Нынешние дети — как минимум каждый второй — смогут отпраздновать свой столетний юбилей, и не за горами время, когда большинство людей будут жить до 110–120 лет. На чем основан оптимизм геронтологов?
Несмотря на эпидемии и войны, которые и в XXI веке не думают утихать, продолжительность жизни людей растет, и довольно быстро. По данным ООН, в 1900 году умирали в среднем в 32 года, а в 2023-м (последние доступные официальные данные по миру) уже в 73. Да, в африканских странах и сегодня доживают всего до 52–54 лет, зато в развитых государствах продолжительность жизни среднестатистического человека приближается к 85 годам.
Таким прогрессом мы обязаны сразу нескольким причинам, главные из которых — снижение детской смертности, успехи медицины и в целом улучшение качества жизни населения.
Высокими темпами растет число долгожителей — людей старше 90 лет: со второй половины ХХ века их доля в структуре народонаселения увеличилась в шесть раз. Если в 1950 году долгожителей в мире было лишь 0,05%, то в 2020-м — 0,27%. Согласно среднему варианту прогноза Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН, к 2050 году рубежа в 90 и более лет достигнут 0,79% жителей планеты, а к 2100-му — 2,14%.
Максимальный прирост числа долгожителей фиксируется в странах «золотого миллиарда»: уже сегодня их доля там приближается к 1%, а к концу века, по прогнозам демографов ООН, она вырастет до 4–5%. В абсолютных цифрах прибавка в возрастной категории 90+ в ЕС составит более 10 млн человек, в Японии — около 6 млн. Кстати, в Стране восходящего солнца доля граждан старше 80 лет уже сейчас превышает 10% от общей численности населения.
Россия в этом рейтинге занимает 37-е место. По данным Росстата, число долгожителей в нашей стране за последние 30 лет существенно выросло: на 1 января 2022 года их было 765 697 — это 0,52% всего населения, в четыре раза больше, чем в 1990-м. К сожалению, статистику нам, как и другим странам, подпортил COVID-19: к 2024 году в РФ насчитывалось всего 592 тыс. человек в возрасте старше 90 лет (0,4% населения). Но теперь, по словам вице-премьера РФ Татьяны Голиковой, показатели снова идут вверх.
Вместе с хронологическим возрастом закономерно двигается биологический: люди позднее начинают ощущать возрастные изменения, а ученые стали относиться к порогу старости как к динамической характеристике, отдаляющейся по мере роста продолжительности жизни. Как отмечает директор по демографии Центра им. Витгенштейна Сергей Щербов, «в большинстве развитых стран люди старше 65 лет, живущие сегодня, сильно отличаются от своих сверстников, живших 50–70 лет назад. У них лучше физическое здоровье, когнитивные способности, они дольше сохраняют бодрость».
Показателен в этом контексте пример 94-летнего американского миллиардера Уоррена Баффетта, который на днях заявил, что только после девяноста начал ощущать свой возраст: стал терять равновесие, забывать имена, испытывать сложности при чтении, в связи с чем решил оставить пост гендиректора Berkshire Hathaway.
По мнению демографов, подобные кейсы следует рассматривать не как точечный результат прорывов в области медицины и качества жизни, доступных только очень богатым людям, а как «поток непрерывного прогресса». По статистике ООН, ожидаемая и фактическая средняя продолжительность жизни в 50 странах-лидерах уже сейчас находится в диапазоне от 80 до 85 лет. По оптимистическому прогнозу, каждый второй современный ребенок имеет реальный шанс дожить до столетнего юбилея.
Вместе с тем рассчитывать на вечно восходящий тренд не стоит: его не будет ни в одной части планеты. Большинство исследователей полагают, что у человечества есть предел: хотя максимальная продолжительность жизни людей в прошлом столетии росла непрерывно, с началом XXI века она вышла на плато и уперлась в потолок 110–120 лет. Эти цифры сегодня считают конечной точкой вектора, заложенного в нас запасом прочности.
По закону Гомпертца — Мейкхама (он описывает статистическое распределение смертности), вероятность смерти — сумма независимого и зависимого от возраста компонентов. Первый отвечает за увеличение продолжительности жизни; основной вклад в него вносят улучшение санитарно-гигиенической обстановки и медобслуживания, образ жизни и ее качество. Второй компонент описывает старение организма и с течением времени экспоненциально возрастает. По достижении 30-летнего возраста этот показатель удваивается каждые семь лет.
Запрограммированное в нас старение пока победить не удается. Многочисленные «прорывы» в этой области (вроде сенолитиков, антиоксидантов, стволовых клеток и пр.) не оправдали возложенных ожиданий, однако проложили путь к пониманию природы феномена.
В частности, поиски «гена старости», который исследователи собирались отключить, оказались бесплодными, но привели к обнаружению сотен генетических вариантов, влияющих на продолжительность жизни.
«У каждого человека уже при рождении существует определенный “сценарий старения”, зависящий от его набора генов, — поясняет директор Института изучения старения Алексей Чуров. — Ученые выделяют несколько ключевых генов, связанных с долголетием. Например, различные варианты APOE по-разному влияют на риск возникновения нейродегенеративных заболеваний и продолжительность жизни. FOXO3A ассоциирован с устойчивостью к клеточному стрессу и сохранением функций клеток с возрастом. Есть гены, регулирующие пути инсулиноподобного фактора роста, метаболизм, репарацию ДНК и активность иммунной системы. Современные исследования направлены на разработку стратегий, способных замедлить старение через модуляцию молекулярных и генетических путей. Однако на сегодняшний день лучшим считается комплексный подход: использование знаний о генетическом потенциале и активное управление образом жизни».
В одобренную наукой формулу долголетия входит отказ от вредных привычек, здоровое питание, физическая активность, социализация, общение и увлечение новым. Есть даже модели, показывающие, что все перечисленные факторы в комплексе способны продлить активную жизнь человека на 14 лет и более.
«Что касается здорового питания, главное правило — не переедать, употреблять как растительную пищу, так и животные белки, меньше рафинированных и переработанных продуктов, больше натуральных, с клетчаткой, злаками, — комментирует научный сотрудник Института изучения старения Михаил Болков. — Физическая активность должна быть адекватной. Не нужно убивать себя спортом, но упражнения на сопротивление, гимнастика, прогулки доказанно улучшают здоровье мышц, костей, мозга и обмен веществ в любом возрасте. Важны также социальные контакты, общение и хобби. Активность мозга — это не только зубрежка стихов или вычисления. Когда мы общаемся или изучаем что-то для себя новое — от танцев до вышивания крестиком, мы стимулируем нейросети головного мозга. Для пожилых людей очень важно общение, поэтому желательно чаще навещать их; гериатры также советуют им ходить в клубы и находить новые интересы. Еще одна важная составляющая — здоровый сон. Расстройствами сна страдает около 30 процентов населения, а между тем недостаток сна ассоциирован с рисками депрессий, ожирения, болезни Альцгеймера и сердечно-сосудистых проблем».
В эти академические, проверенные временем рецепты ученые давно не добавляли новых ингредиентов, а подогреваемый Джефом Безосом, Сэмом Альтманом и другими миллиардерами бум инвестиций в геронтологию сменился венчурной зимой. Если в 2021 году мировая индустрия долголетия привлекла 9,26 млрд долларов, то в 2023-м вложения упали до 3,01 млрд, а рост 2024 года оказался очень незначительным.
Неужели открытия в этой области больше невозможны? Процесс перебора гипотез, которые позволили бы победить старение, сейчас напоминает древний парадокс, согласно которому быстроногий Ахиллес не способен догнать черепаху. Многочисленные научные исследования дают надежду, но не более того.
Так, в 2020 году «вторую жизнь» получили факторы Яманаки — открытые еще два десятилетия назад гены, активация которых позволяет превращать практически любые взрослые клетки в стволовые и таким образом их омолаживать. С помощью таких факторов ученым удалось запустить регенерацию зрительного нерва подопытной мыши (у пожилых мышей острота зрения почти вернулась к значениям, характерным для молодых особей) и, как казалось, получить технологию восстановления отдельных систем организма, но сенсационных новостей больше не было.
Известно и несколько сотен геропротекторов — лекарств, доказанно замедляющих старение у животных. Но при переносе технологий на человека они зачастую не работают.
«Модельные животные, то есть черви, рыбы, мыши, крысы, кролики, — короткоживущие существа, поэтому изменение их биохимических параметров, а также воздействие на гены дают очевидный и впечатляющий прирост их максимального возраста, — рассказывает Михаил Болков. — Однако у человека длительное употребление очень перспективных, но с медицинской точки зрения рискованных препаратов может за несколько лет привести к накоплению осложнений, до которых модели просто не доживают. Сейчас различные геропротекторные препараты проходят клинические испытания на добровольцах, и доказать эффект, продлевающий жизнь, удается далеко не всегда.
Например, известный препарат Loy-001 прекрасно показал себя на больших собаках. Но это, скорее, фармакологическая коррекция обмена веществ, который у крупных животных характеризуется избыточным инсулиноподобным фактором роста. Именно снижение данного показателя до уровня собак с малой массой тела позволяет продлевать им жизнь. С другой стороны, на все требуется время: Loy-001 ожидал выхода на рынок более десяти лет. Возможно, в будущем заложенная в препарат стратегия, позволяющая скорректировать определенные проблемы обмена веществ, будет реализована и в лекарствах для людей».
Еще одна модная тема в гериатрии — биохакинг: в этом случае человек испытывает на себе разные профилактические препараты и процедуры, опираясь на данные носимых устройств, которые постоянно мониторят состояние его здоровья. По словам Михаила Болкова, это может быть полезным, поскольку позволяет изучать влияние множества факторов, исследовать геропротекторные тактики.
Однако для доказательства эффективности применяемых методик и их корреляции с показателями девайсов необходимо провести релевантные клинические исследования — с группой контроля и воспроизводимым результатом.
До создания «общей теории старения», которая стала бы столь же авторитетной, как общая теория относительности, еще очень далеко. Ученые объясняют это отставание тем, что человек слишком сложная биологическая система. «С возрастом у людей портится не что-то одно, а буквально все системы на всех уровнях, хотя и с разной скоростью, — комментирует заведующий лабораторией системной биологии старения НИИ ФХБ им. А. Н. Белозерского МГУ Сергей Дмитриев. — Причем эти повреждения взаимосвязаны, а параллельно с негативными процессами деградации в организме идут процессы сопротивления им: адаптация к изменениям, компенсация, частичное исправление и так далее. Кроме того, хотя старение в его биологическом понимании идет постоянно, начинаясь еще в утробе матери, поначалу ему сопутствуют рост и развитие организма, которые маскируют старческие изменения. В сумме все это создает некую иерархию сложности и большую запутанность в деталях. Но только в деталях: суть, как мне кажется, довольно проста. Старение — это просто стохастический процесс накопления повреждений и постепенного снижения способности поддерживать правильное состояние системы, в том числе из-за “размытия” информации об этом состоянии и, как следствие, постепенного разрушения организма на всех уровнях».
Несколько лет назад среди ученых была популярна теория «запрограммированного старения». У некоторых существ жизненный цикл устроен так, что в определенный момент (обычно в процессе размножения или сразу после него) запускается механизм саморазрушения: смерть родителя у данных конкретных видов способствует выживанию потомства, поэтому в ходе эволюции у них появились программы самоликвидации. Но сейчас все чаще говорят о наличии «программ антистарения» — механизмов, способных поддерживать здоровое состояние молекул, клеток, тканей и организма в целом и противостоять стохастическому ухудшению живых систем.
«Такие механизмы есть у всех живых организмов, но в одних случаях в ходе эволюции естественный отбор действовал в сторону улучшения этих систем, а в других такой необходимости не было, — объясняет Сергей Дмитриев. — Это связано с занимаемой экологической нишей: например, какой-нибудь мыши с точки зрения эволюции нет смысла иметь мощные “программы антистарения”, поскольку в природе ее в течение года-двух непременно съедят. А вот киту требуется много времени, чтобы достигнуть половозрелого состояния, поэтому ему подобные программы необходимы. То же самое можно сказать и про человека: по биологическим меркам, человек — долгоживущий организм. На мой взгляд, это относительно недавнее эволюционное приобретение нашего вида, которое связано, помимо постепенного подчинения себе окружающей среды, еще и с появлением “института бабушек”, то есть заботы о внуках со стороны пожилых особей».
По мнению Сергея Дмитриева, в геронтологии есть несколько задач, которые человечество при благоприятном сценарии развития станет последовательно решать. Сначала будет взят курс на достижение уровня максимальной реализации естественного потенциала нашего вида — 120 лет.
«На первом этапе люди научатся выжимать из своих организмов этот максимум путем гармонизации процессов поддержания здоровья, — говорит Сергей Дмитриев. — Например, посредством приема фармацевтических препаратов, заставляющих организм работать в режиме интервального голодания и силовых тренировок. С помощью персонифицированного подбора лекарств будут также корректироваться отклонения, вызванные генетической предрасположенностью к тем или иным болезням (в частности, будет регулироваться уровень холестерина, артериальное давление и т. д.). Это позволит максимально отодвинуть время приобретения первого хронического заболевания и удлинить период здоровой жизни. Причем такой уровень будет по карману всем, кто захочет сознательно относиться к своему здоровью».
Человек — слишком сложный организм. С возрастом в нем портится не что-то одно, а буквально все системы на всех уровнях с разной скоростью, и одновременно запускаются механизмы сопротивления старению. В сумме это создает большую запутанность в деталях
Второй этап связан с развитием регенеративной медицины — пересадкой органов, искусственно выращенных из клеток самого пациента. Подобный апгрейд, скорее всего, станет прерогативой избранных: надеяться на удешевление исследований по созданию этой технологии, а также ее последующей реализации в клиниках вряд ли стоит.
Третий этап — запуск процесса омоложения организма. Современная биология старения допускает такую возможность, но механизмы пока до конца не изучены. «Придется решить две принципиальные проблемы. Во-первых, научиться не “обнулять” возраст клеток взрослого организма до состояния эмбриональных, что может привести к потере их функциональности и возникновению опухолей, а просто немного откатывать назад, — комментирует Сергей Дмитриев. — Во-вторых, разобраться с внеклеточным матриксом. Организм состоит не только из клеток, есть еще среды и собственно матрикс — биополимеры, формирующие межклеточное пространство. И если жидкости еще можно заместить, например путем диализа или плазмафереза, то как быть с матриксом, непонятно. Тем не менее я верю, что в скором будущем методы частичного омоложения и радикального продления жизни, использующие эти механизмы, могут быть реализованы на модельных животных. Здесь могут помочь, в частности, уже существующие мРНК-технологии, которые позволяют безопасно на короткое время доставлять в клетки нужные гены — как бы включать эти механизмы “на пару деньков”».
Четвертый этап — создание генетически модифицированных людей с принципиально увеличенной продолжительностью жизни. По словам эксперта, это уже не фантастика: ученые близки к реализации подобной технологии на модельных животных, хотя перенос наработок на человека может оказаться чрезвычайно сложным, а взятие данной высоты (если вдруг такое случится) способно завести в тупик эволюции всю ветвь Homo sapiens.