Каковы основные координаты пространства конфликта, разгоревшегося в международной торговле
Наблюдаемая с апреля 2025 года ломка в тарифной структуре, переговорах и динамике мировой торговли принесла и еще принесет значительные издержки, которые институциональная теория именует трансакционными. Это стоимость перехода от старой системы к новой, выгоды и издержки которой будут распределены неравномерно по товарам, компаниям и странам. Заметим, что даже у суровых критиков действий США не возникает соблазна объявить действовавшую недавно систему идеальной или теоретически корректной во всех отношениях.
Самый мощный монокль сейчас не поможет разглядеть конкретную систему импортных пошлин, нетарифных ограничений, межправительственных соглашений и т. п. между основными партнерами по множеству товаров (99 товарных групп), на которой установится (если не уйдет в перманентный конфликт) равновесие «торговой силы» на ближайшие четыре года президентства Дональда Трампа. Теория на сей счет указывает лишь направления изменений, а прогнозные модели могут дать ориентировки (как в энергетических ценах), которые используются сторонами для споров, давления в целях улучшения фактического результата против прогнозного. В каждой стране есть компании и ведомства, политики и личности, которые что-то выиграют в результате смены систем, но будут и проигравшие. Правительства будут вести переговоры в расчете защитить наиболее важные отрасли, что с учетом разнородности структуры взаимной торговли затруднит поиск компромиссов. Сейчас, в мае 2025 года, пора сделать хорошую карту глобальной игры в будущие условия торговли.
Апрельский тарифный инфаркт захватил обширные пространства океанической торговли: в Тихом океане — между США, импортером товаров на 3 трлн долларов, и Китаем с товарным экспортом более чем на 3 трлн долларов; а в Атлантике — между США и экспортерами Евросоюза (особенно Германией). Пространство конфликта в 2024 году охватывало мировой экспорт товаров на 23,9 трлн долларов, китайский экспорт — 3,58 трлн. долл., а американский импорт — 3,36 трлн долларов, из них 462,6 млрд — импорт из Китая (торговый дисбаланс — 300 млрд в пользу Китая). США — главный чистый импортер товаров: импорт больше экспорта на 1,3 трлн долларов, и масса стран были чистыми экспортерами в США.
Дональд Трамп рассчитывал прирастить миллиарды долларов доходов для своей казны одним росчерком пера за счет роста импортных пошлин. Уже идут репрессии за попытки ответных мер против США. Западная пресса в основном полна гнева и сарказма, либеральная наука скептична ко всему, что делает президент, проскальзывает даже сочувствие к китайским интересам. Наблюдатели с трудом верят в то, что США стали жертвой хитрости европейских и китайских экспортеров. Тут была очень теплая дружная компания, все наживались, и считалось это хорошим международным порядком. Но одна из сторон — Трамп — решила, что ее это больше не устраивает. Для малых стран попытки субсидий, промышленной политики, тарифной политики, нетарифных ограничений традиционно осуждаются наукой, международными финансовыми организациями, правительственными конференциями и журналистами — финансовыми обозревателями. И если они сложившийся порядок нарушали, а дело это широко распространенное, то ни гнева большого, ни потерь эти отклонения от идеальной нормы не вызывали. Другое дело, когда правила игра пытается отменить «главный чистый потребитель» — в строгом смысле слова. Ведь США закупают на три триллиона товаров, продают на два — и на один триллион они чистый импортер. Триллион чистого импорта — это миллионы зависимых трудящихся, десятки или сотни тысяч фирм и почти все страны.
Представления политиков, экономистов и широкой публики о роли Китая в мировой экономике нужно сверять с этим графиком. Конечно, впечатляет роль страны как мировой мастерской по поставкам мебели, одежды, разных изделий — практически полезных полуфабрикатов, компонентов и потребительских товаров, — избавляющей многие страны от необходимости и способности эффективно производить что-то подобное. А вот 30% электротехнического экспорта мира и 20% оборудования ядерных реакторов — это серьезный уровень встроенности в мировое разделение труда
Теперь представим себе, как выглядел ныне оплакиваемый бенефициарами «утраченный торговый рай». Бизнесмены всего развитого мира, и не только его, адаптировались к ценам на сырье и рабочую силу, ограничениям на инвестиции, налогам на зарплату, разведали места с низкими налогами на прибыли и дивиденды. Что значит, как пишут в учебнике, максимизировать свои доходы? Конечно, сначала надо минимизировать издержки, включая налоги на зарплату, — это один тип локаций, стран и зон. Потом жалко платить налоги — значит, нужны локации (офшоры тоже подходят) с низкими налогами на прибыли и дивиденды. Но патриотизм и видимость успеха важны, так что приходится показывать разумные доходы в стране происхождения. Однако патриотизм обычно не доходит до фанатизма — смотри популярные доклады об уклонении от налогов в офшорах.
Если страна-экспортер, например Китай, имеет свои низкие издержки при хорошем качестве, то можно извлекать хорошую прибыль, сохраняя ценовые преимущества (хоть не даром, но не дорого). Остальным странам нужно купить материальные элементы издержек — где дешево, желательно под тем или иным контролем (можно и политическим), чтобы надолго; потом опять рабочая сила — налоги и прочая история.
Что от этой системы получали импортеры, особенно главный чистый импортер? Полуфабрикаты к своим товарам — быстро, качественно, недорого, как говорят строители в Подмосковье. Товары потребительские — тоже недорого, особенно если у экспортера курс валюты занижен. Известный экономист Рэй Далио критически смотрит на ситуацию, когда зарубежные производители слишком зависят от продаж на рынке США, а потом вкладывают выручку в американские ценные бумаги (и еще раз зависят от дохода на этом рынке).
В современных условиях точки производства сырья — полуфабрикатов — сборки товаров разнесены в разные страны (с целью минимизации издержек и налогов), а вот центры прибыли, уплаты налогов за прибыли и выплаты дивидендов в огромной мере идут в страны со штаб-квартирой компании или в точку с теми или иными возможностями экономии «своего дохода» от уплаты всем правительствам мира.
В случае Китая — главного чистого экспортера — так шло десятилетиями. Проблемы у ЕС и США с импортом из Китая объявились не столько от отрицательного сальдо торгового баланса — его долго терпели, сколько от перехода Китая к экспорту товаров сложных и выгодных, технически продвинутых. Различные санкции и ограничения на китайский импорт стали появляться еще задолго до выборов Дональда Трампа президентом. На что жалуется сам Трамп, так это на то, что большой дефицит торгового баланса закрывается притоком капиталов извне. Он хотел бы сместить структуру притока капитала в США с покупки иностранцами (экспортерами товаров) долговых и ценных бумаг (с последующим извлечением доходов) в пользу прямых инвестиций и создания производств. Ну и рост федерального долга толкает на сокращение бюджетного дефицита за счет урезания расходов и повышения импортных пошлин.
Взаимозависимость США и Китая базируется, конечно, не просто на объемах взаимной торговли. Суть в том, что по многим важнейшим товарным группам доля Китая в импорте США вышла на величины в 10‒25%. Для Китая зависимость от сбыта в США по многим группам так же важна — не зеркально, но близко. В тех группах, где китайские компании не могут найти сопоставимый альтернативный рынок по размеру и структуре, им придется искать альтернативные пути продолжения поставок, но ценовые параметры могут возрасти. Американские импортеры вряд ли смогут найти сопоставимые по качеству, цене и объемам поставки из других стран, во всяком случае в краткосрочном периоде
Итак, мы имеем торговый конфликт между Слоном импорта и Китом экспорта. Введение импортером (ЕС или США) прямых ограничений (нетарифных) на импорт тех или иных товаров — прямая защита рынка от конкуренции, что прочим странам не рекомендуется. Так что, строго говоря, дополнительная импортная пошлина — это попытка урезать прибыль и дивиденды компаний стран-экспортеров в пользу налогов в казну импортера. При этом в ряду оппонентов могут оказаться и американские компании и их «дочки», работающие в этих странах. Дальше идет реакция фирм и стран-экспортеров — от зеркального (не обязательно численно) повышения пошлин на экспорт из США в те или иные страны до иных торговых ограничений (вроде ограничений поставки определенных материалов) и т. п.
Производителям предлагается либо снижать издержки (что сложно и не быстро), либо меньше платить дивидендов, ожидать снижения курсов и прочих финансовых последствий. Предложение перевести производство в США звучит несколько оптимистично — дело это и непростое, и не быстрое. Сокращение импорта в США в таких масштабах — в каких, мы покажем ниже — для производителя нелегкая задача: придется искать другие, столь же емкие рынки либо мимикрировать поставки в Америку под экспорт из других стран. Наверное, все способы будут использованы. Простейший вариант — ввозить по-прежнему, но поднять цены — означает удорожание для конечного потребителя. А это, скорее всего, сжатие продаж и одновременно увеличение инфляции в стране-импортере. Пошлина в 10% оптовой цены вполне может быть близка к доле прибыли в цене. Повышение цены экспортером может стать проблемой при повышении контрактной цены для дистрибьюторов и т. п., а без прибыли торговать трудно. Мы увидим все варианты поведения и экспортеров, и импортеров, но не на «экспорт или импорт» вообще, а по товарным группам — везде разные рынки, разные конкуренты, разная конкуренция, разные возможности.
Историки экономики немедленно вспомнили злополучный закон Хоули — Смута 1930 года, в котором было больше трех тысяч повышений пошлин, обещанных президентом Гувером в целях благодарности бизнесу, поддержавшему его на выборах 1928 года. Их ухитрились ловко рассчитать так, чтобы вынуть прибыль экспортера и превратить ее в доход казны импортера. Экономика США с октября 1929 года катилась вниз, а тут еще их власти попыталась обложить налогом весь мир. Другие страны запустили конкурентные девальвации валют, ответные меры стали частью вулканической лавы — передавшей пожар кризиса из США на весь мир. Это, собственно, то, чего все экономисты боятся сейчас. Правда, три триллиона с лишним долларов товарного импорта растущей экономики США — это слишком большой пирог, чтобы экспортерам легко было от него отказаться. Скорее, последует сложная полоса переговоров, «танцев на горячих углях» и компромиссов.
А пока Международный валютный фонд 22 апреля дал новый прогноз экономического роста в мире на текущий год — 2,8% , что ниже 3,3% в 2024 году (и опять стагнация в Евросоюзе), ссылаясь, в частности, на увеличение неопределенности, повышение импортных пошлин и ответные меры ряда стран.
На данной стадии — в мае 2025 года — мы еще не знаем, как будет реагировать разнообразный мир на американскую инициативу. Пока идет своего рода нервная переговорная перестрелка. Может укрепиться евро против доллара — это невыгодно европейцам в целом (включая финансы и туризм).
Последствия тарифной войны будут различными по странам, товарам и формам инструментов. Пока известно, что Китай завез массу товаров в первом квартале, потом импорт сжался, теперь ждем, когда закончатся запасы. По правде сказать, «страшные сказки» обычно не сбываются. Что вероятно, при сокращении торгового дисбаланса может сократиться обратный приток финансовых средств в ценные бумаги. Так на наших глазах идет столкновение Слона с Китом. Кто кого одолеет, понять трудно, а наблюдать очень интересно. Как отмечают наблюдатели, Китай демонстрирует уверенность, что сможет выдержать конфликт, в частности из-за внутриполитического давления и нестабильности курсов акций в США. Но Китай рассматривает вариант снижения дополнительных пошлин на свои товары в области фармакологии.
Приводимые нами графики — это карты для аналитиков, преподавателей и журналистов: как именно Слон (США) и Кит (Китай) друг от друга зависят. Как видно на графике 1, роль экспорта Китая в мировом импорте (без импорта Китая, конечно) по многим ключевым товарам находится в промежутке от одной пятой до одной второй: от ядерных реакторов и электротехнического оборудования до диванных подушек для кошек. Естественно, крупные импортеры — США, ЕС, многие развивающиеся страны — привыкли не к импорту конечных изделий, а к «снабжению» из Китая по компонентам, полуфабрикатам, потребительским товарам, а в последние годы ко все более сложным видам продукции. В 2024 году экспорт электрических и гибридных автомобилей (различных типов) из Китая в ЕС составил 17,9 млрд долларов, в США — 0,7 млрд долларов. Тут пошла серьезная конкуренция. Трения с ЕС шли по ряду позиций давно, тем более что Евросоюз привык быть экспортером, а китайский импорт рассматривается как фактор замедления роста блока, что стало предметом заботы и содержанием доклада экс-премьера Италии Марио Драги 2024 года, хотя этот документ больше посвящен отставанию от США.
Для Китая наиболее важными товарами экспорта в США являются фармацевтические продукты, эфирные масла, оптические, фотографические и другие инструменты, летательные аппараты. США от импорта этих товаров из Китая не зависят, что видно по довольно низкой доле Китая в общем импорте США по данным категориям. Практически в равной степени для США и Китая важен китайский экспорт мебели, одежды, ядерных реакторов, компьютеров и оборудования. США в наибольшей степени зависят от китайского импорта пластмассы, электрических машин и оборудования, изделий из черных металлов. Доля Китая в общем импорте США данных товарных групп из всех стран мира в 2024 году превышает 20%.
Важно отметить, что в экспорте Китая важными элементами являются комплектующие изделия во многих областях. И неясно, насколько они могут быть заменены продукцией из других источников с учетом обеспечения всех деталей совместимости. Различия ситуаций на рынках потребует от компаний огромной работы по анализу возможных вариантов решения проблем, поскольку в одних случаях повышение цен окажется неизбежным, а в других найдутся обходные пути через третьи страны и т. д. Требования о переводе производства в США и так «выполнялось» в последние годы применительно к Евросоюзу в форме бегства европейских компаний и до Трампа. В случае с Китаем это намного сложнее.
Особняком стоит зависимость США и всего мира от китайских источников редкоземельных металлов. По оценкам Международного энергетического агентства, на Китай приходится 61% добычи металлов этой группы и 92% производства концентратов РЗМ. Эта козырная карта Китая, которая может быть задействована, — все это мы увидим в ближайшие месяцы. Важно то, что конфликты — по логике долгосрочного сосуществования торговых партнеров — не должны выходить за разумные рамки.
Обмен Китая с ЕС укоренился очень существенно, причем для Китая он, пожалуй, выглядит очень ровно — от 10 до 25% от его экспорта по товарным группам идет в Евросоюз. Последний также имеет высокую долю китайских поставок в импорте, хотя и менее ровно по группам
Что касается Европейского союза (см. график 3), то Китай наиболее зависим от поставок туда фармацевтической продукции, эфирных масел, оптических и других инструментов, летательных аппаратов, транспортных средств и резины. Для обеих сторон особенно важны поставки китайской одежды, ядерных реакторов, компьютеров и различного оборудования, изделий из черных металлов, органических химических соединений. Для ЕС очень важен импорт из КНР электроники и мебели. Доли импорта этих товаров из Китая в общем импорте данной продукции ЕС в 2024 году приближаются к четверти.
США и ЕС совместно поглощают 20‒45% китайского экспорта по очень важным промышленным товарам. Во многом это обеспечивает функционирование развитых стран и всегда воспринималось благоприятно, особенно пока поставки эти были дешевыми. Тут проблема конкуренции не стояла. Выход на высокие степени сложности и конкуренция в электромобилях, панелях, электротехническом оборудовании стал проблемой для властей стран-импортеров. И образовалась ловушка: недорогое снабжение по импорту дает ощущение зависимости, а конкуренция по сложным товарам воспринимается как тормоз собственного производства. Чистый торговой либерализм или оказывается в тени, или сосуществует с подозрением в субсидировании экспорта. Это известная логика: у нас — полезная промышленная политика, а у «них» — нечестная конкуренция.
Зависимость Евросоюза от сбыта в США достаточно велика, причем для фармацевтики и парфюмерии она превышает половину всего импорта этой продукции. Доля США в общем объеме экспорта данной товарной группы ЕС в 2024 году составила почти 22%. Следующей по значимости группой товаров экспорта ЕС в США является фармацевтика: доля США в общем объеме экспорта ЕС этой товарной группы достигала почти 20%.
Стоит отметить, что США крайне сильно зависят от импорта многих товаров из ЕС (см. график 5). Наиболее важная промышленная продукция, импортируемая США из ЕС, — фармацевтическая (60% общего импорта фармтоваров США), эфирные масла (54%), органические химические соединения (50%), летательные аппараты (40%) и др.
Суммарный вес ЕС и Китая в импорте США по разным товарным группам находится в диапазоне от 20 до 60%. Понятно, что разом переориентироваться на другие рынки с такой массой продукции невозможно. При возникновении дополнительной импортной пошлины фирмам придется расстаться с частью прибылей и параллельно пытаться компенсировать потери путем снижения издержек производства (сложно и не быстро) или повысить цены, а страна-экспортер может попытаться девальвировать свою валюту. Повышение цен — не такое простое дело, как иногда кажется в абстрактных моделях. Оно может наталкиваться на конкуренцию (где еще есть) или на сокращение спроса в зависимости от степени его эластичности. В принципе это будет определяться фирмами с учетом специфики отрасли, рыночного положения товара и страной-экспортером. Несколько теоретических моделей рассыпаются на множество кейсов с учетом специфики ситуации
Американский рынок люксовых товаров огромен и, скорее всего, будет вынужден платить дороже — красота и мода сильнее пошлины. В 2024 году около 33% экспорта ЕС товарной группы «Произведения искусства, предметы коллекционирования и антиквариат» пришлось на США — 1,6 млрд долларов от общего экспорта ЕС данной группы (4,8 млрд долларов). А вот возможная переброска китайских товаров с американского рынка на европейский при столкновении Кита и Слона не сделает жителей и правительства стран ЕС счастливей.
Мир пытается прийти в себя после апрельского тарифного шока. В первом квартале был зафиксирован взлет экспорта Китая в США, который сменился резким сжатием. Импортеры компонентов создали некоторый запас, который должен предотвратить обвал производства в период проведения переговоров. На встрече представителей США и Китая в Женеве 10‒11 мая удалось серьезно снизить градус противостояния. Объявленные США первоначально уровни ставок в торговле с Китаем снижены со 145 до 30%. Ответные ставки Китая — со 125 до 10%.
Определенного компромисса достигли США и с Великобританией: дорогие английские автомобили избежали дополнительных пошлин на американском рынке. Великобритания также пошла на некоторые уступки в торговом соглашении и с ЕС, чтобы снизить нервный накал.
К середине прошлой недели американские биржевые индексы в целом вернулись к уровню начала текущего года. Но постепенно растет тревога в отношении ускорения роста розничных цен и импортного инфляционного импульса. Администрация США предпочла бы, естественно, чтобы сей импульс был «абсорбирован» и погашен на уровне компаний, то есть до выхода к розничным покупателям.
Если представить себе происходящее как «реалити-шоу», то третий раунд нас ждет уже к августу, когда прояснится ситуация с фактическими потоками экспорта из Китая за первое полугодие.