Святой Грааль российской редкоземельной отрасли — Томторское ниобий-редкометалльное месторождение в Якутии — достался компании «Роснефть».
Разговоры о том, на кого возложат ответственность за крупнейшее в мире редкоземельное месторождение в Якутии, ходили несколько месяцев. С тех пор как в ноябре 2024 года Владимир Путин попенял вице-премьеру Денису Мантурову на то, что Томтор не разрабатывается, все ждали смены владельца лицензии. И вот на прошлой неделе в ЕГРЮЛ появилась информация, что «Роснефть» стала владельцем 100% долей ООО «Восток Инжиниринг», владеющего лицензией на разработку Томторского месторождения.
ООО «Восток Инжиниринг» лицензия досталась от материнской компании «ТриАрк Майнинг» — совместного предприятия группы ИСТ бизнесмена Александра Несиса и «Ростеха», которое в 2014 году выиграло аукцион на право пользования одним участком недр (Буранным) Томторского месторождения. Через пять лет «Ростех» из СП вышел. А «ТриАрк Майнинг» сменила учредителей. До «Роснефти» бенефициарами проекта называли бывших топ-менеджеров группы ИСТ Владислава Ресина и Алексея Алешина.
Томторское месторождение — лидер на планете по содержанию в руде редкоземельных металлов (РЗМ) и ниобия. Институт геологии и минералогии Сибирского отделения РАН оценил запасы ниобия в 73,6 млн тонн, тербия — в 153,7 млн тонн, фосфора — примерно в 2 млрд тонн. А первооткрыватель Томторского месторождения академик Академии наук Республики Саха (Якутия) Александр Толстов говорил, что, если исходить из содержания РЗМ, учитывая высокую стоимость таких дефицитных элементов, как скандий, неодим, самарий, и их количества в руде, каждую тонну Томтора можно оценить более чем в 10 тыс. долларов.
Но и инвестиции в разработку Томтора оцениваются на уровне 200 млрд рублей (2,5 млрд долларов). Глава Минпромторга России Антон Алиханов еще в феврале сомневался в целесообразности разработки Томтора на фоне снижения цен на некоторые РЗМ. Председатель Ассоциации производителей и потребителей редких и редкоземельных металлов (Ассоциации РМ и РЗМ) Руслан Димухамедов соглашается: такой объем инвестиций сложен для российской банковской системы, «особенно в условиях не самой выдающейся доходности Томторского проекта». «Но “Роснефть” — это не рядовая российская компания, и ее финансовые возможности гораздо выше средних», — добавляет он.
Как рассказал Димухамедов, из руд Томторского месторождения возможно получать два вида ключевых товарных продуктов: РЗМ и ниобий. И если объем ниобия (несколько тысяч тонн в год) практически совпадает с объемом спроса на него со стороны российских металлургических предприятий, например для легирования стали при производстве труб, то 4000 тонн РЗМ наиболее востребованной магнитной группы (неодим, празеодим, диспрозий, тербий и гадолиний), которые можно ежегодно получать с Томтора, для российского рынка избыточны. При сегодняшнем уровне потребления это составляет порядка 2% мирового рынка. «Хотя при условии развития в России редкоземельной промышленности полного цикла (то есть при стимулировании выпуска конечных изделий и ликвидации пробелов в промежуточных технологических переделах) даже внутреннего рынка может оказаться достаточно», — замечает глава Ассоциации РМ и РЗМ.
Помимо финансирования и определения спроса к проблемам Томтора относятся труднодоступность залежей, отсутствие необходимых технологий и радиоактивные отходы. Димухамедов считает, что вопрос утилизации радиоактивных отходов не стоит. Их можно разместить в хранилищах отходов урановых предприятий. С добычей проблем тоже нет. «Хоть месторождение и находится в одном из самых холодных районов России, его можно отрабатывать карьером. Объем требуемой добычи невелик: менее 200 тысяч тонн руды в год».
«Задача перевозки сотен тысяч тонн руды — это действительно вызов. Грунты там сложные, летом возить проблематично. Требуется перевозка автотранспортом по зимникам почти до побережья моря Лаптевых. Это сложная логистическая задача для сотен единиц автотранспорта. Далее требуется перевозка морем до портов на Большой земле и перегрузка на железнодорожный транспорт до места размещения перерабатывающего завода. Переработка руды на самом месторождении нерациональна: объем требуемых реагентов и материалов кратно превышает объем самой руды», — объяснил глава Ассоциации РЗМ.
По его мнению, «Роснефти» этот актив нужен не как бизнес-проект, а как «вклад компании в технологический суверенитет России». «Редкоземельные месторождения требуют инвестиций хоть и достаточно крупных по меркам горнорудной отрасли, но гораздо менее значительных, чем месторождения углеводородного сырья. А “Роснефть” — это та компания, чей инвестиционный ресурс действительно достаточен для реализации Томторского проекта. Хотя “Роснефть” пока не имеет компетенций в реализации редкоземельных проектов, но она имеет куда более важный опыт реализации добычных и логистических проектов в исключительно сложных географических и климатических условиях», — заключил Руслан Димухамедов.