных систем» Алексей Ким недавно рассказывал, что в следующем году компания ожидает кратного роста заказов и выпуска, для чего и привлекает инвестиции (подробнее см. «Как ученые пустили лазер в дело», «Монокль» № 42 за 2024 год). В некоторой степени сверхвысокие ставки по заемным средствам компания как раз компенсирует программами субсидирования от государства.
Или Кингисеппский машзавод, который специализируется на производстве, ремонте и поставках дизельного, газотурбинного и палубного оборудования и оптимистично собирается в ближайшие месяцы занять 600 млн рублей на долговом рынке. Из публичных выступлений его собственника и управляющего директора Михаила Даниленко известно, что завод привлекает как льготные займы от ФРП, так и банковские кредиты. Предположим, что часть банковских займов также субсидируется и общая стоимость капитала для завода будет ниже 25‒26%, по которым получают займы и кредиты компании с таким рейтингом.
Возвращаясь к льготному кредитованию: поддержка государства хорошо видна по данным о стоимости кредитов для разных отраслей. Прежде всего, самые дешевые кредиты все последние годы получают предприятия АПК — даже в сентябре этого года средневзвешенные процентные ставки по кредитам в рублях для сельхозпроизводителей не превышали 8,3%.
Пять лет назад, в 2019 году, отраслями с самыми дешевыми кредитами также были добыча полезных ископаемых и транспорт (последний, скорее всего, за счет РЖД). Причина понятна: крупнейшие корпорации спокойно кредитовались и привлекали займы на внешних рынках, и российским банкам волей-неволей приходилось поддерживать конкурентные ставки.
Но, судя по данным ЦБ, теперь никакого приоритета у добычи нет: в сентябре этого года средневзвешенная ставка по кредитам этой отрасли превысила 20%. Зато обработка, строительство и научно-техническая деятельность пока получают кредиты под 13,3‒16,8%, это ниже ключевой. И скорее всего, это результат как раз масштабного субсидирования либо — в случае стройки — эскроу-счетов.
Но несмотря на все меры поддержки, при текущих ставках в 25% + даже быстрорастущие предприятия начинают испытывать сложности.
Тем более что в реальной жизни возникает множество проблем — например, кассовые разрывы на уплату налогов. Так, тот же НДС начислялся при фактической отгрузке продукции, тогда как деньги за нее могут прийти через несколько месяцев. «Получается, на эту сумму мы тоже должны где-то докредитоваться, платить банковские проценты. За два-три года обязательства по кредиту вырастают так, что полностью перекрывают заработанную на контракте прибыль, да еще и с запасом. Это неправильно и неразумно, если мы стратегически хотим развивать промышленность», — сказал в одном из интервью Михаил Даниленко. Или другой пример: получая заем у ФРП, предприятие получает и обязательство о предоставлении банковской гарантии на всю сумму кредита на весь его срок, то есть должно взять банковский кредит либо отвлечь какую-то часть средств. Кроме того, часто заказчики просят банковскую гарантию на аванс. Все это может объяснять рост кредитования предприятий, а также плавающие ставки: деньги нужны, как думают компании, ненадолго, фиксировать высокую ставку глупо. Но пока ЦБ повышает и повышает КС, небольшой но и так дорогой кредит под плавающий процент становится все дороже.
В ходе прошедшего недавно Русского экономического форума в Челябинске гендиректор Челябинского кузнечно-прессового завода Андрей Гартунг предупредил, что из-за повышения ставки ключевые отрасли машиностроения могут рухнуть, поскольку никакой конкурентный бизнес не может работать с кредитами под 27% годовых, когда китайские конкуренты получают кредиты дешевле 5% годовых. Финдиректор ГК «Уралкран» Ольга Александрова подтвердила: инвестпрограммы уже приходится сворачивать, а сохранение жесткой денежно-кредитной политики повлечет за собой стагнацию производства.
Но инвестиции ― процесс длинный, а вот что может стать логичным следствием сверхжесткой ДКП в ближайшие месяцы, так это неплатежи и следующие за этим банкротства.
Олег Солнцев уверен: чуда не произойдет, многим компаниям будет трудно справляться с выплатами. «Мы сейчас видим стремительный рост нагрузки процентных платежей на прибыль предприятий, — констатирует представитель ЦМАКП. ― В прошлом году в зоне риска находились предприятия обрабатывающей промышленности, доля производства которых в общем объеме составляла примерно 8‒9 процентов, а к концу 2024 года этот показатель, скорее всего, превысит 20 процентов.Зона риска — это когда у предприятия процентные платежи составляют более двух третей EBIT (прибыль до выплаты налогов и процентов). Сейчас, судя по опросам РСПП, 37% респондентов назвали неплатежи в производственных цепочках между предприятиями в качестве основной проблемы, препятствующей развитию производства. Раньше доля таких ответов составляла 20‒22%. Причем это происходит на фоне снижения реального (то есть с поправкой на инфляцию) объема денежных средств на расчетных счетах компаний. Судя по всему, компании, у которых есть деньги, перераспределяют их с расчетных счетов в срочные депозиты и начинают задерживать выплаты своим поставщикам. Они не обязательно уходят в просрочку, просто чаще полагаются на кредиторскую задолженность. При прочих равных, наряду с высокой процентной нагрузкой это может снижать платежеспособность реального сектора в целом».
Сейчас наблюдается очень специфическая ситуация, когда высокая динамика корпоративного кредитования не сопровождается соответствующей динамикой ликвидных денежных средств, находящихся в активах предприятий, продолжает Солнцев. «Динамика рублевых средств на расчетных и текущих счетах предприятий сильно замедлилась и отстает от уровня инфляции, ― говорит представитель ЦМАКП. ― Часть компаний, у которых есть свободные деньги, прельстившись возможностью получения высокого процентного дохода, перекинула средства на срочные депозиты. Это, вероятно, стало вести к уменьшению расчетов живыми деньгами с поставщиками и субподрядчиками, наращиванию кредиторской задолженности перед ними. Те же, у кого свободных денег нет и у кого значительный долг, держат на своих расчетных счетах по минимуму, а значительную часть получаемых живых денег направляют на выплату процентов. В целом масштаб проблемы пока невелик, никакой катастрофы нет, но напряжение растет».
Некоторые экономисты делают вывод, что корпоративное кредитование в принципе не остановится даже при высоких ставках — компании будут изо всех сил пытаться выжить. Остановка кредитования будет чревата проблемами и для банков — святая святых нашей экономики.
«Темпы роста корпоративного кредита могут искусственно замедлить, но тогда быстро встанет вопрос с капиталом банковской системы, — говорит экономист Виктор Тунев, автор телеграм-канала Truevalue. ― Если компании не смогут занимать средства, ситуация быстро приведет к неплатежам, увеличению просрочек по кредитам и созданию резервов банками. При невозможности взять кредит увеличиваются отсрочки по платежам. В конце цепочки платежей все равно кто-то должен будет взять новый кредит, чтобы в начале цепочки другой мог рассчитаться по кредиту и процентам по нему».
Играет свою роль и «зеркало» дорогих кредитов — высокодоходные депозиты. Процентные доходы в экономике кто-то должен оплачивать, продолжает Виктор Тунев, и, кроме бизнеса, делать это некому. (Условно говоря, чтобы банки могли выплачивать высокие проценты по депозитам, какие-то активы должны приносить столь же высокие доходы, и особой альтернативы кредитам у банков нет.)
«Я думаю, что все-таки стоит ждать замедления кредитования, ― продолжает Олег Солнцев. ― Кто-то будет привлекать заемные средства для закрытия кассовых разрывов, но в целом те, у кого есть чем расплатиться с поставщиками и кто может снизить объемы заимствований, будут это делать. Процентные платежи набегают слишком быстро. Хотя сокращение задолженности, конечно, может ударить по объему производства. Могут возникнуть трудности с оборотным капиталом. Исторически, самое “интересное” в плане кредитования как раз начинается в момент возникновения трудностей с оборотным капиталом. Обычно первыми падают не инвестиции, а оборотный капитал, и в результате снижается промежуточной спрос всем производственным цепочкам. То есть еще может сохраняться высокий инвестиционный спрос и потребительский спрос, а промежуточный уже начинает снижаться, так как предприятия начинают экономить на запасах сырья, материалов, комплектующих, что по цепочке сказывается на поставщиках. Такое у нас было в конце 2014-го и в 2015 году, когда ЦБ пытался решить проблему с курсом рубля, и тоже взвинтил ставки. Краткосрочное кредитование в декабре 2014-го — январе 2015 года практически умерло. Нельзя исключить, что сейчас не произойдет чего-то подобного».
Повышение ставки на декабрьском заседании до 22‒23% считается уже само собой разумеющимся, но ЦБ решил подключить и другие инструменты. Так, уже с 1 февраля 2025 года, раньше намеченного, начнет действовать антициклическая надбавка к нормативам достаточности капитала банков в размере 0,25% от активов, взвешенных по риску, с 1 июля она вырастет до 0,5%. До этого надбавку ожидали лишь с лета 2025 года.
Кстати, отчасти будущее внедрение этой надбавки само могло вызвать рост корпоративного кредита. «После того как в августе 2024 года Банк России принял решение об установлении с 1 июля 2025 года антициклической надбавки, рост корпоративного кредитования продолжился гораздо более высокими темпами, чем ожидалось, — говорится в материалах ЦБ. ― С начала года задолженность увеличилась на 14,5%, при этом только за III квартал 2024 года — на 6,4%. В октябре корпоративное кредитование возросло еще на 2,2%».
ЦБ беспокоит, что по быстрорастущему корпоративному портфелю запас капитала на покрытие системных рисков пока не формируется. Так что капитал всего банковского сектора по нормативу Н1.0 снизился с 13,3% на начало 2024 года до 12,1% на 1 октября. Антициклическая надбавка должна это исправить. «В условиях кредитного перегрева банкам необходимо ускорить накопление буфера капитала для покрытия системных рисков. Повышение антициклической надбавки будет способствовать большей устойчивости банков и более сбалансированному росту кредитования экономики», — обещают в ЦБ.
Банк России также намеревается скорректировать ситуацию, когда приоритет в кредитовании отдается крупнейшим заемщикам. «Более половины прироста корпоративного портфеля в 2024 году приходится на крупные компании, чей спрос на кредиты менее чувствителен к повышению процентных ставок. Это может привести к росту закредитованности таких компаний и увеличить кредитные риски банков», ― считают в ЦБ. Поэтому уже в первом полугодии 2025 года регулятор может установить надбавки к коэффициентам риска по кредитам крупным компаниям с высоким уровнем долговой нагрузки. Правда, пока это подается как возможность, а не как уже принятое решение.
«Антициклическая надбавка — одна из трех надбавок к минимальным уровням нормативов достаточности капитала, ― объясняет Юрий Беликов. ― Если банк выполняет нормативные требования по достаточности капитала, но нормативы находятся между минимально допустимыми значениями и минимальными уровнями, поправленными на совокупную величину надбавок, это не считается прямым нарушением, но не позволяет банку в полном объеме распределять прибыль в виде дивидендов. Невыполнение надбавок также обязывает кредитную организацию разработать и согласовать с регулятором план повышения уровней достаточности капитала — это дополнительное регуляторное бремя. Ужесточение надбавок в теории призвано замедлить темпы кредитования. Но конкретно на темпы корпоративного кредитования эти ужесточения повлияют слабо, поскольку в условиях сильного замедления розничного кредитования нагрузка на капитал банков и так имеет все шансы снизиться или хотя бы не прирастать такими быстрыми темпами, как на протяжении последних нескольких лет».