Замороженный кризис в Газе можно смело назвать «конфликтом без победителей». Более того, заключенная мирная сделка может вскоре рассыпаться, а Ближний Восток вместо долгожданного спокойствия получит Дональда Трампа и антииранскую эскалацию
Во второй половине января 2025 года израильские и палестинские переговорщики после многомесячных споров смогли согласовать контуры режима прекращения огня в секторе Газа. Достижению цели поспособствовало как личное вмешательство в переговорный процесс президента США Дональда Трампа, так и постепенное приближение ХАМАС и ЦАХАЛ к исчерпанию ресурсов.
Сделка между Израилем и ХАМАС, без сомнения, стала большим событием на Ближнем Востоке и повлияла на политику большинства региональных полюсов силы. Не только Израилю, но также Ирану и арабским странам придется выстраивать внешнюю и внутреннюю политику с оглядкой на развитие палестино-израильской сделки.
Однако принципиальный вопрос о том, кто же в итоге одержал верх в этом конфликте после 15 месяцев ожесточенных боев, по-прежнему открыт.
Подписав соглашение о прекращении огня с палестинским ХАМАС, Израиль смог решить одну из ключевых задач операции «Железные мечи» — договориться о возврате из Газы как минимум 33 израильтян, захваченных в ходе палестинского рейда. Взаимен Тель-Авив обязался выпустить из тюрем порядка 1890 палестинских заключенных, осужденных по статьям различной тяжести — включая приговоренных к нескольким пожизненным заключениям. Стороны условились проводить обмены постепенно, на еженедельной основе, освобождая сначала гражданских лиц, а затем кадровых военнослужащих и бойцов рейдовых отрядов.
Учитывая, что именно тема освобождения заложников была важнейшей для правительства на протяжении последних полутора лет, а также угрожала рейтингам премьер-министра страны Биньямина Нетаньяху, снятие вопроса с повестки было встречено израильским истеблишментом позитивно. В конечном счете правящий кабинет сдержал свое обещание, чем обезоружил парламентскую оппозицию.
Впрочем, несмотря на спасение удерживаемых лиц, Израилю не удалось решить остальные стратегические задачи — разгромить ХАМАС военным путем и установить контроль над сектором Газа и границей с Египтом. Палестинское движение, несмотря на понесенные потери, не только устояло, но и восстановило боеспособность. Поспособствовал приток неофитов, желающих отомстить Израилю за многомесячные ковровые бомбардировки анклава.
Усилилось и международное давление на Израиль. Обсуждение палестинской проблематики вновь переместилось в высокие кабинеты, а отдельные страны (например, ЮАР) начали добиваться осуждения высших израильских чиновников через институты ООН. Репутация Израиля как единственной «ближневосточной демократии» к концу конфликта в Газе оказалась серьезно подмочена.
Следует отметить, что сама по себе сделка с ХАМАС в ее нынешних контурах не слишком отвечала долгосрочным интересам официального Тель-Авива, и тот всеми силами стремился уклониться от ее исполнения. Однако вмешательство Дональда Трампа в посредническую работу вынудило сторонников Нетаньяху пойти на попятную — тем более что ссора с Трампом грозила бы еще большим урезанием «оружейного пайка», который ранее и так сократили демократы.
Впрочем, из-за поспешного принятия решения израильский премьер не успел толком подготовить сторонников к изменению позиции на переговорах. И в конечном счете израильское коалиционное правительство, состоящее преимущественно из сторонников продолжения боевых действий до безоговорочной победы ЦАХАЛ, раскололось. Коалицию покинули ультраправые политики во главе с бывшим министром национальной безопасности Итамаром Бен-Гвиром. Он продолжил мутить воду, обвиняя Нетаньяху в предательстве исторических интересов израильтян и надеясь таким образом перетянуть на свою сторону остальные правые партии.
Но большинство его коллег по кнессету не спешат переходить в оппозицию. Потеря сразу шести мандатов (а именно столько «унесла» с собой партия Бен-Гвира) сократила разрыв между правящей коалицией и оппозиционерами и, что важнее, поставила действующее правительство на грань легитимности. От проведения досрочных выборов их отделяет всего один мандат.
Стремясь успокоить правых, кабинет Нетаньяху перенес фокус внимания с Газы на Западный берег реки Иордан. Контртеррористическая операция «Железная стена» стартовала практически одновременно с заключением соглашения с ХАМАС и на какое-то время захватила внимание израильских реваншистов, что дало премьер-министру время на осмысление дальнейших шагов. Правда, начатый израильтянами «марш на Дженин» довольно быстро вышел за рамки простой контртеррористической операции, что вызвало бурный протест со стороны Палестинской национальной администрации, контролирующей Западный берег.
Следует ожидать, что Израиль в ближайшее время будет искать пути ослабления рамок заключенной сделки. Однако для этого необходимо заручиться поддержкой ключевого бенефициара перемирия в лице США. Вполне вероятно, что командировка Нетаньяху в Вашингтон, которая должна состояться в ближайшие недели, будет почти целиком посвящена обсуждению дальнейших шагов на палестинском треке.
И Нетаньяху здесь есть на что надеяться. И Трамп, и костяк его команды в целом сохраняют произраильскую ориентацию, а это значит, что соблюдение интересов многочисленных палестинских фракций для Белого дома является вторичным вопросом.
На первый взгляд именно ХАМАС получил наибольшие дивиденды от своевременного завершения конфликта. Движение сумело не только сохранить контроль над сектором Газа, но и продавить требование к Израилю пропустить в анклав сотни задержанных грузовиков с продовольствием и гуманитарной помощью, отвести войска из Филадельфийского коридора на границе с Египтом, а также покинуть созданный ЦАХАЛ коридор Нецарим, фактически рассекающий Газу на две части, и вернуть большую часть изгнанных из домов палестинцев на север анклава.
Кроме того, ХАМАС удалось дипломатическим путем вызволить из израильских тюрем большое количество знаковых для палестинского движения узников. В списках на освобождение значатся, например, командир боевого крыла ФАТХ Закария аз-Зубейди и лидер Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) в Наблусе Надер Садака. Оба внесли значительный вклад в организацию антиизраильского сопротивления и доставили немало проблем спецслужбам еврейского государства.
Свободу также получила замглавы НФОП Халида Джаррар — в отличие от аз-Зубейди и Садаки она не является военным функционером и до заключения была сосредоточена на политической деятельности. Джаррар в том числе исполняла обязанности официального представителя Палестины в Совете Европы и служила посредником в диалоге между странами ЕС и палестинскими фракциями. Ее освобождение открыло палестинцам возможность восстановить утраченные каналы взаимодействия с еврочиновниками, включая неформальные.
Присутствуют в обменном списке на две тысячи фамилий и совсем уж неудобные для официального Тель-Авива персоны. В частности, еще в мае 2024 года арабские СМИ со ссылкой на палестинских функционеров писали, что переговорщики от ХАМАС бьются за освобождение Марвана Баргути, наиболее популярного антиизраильского политика и создателя молодежного боевого крыла ФАТХ (движения «Танзим»).
Баргути в случае освобождения вполне может бросить вызов политической монополии нынешнего лидера ФАТХ Махмуда Аббаса, коалиция которого и так переживает не лучшие времена, и спровоцировать впоследствии дрейф ФАТХ из числа сравнительно нейтральных по отношению к Израилю фракций в сторону прямой конфронтации с еврейским государством и формированию политической коалиции с ХАМАС.
Впрочем, в политическом плане в ХАМАС все обстоит далеко не так гладко. Пятнадцатимесячная война углубила противоречия между живущим в Дохе «политическим офисом» и управленцами непосредственно в анклаве — особенно заметно это стало после того, как управление ХАМАС взял в свои руки Мохаммад Синвар, младший брат убитого главы политбюро Яхьи Синвара. Синвар-младший сократил контакты с «политическим офисом», а также отказался от формирования коллективного органа управления операцией в Газе, предпочтя действовать автономно. Это несколько ослабило переговорные позиции ХАМАС и предоставило Тель-Авиву возможность решать дела по принципу «разделяй и властвуй».
Стремясь немного сгладить общественное напряжение, представители ХАМАС обещают сформировать в Газе технократическое правительство, в которое войдут представители разных палестинских фракций. Однако многие относятся к этому обещанию скептически: между палестинскими группировками сохраняется высокое недоверие и соперничество за ресурсы. Большинство высших функционеров ХАМАС не готовы просто так отдавать анклав, за который заплатили кровью своих сторонников.
Следует отметить, что ФАТХ, одна из крупнейших конкурирующих палестинских фракций, несмотря на постепенную нормализацию отношений с ХАМАС, не спешит формировать полноценную правящую коалицию. Особенно после того, как власти Газы публично обвинили лояльных ФАТХ силовиков в том, что те загнали сторонников союзного ХАМАС движения «Батальон Дженин» в ловушку израильской армии и спецслужб на Западном берегу.
В целом можно предположить, что ХАМАС не выйдет из соглашения с Израилем первым. Это обусловлено как необходимостью восстановить деятельность правящих институтов в секторе Газа, так и заинтересованностью большинства палестинских функционеров в возвращении к малоинтенсивной партизанской борьбе с израильскими силами.
В Иране на новости о заключении соглашения между Израилем и ХАМАС отреагировали весьма сдержанно. Победу в конфликте однозначно присудили ХАМАС и «его многочисленным союзникам», в числе которых был и Тегеран. По мнению высшего руководства Ирана, конфликт в Газе продемонстрировал реальный расклад сил на Ближнем Востоке, а также проиллюстрировал слабость израильской военной машины.
С другой стороны, высокопарные речи иранских чиновников нередко перемежаются с пораженческими откровениями. Например, вице-президент Ирана по стратегическим вопросам Мохаммад Джавад Зариф возложил на ХАМАС вину за срыв переговоров между Тегераном и Вашингтоном по вопросу реставрации «Совместного всеобъемлющего плана действий» (СВПД, так называемая ядерная сделка,). По словам Зарифа, внезапный рейд ХАМАС на израильскую территорию, переросший в многомесячную войну, был воспринят Западом как срежиссированная Тегераном операция, что заметно замедлило темпы обсуждения темы реабилитации иранского «мирного атома».
В условиях возвращения Трампа в Белый дом добиться заключения «ядерной сделки» в тех же контурах, на которые теоретически согласилась бы администрация Джо Байдена, у Тегерана вряд ли получится. Тем более что в свое время именно Трамп торпедировал СВПД и по прошествии лет не слишком поменял взгляды на «иранскую угрозу». Хотя иранские официальные лица и улавливают некие «позитивные сигналы» в политических заявлениях Трампа, поддержка Израиля в возможном конфликте на Ближнем Востоке для него, по сути, решенный вопрос.
Неоднозначно можно оценить и настроения, царящие внутри «Оси сопротивления», состоящей из лояльных Тегерану группировок и движений. Война в Газе потрепала большинство из них.
Помимо ХАМАС, чей альянс с Тегераном был во многом формальным и ситуативным, тяжесть конфликта испытала на себе ливанская «Хезболла», потерявшая в боях большую часть «старой гвардии» и нескольких лидеров движения.
Меньше других пострадали йеменские хуситы (движение «Ансар Аллах»), в силу географической удаленности от основной арены противостояния. Израильтяне, несмотря на отчаянные попытки, так и не смогли подорвать боеспособность «Ансар Аллах». Однако и хуситы со вступлением режима прекращения огня в силу предпочли снизить интенсивность диверсионных операций в Красном море, оставив под прицелом только израильские торговые суда.
Более того, к концу конфликта в Газе «лоялистская группа» Ирана недосчиталась как минимум одного ценного союзника: в Сирии рухнул режим Башара Асада. Пришедшие ему на смену протурецкие силы не слишком настроены на диалог с иранским руководством, ввиду чего Тегеран лишился возможности не только свободно действовать на сирийской территории, но и подпитывать прокси-группировки в Ливане оружием и боеприпасами.
Как итог, большинство иранских прокси-группировок предпочитают занять выжидательную позицию и не предпринимать активных действий; снизить публичную критику Израиля или же свести ее к максимально обтекаемым, не грозящим дополнительной эскалацией формулировкам. Заявления ХАМАС о необходимости «покарать израильтян» за проведение рейдов на Западном берегу Иордана, как правило, остаются без внимания.
Конфликт по-прежнему не исчерпан, претензии сторон продолжают множиться. Вопрос лишь в том, в каком состоянии противники подойдут ко «второму раунду»
При этом и Тегеран, и его союзники прекрасно осознают, что их противостояние с Израилем на этом не заканчивается. В высоких кабинетах Ирана царит уверенность, что Израиль не будет соблюдать режим прекращения огня в Газе слишком долго. Тем более что премьер Нетаньяху, продолжая заигрывать с правыми силами в правительстве, уже грозит Палестине некими «зеркальными ответами» после завершения первого этапа сделки с ХАМАС.
Аналогичные оценки высказывают и представители военного крыла. По оценкам иранского КСИР, режим прекращения огня в Газе едва ли продержится до марта, после чего стороны вновь попытаются урегулировать разногласия с оружием в руках. И Тегерану стоит быть к этому моменту во всеоружии.
Новость о прекращении активных боестолкновений между Израилем и ХАМАС в арабском мире восприняли с облегчением. Спустя почти полтора года противостояния арабские посредники почти полностью исчерпали дипломатический ресурс для продолжения переговоров. Даже наиболее оптимистично настроенные дипломаты к началу января начали полагать, что добиться освобождения заложников у Тель-Авива не получится.
Наибольшую выгоду заключение палестино-израильской сделки несет для аравийских монархий. В первую очередь для ОАЭ и Саудовской Аравии, которые на протяжении конфликта были вынуждены выбирать между солидарностью с палестинским народом и развитием партнерских отношений с Израилем.
И если Абу-Даби выбрал сторону весьма красноречиво, продолжив развивать с Тель-Авивом экономические, военные и технологические связи в рамках договора о нормализации отношений, то позиция Эр-Рияда оказалась более комплексной.
Саудовцы, которые до конфликта в Газе считались основным претендентом на восстановление отношений с Израилем, использовали свое привилегированное положение для выбивания дополнительных дивидендов из США, которые курировали переговоры о нормализации. Помимо экономических преференций Эр-Рияд получил от администрации Байдена обещание расширить саудовский «оружейный паек», а также заручился первичными гарантиями совместного развития мирной атомной программы королевства. В обмен на уступки Саудовская Аравия должна была способствовать урегулированию ситуации в Газе в пользу Израиля.
Несмотря на возвращение в Белый дом Трампа, большую часть договоренностей Эр-Рияду удалось оставить без изменений. Во многом потому, что саудовцы по-прежнему сохраняют влияние на часть палестинских фракций и новый американский президент планирует в дальнейшем конвертировать его в стабилизацию ситуации в анклаве. Аналогичным образом Штаты намерены выстроить сотрудничество и с другими арабскими тяжеловесами — Катаром, Оманом и Египтом, которые внесли большой посреднический вклад в разрядку обстановки в Палестине.
Впрочем, от затянувшегося конфликта в Газе арабские страны потеряли гораздо больше, чем в итоге приобрели. Наибольший экономический ущерб понес Египет: организованная хуситами морская блокада Израиля — как часть мер по поддержке палестинской борьбы — из-за нарушения судоходства обошлась Каиру в миллиарды долларов.
Большинство арабских лидеров пока настроены скептически по отношению к израильским обещаниям поддерживать в Палестине «устойчивый мир». Сказывается тот факт, что именно Тель-Авив большую часть времени затягивал переговоры с ХАМАС и ставил визави заведомо невыполнимые условия. Впрочем, среди арабских союзников США постепенно укрепляется и мнение, что поддерживать сделку будет лично Трамп, для которого это вопрос политического имиджа. Во всяком случае, на время стодневного адаптационного периода.
Недавно вернувшийся в Белый дом Трамп без ложной скромности присудил себе «решающий вклад» в заключение перемирия между Израилем и ХАМАС. И хотя основную тяжесть переговоров несли на себе переговорщики от демократов, личное влияние республиканцев на израильский истеблишмент отрицать не стоит. В конце концов, официальный Тель-Авив принимал решение о дипломатическом компромиссе с большой оглядкой на обещания Трампа возобновить поставки Израилю американских авиабомб класса МК-84 (2000 фунтов), а также на его намерение «подтолкнуть» застрявший диалог еврейского государства с аравийскими монархиями.
Окрыленный легкой победой на палестинском треке Трамп, с высокой долей вероятности, продолжит свое «миротворческое шествие» поиском вариантов прорыва морской блокады Израиля, организованной йеменскими хуситами. Успех на этом направлении не только подчеркнет несостоятельность политики демократов на Ближнем Востоке, но и позволит высвободить часть американского военного флота, скованного постоянными ракетными атаками со стороны Йемена.
При этом действия республиканцев, скорее всего, уже не будут напрямую привязаны к повестке палестинского конфликта. Напротив, на передний план выдвинется комплексное сдерживание Ирана на Ближнем Востоке — и здесь политика американцев попадает в тон действиям Тель-Авива. В Белом доме убеждены, что без координирующей роли Тегерана ни одна из лояльных ему сил не сможет что-либо противопоставить Вашингтону и его региональным партнерам.
Трамп и его команда рассчитывают урезонить Иран дипломатическим путем — тем более что иранское реформистское правительство настроено на диалог и даже готово частично поступиться обещаниями мстить за гибель своих военачальников. Однако с учетом эксцентричности Трампа-политика можно предположить, что запас дипломатии иссякнет довольно быстро. Тем более что из Тель-Авива постоянно звучат, перемежаясь с заявлениями собственных алармистов, предупреждения о «скором прорыве» в иранской ядерной программе и появлении у Тегерана атомной бомбы.
Сами США вряд ли решатся наносить удар по иранскому ядерному комплексу — но и не будут препятствовать Израилю, если тот решится на подобную операцию. Слухи о спорах между Вашингтоном и Тель-Авивом муссируются уже давно, и есть вероятность, что Белый дом окончательно определится с позицией аккурат к приезду Нетаньяху в Штаты.
Впрочем, в окружении Трампа по-прежнему остаются люди, стремящиеся отговорить его от подобных авантюр. Тем более что ответ от Ирана на подобные выпады последует не в адрес США. И здесь есть немалый риск, что «незыблемая сделка» Израиля и ХАМАС, которой так гордятся республиканцы, рассыплется после первой же команды из Тегерана, а боевые действия возобновятся по всему прокси-фронту с удвоенной силой.
В целом кризис в Газе можно смело назвать «конфликтом без победителей». Ни одна из сторон, вовлеченных в борьбу напрямую или косвенно, не смогла добиться однозначного перевеса в свою пользу. Более того, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что подписание сделки по заложникам между Израилем и ХАМАС к моменту ее заключения уже стало единственно возможным выходом из кризиса.
Следует ожидать, что отведенное на реализацию первого этапа сделки время (42 дня) стороны потратят на осмысление итогов противостояния, оценят соотношение потерь и приобретений и уже исходя из этого будут выстраивать дальнейшую стратегию действий по отношению к оппонентам.
Ясно одно: конфликт по-прежнему не исчерпан. Даже после его перевода в дипломатическую плоскость претензии продолжают множиться и рискуют в скором времени вновь перерасти в вооруженное противостояние.
Вопрос лишь в том, в каком состоянии противники подойдут ко «второму раунду» и кто будет поддерживать их за пределами политического ринга.