Будет ли новый папа влиять на большую политику и украинский конфликт, насколько влиятельна католическая церковь и остались ли деньги у Банка Ватикана
Выборов папы римского, которые прошли в рекордно короткие сроки, католический мир ожидал с тревогой. Многие были уверены, что нынешний конклав станет местом окончательного раскола из-за яростной битвы либералов и консерваторов.
Интриги, однако, не получилось: один из самых либеральных, как кажется, понтификов Святого престола последних десятилетий, покойный Франциск, настолько тщательно выстроил систему под себя, что его протеже Роберт Превост победил, что называется, «в одни ворота». Хотя долгое время о нем ничего не знали даже эксперты по Ватикану и букмекеры.
Впервые в истории главой Римско-католической церкви, насчитывающей почти полтора миллиарда верующих по всему миру, станет американец. Человек, которого в самих США многие считают «антиамериканским папой», потому что долгие годы он был в оппозиции происходящим в стране процессам.
Превост будет носить имя Лев XIV. И это еще одна важная деталь. Последним папой с таким именем был итальянец Винченцо Печчи. Сегодня его называют «великим папой», так как он перевернул жизнь католической церкви в XIX веке. Похоже, новый папа не менее амбициозен.
О том, как католическая церковь объявила крестовый поход на капитализм, почему нового папу считают «головной болью» для Трампа и кто в Ватикане отвечает за налаживание диалога с Россией, мы поговорили с заместителем директора Института Европы РАН религиоведом Романом Лункиным.
— Давайте начнем с того, каким вообще влиянием сегодня обладает Ватикан?
— У Ватикана есть дипломатические миссии в разных странах мира, и хотя бы поэтому понтифик является не только духовным лидером и авторитетом для верующих, но и значимой политической фигурой. Папы римские исторически не стеснялись своего политического статуса. Многие другие представители в христианстве старались политический элемент религиозного лидерства скрывать, ретушировать. Говорили, что церковь вне политики. Такой линии придерживались и другие конфессии.
А Ватикан всегда обладал политическим функционалом, для того чтобы заявлять свое отношение к самым значимым проблемам современного мира, культуры, экономики, политики. Именно поэтому Лев ХIV в первой проповеди сразу обозначил позицию по украинскому, палестино-израильскому, индо-пакистанскому и другим конфликтам в разных точках мира.
— То есть Ватикан не намерен уходить из политической повестки?
— Несмотря на то что на протяжении всего двадцатого века религии пытались вытолкнуть на обочину общественной жизни в рамках секуляризации, отказа от религии как некой нормативной силы, которой можно объяснять государственные решения, не произошло. Пресловутое «мы верим в душе» присутствовало не только в советском сознании, но и частично в западном. Потому что так называемая леволиберальная повестка связана и с посылом «не лезьте со своей религией к нам в демократическое пространство».
Но католическая церковь это не приняла, сумела адаптироваться к новым реалиям. Яркий показатель этого, конечно, Второй Ватиканский собор 1962‒1965 годов. Он был революционным. Церковь адаптировалась к глобализации, к либеральной демократии.
— А в чем проявляется эта адаптивность?
— Сейчас кажется, что так было всегда, но открытость Ватикана по отношению к разным культурам, традициям и межрелигиозному диалогу была заложена именно на Втором Ватиканском соборе. Во второй половине двадцатого века католическая церковь стала более открытой, глобальной и немножко поменяла ориентиры своей миссии. И даже приспособилась к демократическим процессам. Яркий пример этого — папа Иоанн Павел II, который активно участвовал в продвижении демократизации. Ездил в Латинскую Америку, критиковал Пиночета, активно участвовал в десоветизации Центральной Европы.
Наконец, было значительно расширено социальное служение церкви. И раньше были ордена как квази-НКО, но сейчас у Ватикана появилась масса общественных организаций, которые выполняют работу в научно-исследовательской, социальной, культурной сферах по всему миру. И это сильно отличает Ватикан от других религиозных институтов.
— Но есть мнение, что католическая церковь в кризисе. Число прихожан падает. Особенно это видно по Европе.
— Сам по себе упадок религиозности, а именно организованной религиозности (поход в церковь по воскресеньям, ежедневная молитва) является фактом. Об этом очень хорошо пишет Чарльз Тейлор в своей книге «Секулярный век». Религия перестала тотально определять жизнь человека. Более того, она стала лишь одним из предложений на рынке идей. То есть совершенно не обязательно стало выбирать какую-то одну веру или иллюзию. Вот это то, что проявилось и во всех частях Европы. При этом, например, в Италии и Германии около 20 процентов людей называют себя верующими, постоянно ходят в церковь. Для сравнения: в России эта цифра около 15 процентов.
Но я не согласен, что католическая церковь находится в кризисе. В Европе число верующих немного падает, но в целом растет за счет Азии, Африки и Латинской Америки. Соответственно, появляется больше кардиналов из этих регионов.
Надо понимать, что церковь — это не партийная организация, поэтому совершенно не обязательно, что верующие будут исполнять все, что говорят их духовные руководители в политическом смысле. Но значительная часть верующего населения так или иначе прислушивается к мнению церковных деятелей.
Как показали последние годы, люди активно обращались к церкви, особенно в период кризисов. Политики, которые раньше не учитывали церковь или высказываний папы в своей деятельности, стали прислушиваться к тому, что говорит понтифик. Стали чаще ездить к нему, получать благословения, интерпретировать его слова на свой лад.
Например, недавно это было по Украине. Кто-то видел в словах папы однозначную поддержку Киева, кто-то говорил о его высказываниях в защиту русской культуры. Иными словами, политики начали искать дополнительную легитимацию у папы римского.
— А как обстоят дела с позициями церкви в США?
— Там все еще очень религиозное общество. Впрочем, религия в США означает совсем не то же самое, что в Европе. В США сейчас наблюдается феномен nones. Это те люди, которые говорят, что не принадлежат к какой-то деноминации, но при этом ходят в церковь и знают Библию. Даже если говорят, что я, мол, «неденоминированный» христианин. Как это делает Трамп, например.
В Европе ситуация немного другая. Мы сейчас стали придумывать разные концепции, которые объяснили бы, что происходит. Самая популярная — это замещающая религия. В рамках этой концепции предполагается, что люди передают функции веры, традиции и свою историческую культуру в церковные институты. При этом сами считают, что им не обязательно что-то соблюдать или куда-то ходить: «в принципе, это хорошо, что есть церковь, но лучше без нас». И ходить на эти большие богослужения, особенно каждое воскресенье, — это чисто фанатизм, как часто говорят. Что, конечно, с церковной точки зрения нонсенс и нарушение всяких религиозных норм.
— Насколько папа римский самостоятельная фигура? Как вообще в Ватикане принимаются решения?
— У папы римского в настоящее время нет статуса непогрешимости, как это было еще до Второго Ватиканского собора, когда слова папы, выступавшего с кафедры, считались церковным учением.
Сегодня папа считается первым епископом Рима и первым среди всех епископов. По-прежнему он наместник Христа на Земле для католической церкви.
А в своих высказываниях он достаточно свободен. Пример папы Франциска это хорошо показывает. Он делал много разных заявлений, которые вызывали критику с разных сторон. Потом сказанное корректировалось его окружением. Еще пример папы Франциска показывает, что даже те высказывания, которые воспринимались как излишне либеральные, а то и вовсе выглядели попыткой скорректировать библейское богословие, касались нетрадиционных отношений, женского священства, оставались лишь словами папы. Они не были воплощены в какие-то серьезные документы, которые меняли бы католическое вероучение. Поэтому те, кто говорит, что католицизм уже не тот, что меняются его доктрины, неправы. За время папы Франциска никакая догматика и доктрина католической церкви не изменились.
Самое главное для Трампа, чтобы Лев XIV не был сторонником MEGA (Make Europe Great Again). Чтобы Евросоюз не был настроен против Трампа. Вот этого он ему не простит
Что же касается принятия решений, то есть папа, есть курия как администрация, которая действует по политическим вопросам. Есть госсекретарь Ватикана по отношению с разными церквями и секретарь Ватикана, который отвечает за межгосударственные отношения. Еще есть дикастерии, или департаменты, такие большие министерства, в которых ведется серьезная работа: кадровая, социальная, финансовая. Они контролируют и Банк Ватикана. Все эти институции формируют решения и документы Святого престола, которые воплощаются прежде всего в программных и стратегических документах. Их называются энцикликами. Там всегда написано, что это энциклика папы такого-то. Но это коллективный труд огромного количества институций на разных уровнях.
— Насколько прозрачно финансирование Ватикана? Недавно сообщалось, что Святой престол находится на грани банкротства.
— Есть несколько стереотипов, о которых нужно ответственно рассказать. Во-первых, бюджет Ватикана ассоциируется с бюджетом католической церкви, но это не так. Бюджет Ватикана — это бюджет курии и города-государства Ватикана, то есть достаточно маленького пространства.
Во-вторых, Банк Ватикана считается банком всей католической церкви. Говорят, мол, он рухнет — рухнет все. Это тоже не так. Я изучил отчеты, которые публикует Институт религиозных дел — так называется Банк Ватикана. Это организация, которая контролируется Ватиканом, но при этом банк подчиняется еще и законодательству Европейского союза и Италии.
Считается, что папа Франциск начал санацию Банка Ватикана. Действительно, при нем были уголовные дела, в том числе в отношении кардиналов, за отмывание денег. При этом договор Банка Ватикана с Европейским союзом для противодействия отмыванию доходов и финансированию терроризма, был заключен еще при Бенедикте XVI. Именно он первым начал борьбу со злоупотреблениями и включил Институт религиозных дел в общеевропейскую систему противодействия отмывания доходов и аудита. То есть был введен обязательный внешний аудит этого банка. Соответственно, сейчас это достаточно прозрачный и открытый институт.
И еще я поразился, что Банк Ватикана, в общем-то, не зарабатывает больших денег. Судя по отчетам, доходы их из года в год все меньше и меньше. Связано это, видимо, с санацией. Там где-то шесть миллиардов евро капитализации, доходы в год около 30 миллионов евро. За последнее время в два раза уменьшилось и число клиентов Банка Ватикана — с 20 тысяч до 10.
— Какое наследие после себя оставил папа Франциск?
— Папа Франциск, на мой взгляд, был человеком непосредственным, искренним. Он, конечно, все время следовал либеральной повестке, хотя отнести его именно к неолибералам или традиционалистам нельзя. И те и другие сильно критиковали папу. Было много разных обращений, писем духовенства с критикой отдельных решений Франциска и документов, которые выпускались. В том числе после благословения не однополых пар, но людей, состоящих в таких отношениях. Соответственно, это вызывало очень большое раздражение. Еще при нем был отлучен от церкви архиепископ-консерватор Карло Вигано, что вызвало большой скандал.
Но при этом папа Франциск не особо приветствовал и крайних либералов. К примеру, в Германии был священник ультралиберальных взглядов, который хотел переформатировать приходскую жизнь, нивелировать роль священника, повысив роль женщин и уж очень терпимо относился к нетрадиционным отношениям. Но он не нашел поддержки у папы. Франциск стремился выдерживать баланс между традиционалистами и неолибералами, потому что и те и другие есть в католицизме.
Я бы не сказал, что деятельность папы как-то вредила главной миссии церкви. Скорее наоборот, в 2013 году приход Франциска и его высказывания вызвали эйфорию. Для многих была важна такая позиция церкви. Папа всегда призывал строить мосты. Он просил католическую церковь открыться, священников — выйти за пределы прихода, не замыкаться на своей общине. Не отталкивать тех, кто мыслит широко и готов оставаться верующим. Для понтифика было важным не оттолкнуть никого: ни гендерные меньшинства, ни бездомных, ни мигрантов. Поэтому он говорит: «Кто я такой, чтобы судить».
А еще он критиковал современную систему рыночных отношений. Папа Франциск показал, что церковь не архаична, что она готова обсуждать самые разные проблемы.
— Однако папа Франциск в медиа считается именно либералом.
— Да, он рассматривался как один из элементов неолиберального лагеря в политическом контексте. Хотел он этого или нет, но так получилось в силу того, что Франциск хорошо вписывался в повестку Еврокомиссии, например. Во всех вопросах, которые касаются гендера, экологии и миграции, он был солидарен с Евросоюзом.
Во-вторых, была полемика с Трампом в 2017 году: американский президент говорил, что построит стену с Мексикой, а папа заявил, что «мы не должны строить стены».
Но при этом надо учитывать, что Франциск был очень жестким церковным администратором. Он отстаивал интересы церкви как института. Поэтому заявлял о необходимости восстановить христианскую идентичность в Европе. Даже называл Европу во время выступления в Европарламенте «бесплодной, едва живой бабушкой».
Парадоксально, но при этом Франциска, в общем, скорее не интересовала политическая борьба. К примеру, борьба с авторитаризмом, что было главным, например, для Иоанна Павла II. Франциск не осуждал каких-то руководителей государств или, например, авторитарные режимы. Приведу несколько примеров.
Во время противостояния Гуайдо — Мадуро в Венесуэле местные епископы выступили против Мадуро, но из Ватикана их поправили и скорректировали позицию, вынудив установить отношения с президентом.
В Белоруссии в 2020 году во время массовых демонстраций Ватикан не поддержал позицию главы местной католической церкви Тадеуша Кондрусевича, который занял пропольскую и прозападную позицию. Многие католики участвовали в протестах против Лукашенко. Что сделал Святой престол? Послал госсекретаря Ватикана по отношениям с государствами Пола Галлахера к Лукашенко. И затем просто сменил главу католической церкви в Белоруссии на более лояльного.
— Чего ожидать от нынешнего Папы Льва XIV?
— Он публично обозначил себя преемником и продолжателем наследия папы Франциска, его мировоззрения. Повторил его тезис о возведении мостов, а не стен. Что не должно быть никаких войн. А я напомню, что, с точки зрения папы Франциска, не может быть никаких оправданий для конвенциональных войн. Он активно поддерживал Договор о нераспространении ядерного оружия и, соответственно, в последние годы выступал против гонки вооружений. Последний пункт, кстати, Лев XIV не стал повторять, потому что это было бы демонстрацией открытого несогласия с политикой, которую сейчас проводит Евросоюз.
С одной стороны, Лев XIV заявил себя продолжателем дела Франциска, с другой — каждый папа формирует какую-то свою повестку. Да и обстоятельства формируют понтифика. Думаю, так и будет со Львом XIV, поскольку мы фактически о нем ничего не знаем.
— Американские журналисты считают, что Лев XIV может стать серьезной головной болью для Трампа. А ярые сторонники американского президента и вовсе открыто говорят, что новый глава Святого престола — один из главных вызовов для философии MAGA («Сделать Америку снова великой»). Почему?
— Есть реальные основания для того, чтобы говорить о возможной конфронтации между Ватиканом и частью трампистов. Я бы так поставил этот вопрос. Прямой конфронтации с Трампом, думаю, не будет.
На мой взгляд, Льву XIV, скорее, удастся перевоспитать Трампа и скорректировать его позицию. Трамп скорее к этому готов, чем к какой-то конфронтации. Противостояние с христианским миром, в котором он ищет поддержки, Трампу совсем не нужно.
Но этого «перевоспитания» боится та часть трамповской команды, которая отвечает за более радикальную повестку. И не случайно Стив Бэннон (один из идеологов радикального трампизма) первым возмутился: «как могли избрать Льва XIV». И вообще заявил, что он «антиамериканский американский папа».
Бэннон боится, что радикальная часть трампизма будет дискредитирована, и Трамп от нее откажется. Он уже, собственно, отказался от радикальной трактовки в своей политике. Трудно предсказать, как будет в этой ситуации вести себя вице-президент Вэнс. Но если он хочет стать президентом, то он тоже перевоспитается.
Самое главное для Трампа, чтобы Лев XIV не был сторонником MEGA (Make Europe Great Again). Чтобы Евросоюз не был настроен против Трампа. Вот этого он ему не простит.
— Многие делают акцент на выборе имени папы. О чем оно говорит?
— Лев XIV обозначил социальную тематику своим приоритетом, а значит, это наследие Льва XIII. Он был родоначальником социального учения в современной католической церкви. Желал, чтобы церковь была вписана в зарождающийся социализм, где главным была помощь трудящемуся человеку. Именно с него начинаются католические профсоюзы, активное участие католической церкви в рабочем движении, помощи рабочему классу.
Кроме того, это трактовка социальной солидарности в католическом корпоративизме (классовом содействии). Во времена Льва XIII это было фактически сословное управление вместо демократии. Хотя сейчас стараются об этом не упоминать, так как эта идея широко использовалась Салазаром и Франко. Поэтому будет ли эту часть социальной концепции католической церкви учитывать папа Лев XIV, большой вопрос.
Основные вызовы для Ватикана сегодня — это трактовка социальной справедливости. Как сейчас ее понимать? Это вопрос для всех, а для церкви тем более. На чем она должна основываться при том кризисе демократии и демократических институтов, который мы видим.
Еще есть тема искусственного интеллекта. Лев XIV сказал, что важно понять и позитивную, и негативную сторону ИИ, который меняет жизнь людей, воздействует на восприятие и понимание труда в современном обществе. Как человек будет вообще работать при искусственном интеллекте.
В период кризисов люди активно обращаются к церкви. Политики, которые раньше не учитывали церковь или высказываний папы в своей деятельности, стали прислушиваться к тому, что говорит понтифик
— Что связывает Россию со Святым престолом?
— Между Россией и Ватиканом всегда поддерживались дипломатические, исторические, культурные связи. В девятнадцатом веке Николай I даже заключил конкордат с Ватиканом. Это особый вид международных документов, который определял правила и нормы существования католических общин на территории России. Сейчас такие особые права католиков представить себе практически невозможно. С одной стороны, у нас и так достаточно высокий уровень отношений. С другой — наше законодательство и так гарантирует равные права всем религиям.
В начале 2000-х годов, при президенте Путине, действительно много внимания уделялось Святому престолу. Это было связано с тем, что, в понимании российского государства, российского лидера, Россия является частью европейской и христианской цивилизации. И вместе со всеми здравыми силами защищает христианские традиционные ценности. Как раз в начале 2000-х это было связано с открытостью России по отношению к Европе и с ожиданием открытости Европейского союза.
Часто отношения российского государства со Святым престолом выстраивались даже более активно, чем отношения РПЦ и Святого престола. Насколько я понимаю, Путин был бы не против, если бы в тот период хороших отношений с Евросоюзом папа приехал бы в Россию. Но против была Московская патриархия. Потому что были опасения из-за прозелитизма католической церкви и нерешенного вопроса униатства на Украине.
— Что для России значит приход Льва XIV на Святой престол?
— Есть большая надежда на его сбалансированную позицию в рамках украинского конфликта.
— Говоря о диалоге между Москвой и Ватиканом, часто упоминают кардинала Маттео Дзуппи. Какую роль он играет в двусторонних отношениях?
— Фигура Маттео Дзуппи вышла на первый план в рамках миротворческого процесса, поскольку сам папа Франциск поручил ему быть своим спецпредставителем. Дзуппи ездил в Москву, Вашингтон, Пекин, для того чтобы прозондировать почву. Формально эта миссия ничем не закончилась, кроме некоторых гуманитарных проектов, связанных с перемещенными лицами и затем с обменом пленными. Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова сказала, что одному из обменов пленных способствовала именно помощь со стороны Ватикана. Кроме того, у таких челночных переговоров есть и закрытая сторона, поэтому большую часть результатов мы не видим.
Еще фигура Маттео Дзуппи важна в качестве фактического духовника Общины Святого Эгидия. Это международная католическая организация, которая играет большую роль в Италии и на международной арене как такая социально-благотворительная организация, как миротворческое движение, которое активно участвовало в переговорных процессах, к примеру, в Мозамбике, в Алжире, затем в Югославии в конце девяностых годов. В руководство этого движения входят в том числе бывшие министры и дипломаты Италии.
Соответственно, эта организация имеет большой опыт посредничества между воюющими странами. Поэтому Маттео Дзуппи — это не только Ватикан, но и некоторые общественные силы, которые заинтересованы в урегулировании конфликта. Будут ли они привлечены и в какой форме? Это, конечно, зависит от обстоятельств. Но папа Лев XIV уже заявлял, что церковь готова быть посредником в конфликтах, и приветствовал любые контакты между сторонами, «потому что все люди».