Самые опасные объекты Ирана защищены от ракет Израиля, но удары по другим целям могут сдетонировать большим конфликтом в регионе
Начавшаяся 13 июня операция Израиля «Восставший лев», по сути бомбардировка системы атомной энергетики Ирана, поставила под угрозу радиоактивного заражения весь Ближневосточный регион. По данным МАГАТЭ, в Иране находится 27 ядерных объектов, семь из них — незадекларированные. И несмотря на то, что попаданий по работающим исследовательским и энергетическим реакторам пока не было, точечный ущерб уже нанесен наземным системам хранения отработанного топлива, системам подачи энергии и коммуникациям. По словам военного эксперта, специалиста в области радиационной, химической и биологической безопасности Олега Желтоножко, удары вблизи ядерных объектов — очень рискованная практика: даже если ПВО собьет ракету, велика вероятность, что, например, начнется пожар, который может перекинуться за контур безопасности. Подобные сценарии регулярно отрабатываются на учениях на всех ядерных объектах, и, по идее, специалисты должны быть готовы практически к любому развитию событий. Но как все сложится в условиях войны — предсказать трудно.
Основные удары в первые дни атаки пришлись по инфраструктуре трех объектов — Исфахан, Натанз и Фордо. Там расположены заводы по переработке топлива, которые способны обогащать уран для ядерных зарядов, а задекларированная цель Тель-Авива, как известно, — лишить Иран возможности производить ядерные бомбы.
Крупнейшим исследовательским комплексом страны считается Исфаханский центр ядерных технологий (расположен в Исфаханском университете), где работают три исследовательских реактора: MNSR — миниатюрный реактор-источник нейтронов, мощность — 27 кВт; LWSCR — легководный докритический реактор с активной зоной из 420 стержней с природным ураном; HWZPR — тяжеловодный исследовательский реактор максимальной мощностью 100 Вт, где в качестве топлива используется природный уран, а в качестве замедлителя — тяжелая вода. На всех этих установках проводятся физические эксперименты, проходят обучение и повышение квалификации физики-ядерщики. С февраля 2024 года строится четвертый реактор мощностью 10 МВт.
Близ Исфахана также находится завод с технологическими линиями, на которых желтый кек преобразуется в оксид урана (используется в качестве топлива для реакторов), в гексафторид урана (используется в процессах обогащения урана на предприятиях в Натанзе и Фордо), а также в обедненный металлический уран (может использоваться в ряде типов топливных элементов и в сердечниках ядерных бомб).
«На ядерном объекте в Исфахане в результате атаки были повреждены четыре здания: центральная химическая лаборатория, завод по конверсии урана, завод по производству топлива для тегеранского реактора и строящийся завод по переработке металла UF4, — заявил генеральный директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Рафаэль Гросси. — Радиация вне территории осталась неизменной и находится на нормальном уровне, что указывает на отсутствие внешнего радиологического воздействия на население или окружающую среду. Внутри объекта есть как радиологическое, так и химическое загрязнение».
В Натанзе расположен крупнейший центр по обогащению урана в Иране, он включает в себя два завода: опытный и промышленный. На этих предприятиях производится и изучается низкообогащенный уран. Особый интерес представляет подземный завод по обогащению урана — это комплекс из трех зданий, находящихся на глубине более 40 метров, дополнительно защищенный стальной и бетонной оболочкой, толщиной до восьми метров, в котором может быть размещено до 50 тысяч центрифуг.
«По Натанзу был серьезный удар, но похоже, что подземная инфраструктура физически не пострадала. Единственный вопрос — о работоспособности центрифуг после остановки энергоснабжения», — комментирует военный эксперт, старший научный сотрудник Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) Юрий Лямин.
Вероятно, израильским военным удалось нарушить энергоснабжение работающих центрифуг, что привело к их выходу из строя и к локальной радиационной аварии.
Бил Израиль и по Фордо — заводу по обогащению топлива, где производится UF6, обогащенный до 20% U-235 (уровень обогащения, пригодный для получения ядерного топлива). Он расположен в городе Кум, в 150 км к югу от Тегерана, на глубине 80–100 метров под землей. «Судя по информации от МАГАТЭ и других источников, Фордо практически не пострадал, поскольку он находится очень глубоко. У Израиля попросту нечем бить по такому защищенному объекту. Только у США есть 13-тонные бомбы, способные работать по таким подземным целям. Для этого нужно подключать американские стратегические бомбардировщики, и то это не гарантирует уничтожения Фордо», — полагает Юрий Лямин.
Агентство Associated Press также отмечает, что Израиль неспособен уничтожить подземные иранские объекты, на которых производится высокообогащенный уран, без участия стратегической авиации ВВС США. Для поражения этих целей Израилю нужны корректируемые противобункерные авиационные бомбы GBU-57 (Massive Ordnance Penetrator, MOP), которые являются одними из самых мощных неядерных боеприпасов в арсенале ВВС США. Но если американские снаряды все же полетят на Натанз и Фордо (хотя эксперты сомневаются, что Дональд Трамп готов так высоко поднять ставки в переговорах с Ираном), в зоне радиационного заражения окажутся не только иранские города.
Своими действиями Израиль приближает результат, которого больше всего боится, — сборку Ираном ядерных боеприпасов. Идет игра с огнем как самосбывающееся пророчество
«Попадание по Фордо и Натанзу особенно опасно тем, что там идет работа с гексафторидом урана, а это тяжелый газ. Он летуч, а значит, будет бесконтрольно распространяться, и с точки зрения химии в нем ничего хорошего нет. Он относится к веществам первого класса опасности, — отмечает Олег Желтоножко. — Точно так же, если нанести удар по исследовательскому реактору или реактору — наработчику плутония, произойдет выброс топлива, которое находится в процессе ядерной реакции и, соответственно, уже имеет массу продуктов деления. Это, в частности, цезий-137 и стронций-90 — по комплексу характеристик они считаются наиболее опасными элементами. Кроме того, удар по работающему реактору приводит к локальному выбросу большого количества короткоживущих изотопов (йод-131, благородные газы). Они чрезвычайно опасны из-за исключительно высокой радиоактивности».
Последствия аварии на Фордо и Натанзе, по словам эксперта, спрогнозировать сложно. Помимо направления ветра нужно учитывать температуру и влажность воздуха, степень повреждения и возможность локализации ЧП. «Может очень сильно достаться Эмиратам и тому же Израилю: для ядерного следа такие расстояния не препятствие. Но продукты распада будут оседать не равномерно, а пятнами. Если посмотреть карту загрязнений после чернобыльной аварии, то видно, что возле самого Чернобыля в некоторых районах легло меньше радиоактивных осадков, чем, например, в Северной Европе, где из-за изменчивости погоды пятнами накрывало очень большие площади. Даже тридцатикилометровая зона вокруг АЭС на самом деле символична — это некий психологический рубеж, не более того. Может получиться так, что в случае разрушения действующих реакторов в Иране пострадают в том числе те, кто сейчас сильно заинтересован в этих атаках», — считает Олег Желтоножко.
Помимо вышеперечисленных в Иране есть и другие крупные объекты с действующими реакторами, расположенные в густонаселенных районах страны. Часть из них тоже оказалась под прицелом израильских ракет. Это, например, Тегеранский ядерный исследовательский центр, расположенный в восьмимиллионном городе. Это первая научная площадка иранской атомной отрасли, построенная еще в конце 1960-х на базе Тегеранского университета. Центр включает в себя Тегеранский исследовательский реактор (ТИР), многопрофильные лаборатории им. Джабира ибн Хайана, где с 1980-х годов ведутся НИОКР по обогащению, исследования по химии урана и трансуранидов, а с 2005-го производятся радиоизотопы молибдена, йода и ксенона.
По исследовательскому реактору ударов зафиксировано не было. Однако, по информации МАГАТЭ, оказались повреждены два объекта по производству центрифуг по обогащению урана: корпус в Тегеране, где производились и испытывались усовершенствованные роторы центрифуг, и два здания в Карадже, в которых изготавливали различные компоненты центрифуг.
19 июня ЦАХАЛ заявил об авиаударе в Араке по строящемуся с начала 2000-х годов тяжеловодному реактору IR-40 мощностью 40 МВт. По информации израильской разведки, «разрушена в том числе активная зона ядерного реактора, которая является ключевой составляющей в производстве плутония». В Иране заявляли, что после завершения строительства IR-40 должен был служить только научным целям, использоваться для потребностей медицины и сельского хозяйства.
Однако в отработанном топливе с реактора, считают в Израиле, в будущем мог бы содержаться плутоний, подходящий для сборки ядерной бомбы (подобные исследовательские реакторы, сопоставимые с иранским по мощности и конструкции, стояли у истоков ядерно-оружейных программ Индии и самого Израиля). По Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) в 2015 году Иран согласился внести изменения в конструкцию реактора, чтобы с его помощью нельзя было получать крупные объемы оружейного плутония, и уведомлял МАГАТЭ, что реактор должен был заработать в 2026 году.
Предполагается, что у Ирана уже есть определенное количество наработанного плутония. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявлял о количестве плутония, которого достаточно для создания восьми ядерных зарядов. «Если он уже накоплен, то собрать заряд — задача сложная, но по сравнению с наработкой необходимого количества плутония не катастрофически сложная, — отмечает Олег Желтоножко. — Если Иран примет решение любой ценой собрать ядерные боеприпасы, то им уже есть из чего их собрать. Идет игра с огнем как самосбывающееся пророчество».
Наиболее тревожными для России являются новости о ситуации вокруг АЭС «Бушер», на которой работают более 200 специалистов из РФ. Эту станцию начинало строить еще в 1975 году подразделение Siеmens, но после Исламской революции ФРГ присоединилась к американским санкциям против Ирана и отказалась продолжать проект. В 1992 году было заключено соглашение между правительствами РФ и Ирана о продолжении строительства АЭС.
Сейчас эта станция представляет собой современный проект с многоуровневой системой пассивной и активной защиты. Ее сердце — реактор ВВЭР — находится под мощными бетонными конструкциями, который сложно пробить и, по словам Олега Желтоножко, нет смысла это делать, так как «главная цель Израиля — это поражение в первую очередь тех объектов Ирана, в которых, как считается, производится наработка плутония, пригодного для создания ядерных боезарядов, а не АЭС».
На днях посольство России в Иране сообщило, что в настоящее время «угроз безопасности на АЭС “Бушер” не просматривается. Прорабатываются вопросы эвакуации жен и детей, а также сотрудников стройки новых энергоблоков, завершивших свою командировку». Ранее президент РФ Владимир Путин сообщил об имеющейся договоренности России и Израиля, что АЭС «Бушер» атакована не будет, а глава «Росатома» Алексей Лихачев призвал исключить даже «намек на лишнее».
Иранскую атомную программу строили всем миром. Руку приложили практически все ядерные державы мира — США, ФРГ, Франция, Китай, Пакистан, ЮАР, Россия. Основу иранского ядерного проекта заложили США на основе программы Эйзенхауэра «Атом для мира». 5 марта 1957 года между Ираном и США был подписан договор о сотрудничестве. В 1958 году Иран стал членом МАГАТЭ. В 1967-м США поставили в Тегеранский ядерный научный центр исследовательский ядерный реактор мощностью 5 МВт вместе с урановым топливом высокого обогащения (93%), а также горячие камеры для выделения плутония. В 1968 году правительство Ирана подписало Договор о нераспространении ядерного оружия, в 1974-м руководство страны приняло план развития атомной энергетики: предусматривалось в течение 20 лет построить 23 ядерных энергоблока (общей мощностью 23 ГВт) и создать для нее ядерную топливную инфраструктуру.
В 1974–1977 годах были подписаны соглашения о строительстве ядерных реакторов с немецким предприятием Kraftwerk Union (мощностью 1300 МВт вблизи от г. Бушера) и французской фирмой Framatom (мощностью 950 МВт неподалеку от г. Ахваз). К началу 1979 года — времени победы в стране Исламской революции — станция в Бушере была построена более чем наполовину, а к реализации французского проекта едва приступили. После переворота страны Запада прервали сотрудничество с Ираном в атомной сфере.
В 1980-е годы Тегеран закупил за рубежом значительное количество урана, стал рассматривать план строительства тяжеловодного реактора, расширять НИОКР в ядерной сфере (начались исследования по обогащению урана, в Исфахане начали строиться исследовательские реакторы, появились лаборатории химии урана и технологий производства ядерного топлива).
В конце 1980-х Иран активизировал и подготовку собственных кадров, отправив многочисленные группы инженеров и ученых в Швейцарию и Голландию, а также в Китай. В 1990-х годах Иран вернулся к атомной теме и в течение двух десятилетий отчасти наверстал упущенное.
В 1990-х Иран предпринял попытки преодолеть технологическую изоляцию со стороны западных стран. Тегеран устанавливает отношения с рядом независимых от Запада стран — носителей ядерных технологий: Россией, Китаем, Индией, Пакистаном, ЮАР.
ЮАР поставила Ирану свыше 500 тонн уранового концентрата, что стало сырьевой основой иранской ядерной программы. Пакистан, по некоторым данным, поделился центрифужными технологиями обогащения урана.
В августе 1992 года Россия и Иран подписали соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии и о строительстве АЭС «Бушер». Однако контракт о достройке блока № 1 был подписан только через три года, в 1995-м (в 2011 году станцию наконец-то подключили к энергосистеме страны). Благодаря России Иран стал первой страной на Ближнем Востоке, которая обзавелась собственной действующей атомной энергетикой.
Иран успел также подписать предварительное соглашение о строительстве двух реакторов по 300 МВт и с Китаем — как раз на месте недостроенных французских станций, но китайцы, оценив фронт работ, из договора вышли. Китай ограничился поставкой нескольких исследовательских реакторов, практически непригодных для наработки оружейных материалов.
В начале 2000-х годов Иран обвинили в проведении работ по созданию ядерного оружия. В 2015-м был подписан Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), по которому Иран ограничивал свои ядерные разработки в обмен на снятие санкций. Впоследствии, после выхода США из соглашения в 2018 году и возобновления давления, Иран начал постепенно сворачивать выполнение договорных обязательств.
Намерения Ирана в атомной сфере не ограничивались созданием ядерной генерации.
В 2000–2011 годах Иран создал мощности по обогащению урана на двух площадках: в Натанзе (провинция Исфахан) и в Фордо (в районе города Кум — столицы одноименной провинции), именно эти работы по созданию независимой ядерной топливной инфраструктуры стали камнем преткновения в дальнейшем.
В противном случае это был бы один из самых опасных сценариев ядерной катастрофы, который стал бы еще и детонатором с точки зрения эскалации конфликта. «Удары по энергетическим реакторам и их разрушение могут привести к значительному выбросу радиоактивных веществ. При этом часть исследовательских реакторов находятся в густонаселенных городах, например в Тегеране. Это может вызвать очень нехорошие последствия для мирного населения. В результате удара по АЭС “Бушер”, если смотреть по розе ветров и картам моделирования возможных последствий, пострадают и соседние страны, в зоне заражения могут также оказаться базы США, государства Персидского залива. Я не удивлюсь, что от ударов по таким объектам сдерживают Израиль и сами американцы, — считает Юрий Лямин. — Кроме того, удары по АЭС и действующим исследовательским реакторам могут стать красной линей для Ирана. Ядерный центр Димон в Израиле довольно крупный, и разрушения могут быть тоже сильные, а последствия — неслабые. И хотя МАГАТЭ очень негативно относится к ударам по мирной ядерной инфраструктуре, но окна Овертона в последние время постоянно расширяются. В случае ирано-израильского конфликта ни в чем нельзя быть уверенным, Израиль гнет очень агрессивную линию».
Помимо провокационных ударов по ядерным объектам Израиль продолжает целенаправленные убийства иранских физиков-ядерщиков. Пресс-служба Армии обороны Израиля заявила, что в результате ударов 13 июня были ликвидированы 14 ученых, иранские СМИ фактически подтвердили гибель девяти из них. История охоты израильских спецслужб на представителей науки началась еще в 2007 году, когда при невыясненных обстоятельствах погиб профессор иранского университета в Ширазе и лауреат престижных премий в области атомной энергетики Ардешир Хоссейнпур. Затем четыре физика-ядерщика были взорваны в личных автомобилях, застрелен в своей машине глава центра исследований и инноваций при оборонном ведомстве Ирана Мохсен Фахризаде.
Этот «геноцид» физиков — мощная психологическая атака со стороны Тель-Авива, однако остановить развитие ядерной энергетики в Иране на нынешнем этапе с ее помощью уже невозможно. «Система подготовки специалистов по точным и инженерным наукам, материаловедению, ядерной физики в Иране выстроена на очень хорошем уровне. Большое количество талантливой молодежи обучается в сильных технических университетах, самых талантливых привлекает Организация по атомной энергии Ирана», — комментирует Юрий Лямин.
Парадоксально, но образование в Иране, стране с сильными религиозными традициями, является безусловным приоритетом. На вузы и школы направляется 20% всех бюджетных расходов и 5% ВВП государства. Это один из самых высоких показателей в мире. Качество подготовки специалистов признается на мировом уровне. Например, Тегеранский университет входит в число 400 лучших вузов мира, а его факультеты в области металлургии и добычи полезных ископаемых занимают позиции в топ-75. Количество научных публикаций иранских ученых за последние 20 лет кратно возросло и временами выходит, если судить по рейтингам, на крепкий европейский уровень. Например, Бабольский технологический университет занял в 2017 году 14-е место в мире по цитируемости научных работ — на тот момент это был уровень Оксфорда. «Дело все-таки не в личностях, а в системе, — уверен Юрий Лямин. — За несколько дней до удара Израиля по Ирану руководитель атомной программы Ирана сказал, что он “уже фактически не вмешивается в работу, потому что растет талантливая молодежь, готовая к работе, и есть те, кто их заменит”».