Так сказал о программе «Союз — Аполлон» ее технический директор с американской стороны Глинн Ланни. Вряд ли он сильно преувеличивал, если вспомнить, что одновременно с «рукопожатием на орбите» начинал разворачиваться новый виток гонки вооружений в космосе — американская программа «Спейс Шаттл» и наш ответ — система «Энергия» — «Буран»
Полвека назад на орбите Земли произошло знаменательное событие. Экипажи двух космических миссий — советского корабля «Союз» и американского корабля «Аполлон» — совершили стыковку и неполные двое суток работали вместе. Первый в истории пилотируемой космонавтики международный полет запомнился не только фейерверком технических достижений. Успешное выполнение программы «Союз — Аполлон» доказало, что космос может быть не только ареной противоборства двух сверхдержав, но и сферой сотрудничества в интересах всего человечества. Сегодня, когда градус конфликтности на планете как никогда высок, этот урок особенно важен. У эскалации была альтернатива даже в разгар холодной войны. Хочется надеяться, что есть она и сегодня.
В июле 1969 года американские астронавты миссии «Аполлон-11» Нил Армстронг и Базз Олдрин высадились на Луне и благополучно вернулись на Землю. Пилотируемый этап лунной гонки выиграли США, взяв реванш за Спутник и Гагарина. В то же время СССР вырвался вперед в исследованиях Луны и Венеры автоматическими станциями, мы также лидировали в направлении пилотируемых станций на орбите Земли.
Для США лунный триумф оказался в каком-то смысле пирровой победой в финансовом и политическом смысле. Программа поглотила колоссальные ресурсы (около 4% федерального бюджета на пике, что кратно больше всего годового бюджета NASA в наше время). После достижения главной цели — победы над СССР в престижной гонке — общественный и политический интерес к ней резко упал. Зрительские рейтинги существенно снизились после «Аполлона-11», а авария на «Аполлоне-13», едва не закончившаяся фатально, подорвала доверие к космической программе. Оправдать столь гигантские расходы на фоне земных проблем (война во Вьетнаме, социальные волнения) стало невозможно.
Внес свою лепту и бюджетный и финансовый кризис в капиталистических экономиках того времени. В 1971 году президент США Ричард Никсон ввел «временный» запрет на конвертацию доллара США в золото, тем самым положив фактический конец золотодевизному стандарту, зафиксированному в Бреттон-Вудских соглашениях 1944 года. Очевидно, что в сложившихся условиях продолжение лунной (да и не только) космической программы США было под вопросом. Из запланированных десяти лунных миссий было осуществлено только семь, при этом под несостоявшиеся миссии были частично или полностью изготовлены ракеты-носители и корабли «Аполлон».
Экипажи космических кораблей. Второй ряд: Алексей Леонов — командир корабля «Союз-19», летчик-космонавт СССР, Валерий Кубасов (справа) — бортинженер, летчик-космонавт СССР. Слева американские астронавты: Томас Стаффорд (стоит) — командир корабля «Аполлон», Дональд Слейтон (слева сидит), Вэнс Бранд, 1 апреля 1975 года.
Автором всемирно известной нашивки, как и логотипа совместной программы в целом, являлась сотрудница КБ Королёва Галина Балашова. Она же автор множества других эмблем, вымпелов и другой космической символики СССР вплоть до начала 1990-х. Долгие десятилетия она была единственным профессиональным архитектором (а не инженером) в КБ и принимала участие в разработке компоновки «Союзов», «Салютов», «Мира».
Занимателен тот факт, что на созданных ею и утвержденных эскизах интерьеров бытового отсека «Союза» между поручнями были нарисованы пейзажи. Когда в цехе делали эти отсеки, то звонили конструкторам: где взять картинки? Галина Балашова рисовала дома пейзажи и относила их в цех для очередного бытового отсека. Пейзажи эти сгорали вместе с бытовыми отсеками при спуске «Союзов» с орбиты, так как на Землю возвращался только спускаемый аппарат
Страна столкнулась с отсутствием четкой долгосрочной цели, сравнимой по масштабу с лунной. Работы по долговременной орбитальной станции (будущий «Скайлэб») велись, но с существенными пробуксовками — не хватало финансирования, политической воли, четкого видения перспективных задач. Проект марсианского корабля был заморожен. Разработка «Спейс Шаттла» началась только в 1972 году, программа активно критиковалась за высокую стоимость, разработка сильно затягивалась, первый полет был осуществлен лишь в 1981 году.
В Советском Союзе поражение в пилотируемой лунной гонке стало тяжелым ударом по престижу страны. Гигантские средства, вложенные в сверхтяжелую ракету-носитель Н-1 и в лунную программу, не дали ожидаемого результата. Страна остро нуждалась в новой, достижимой и значимой цели, способной восстановить реноме и оправдать дальнейшие затраты. Ответом стала ставка на долговременные орбитальные станции («Алмаз», «Салют»). Эта концепция имела ряд преимуществ: она использовала уже созданные и проверенные элементы (ракеты «Протон», корабли «Союз»), обещала серьезные научные и военно-прикладные результаты, позволяла отработать длительное пребывание человека в космосе (а это ключ к будущим межпланетным полетам) и, что немаловажно, давала СССР шанс занять лидирующие позиции в новом направлении.
К началу 1970-х годов СССР достиг ядерного паритета с США: обе страны накопили достаточное количество боезарядов и носителей для гарантированного взаимного уничтожения, имелись значительные успехи в перехвате баллистических ракет, развертывались системы противоракетной обороны, при этом дальнейшая гонка вооружений становилась непосильным бременем для обеих держав. Требовалась передышка. Результатом стало подписание в мае 1972 года Договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1), лимитирующего число носителей, а также договора от 1972 года, препятствующего развитию систем ПРО, для того чтобы сохранить «равновесие страха».
Таков был контекст, в котором рождался проект совместного советско-американского космического полета.
Первое двустороннее соглашение в области освоения космоса между Академией наук СССР и NASA было заключено еще в июне 1962 года, но с учетом военно-технологического соперничества двух стран в 1960-е сотрудничество было ограничено.
В июле 1970 года администратор NASA Томас Пейн в письме президенту советской Академии наук Мстиславу Келдышу предложил обсудить вопрос о совместимости стыковочных систем для организации потенциальных спасательных миссий на орбиту.
Одновременно идеи совместных пилотируемых миссий стали распространяться и в общественных кругах двух стран. В 1970 году Советский Союз посетил Нил Армстронг и, выступая перед советскими учеными, выразил желание принять участие в совместном полете советского и американского экипажей. Вскоре после этого советские космонавты Андриян Николаев и Виталий Севастьянов, которые в этом же году на космическом корабле «Союз-9» совершили рекордный 18-дневный полет без стыковки с космической станцией, посетили США. В беседе с американскими журналистами они также поддержали идею совместных полетов.
И сегодня на Байконуре российские и международные участники космических полетов любят сделать фото на память около немного потрепанного временем оригинального плаката программы «Союз — Аполлон». Члены экипажа Экспедиции 60 Эндрю Морган из NASA, Александр Скворцов из «Роскосмоса» и Лука Пармитано из Европейского космического агентства (ESA) позируют 5 июля перед росписью с эмблемой миссии «Союз» — «Аполлон» 1975 года
Четвертого сентября 1970 года последовало предложение Пейна провести совместный космический полет со стыковкой «Союза» к «Скайлэбу». Позднее обсуждались самые разные сочетания аппаратов для стыковки на орбите — «Союза» к паре «Аполлон» — «Скайлэб» либо «Аполлона» к паре «Союз» — «Салют». Однако в результате решено было остановиться на варианте стыковки двух космических кораблей. 24 мая 1972 года в Москве глава советского правительства Алексей Косыгин и президент США Ричард Никсон в присутствии Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева подписали Соглашение между СССР и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях. Один из пунктов документа фиксировал план проведения стыковки кораблей с взаимным переходом космонавтов в течение 1975 года. Так родился Экспериментальный проект «Аполлон» — «Союз» (ЭПАС), завершившийся в июле 1975-го «рукопожатием на орбите».
Но этому предшествовало более трех лет напряженной работы по достижению совместимости космических аппаратов, выполненных по принципиально различным стандартам. Принципиально различались стыковочные агрегаты кораблей, а также их системы сближения. Более того, кардинально различными были параметры систем жизнеобеспечения: американцы использовали в своих пилотируемых системах чисто кислородную атмосферу с давлением 260 мм ртутного столба, а на советских кораблях и орбитальных станциях поддерживалась земная, кислородно-азотная атмосфера при давлении 760 мм ртутного столба. Это потребовало создания специального шлюзового отсека для перехода космонавтов между двумя объектами с различным «воздухом». Он представлял собой цилиндр длиной более трех метров, максимальным диаметром 1,4 метра и массой две тонны. У американцев были оставшиеся от лунной программы тяжелые ракеты «Сатурн», одна из них и вывела шлюзовый отсек на орбиту.
Была также решена проблема пожаробезопасности материалов одежды космонавтов. Дело в том, что полностью кислородная атмосфера корабля «Аполлон» создавала значительные риски возгорания тканей, что привело к трагедии при наземных тренировках «Аполлона-1» 27 января 1967 года — три астронавта сгорели в пожаре. Советской стороной был разработан термостойкий полимер, из которого были пошиты костюмы космонавтов, ткань получила название «Лола» и была признана США лучшей среди известных на тот момент.
В январе 1973 года американцы определили персональный состав фронтменов космической части программы ЭПАС. Основной экипаж составили Томас Стаффорд, Вэнс Бранд и Дональд Слейтон, были определены и две дублирующие тройки. Командир Стаффорд был опытнейшим астронавтом, уже трижды побывавшим в космосе, в том числе в мае 1969 года в составе миссии «Аполлон-10» работавшей на орбите Луны.
Через три месяца стали известны и четыре советских экипажа. Основную двойку, которая и осуществила полет, составили Алексей Леонов и Валерий Кубасов. За плечами нашего командира, многоопытного Алексея Леонова, члена первого «королёвского» отряда космонавтов, был легендарный полет на «Восходе-2» в марте 1965 года, в ходе которого он первым в истории вышел в открытый космос.
Начались упорные тренировки и встречные визиты: наши космонавты летали в Центр подготовки NASA в Хьюстоне, американские астронавты проходили курс в Звездном городке. Помимо освоения незнакомой техники наши учили английский язык, а американцы — русский. Во время подготовки выяснилось, что наилучшего взаимодействия члены экипажей достигают тогда, когда говорят не на родном языке, а на выученном. Поэтому в совместном полете американцы говорили по-русски, а русские — по-английски.
Унификация стыковочных механизмов кораблей составила одну из главных технических интриг подготовки к полету. В рамках лунных миссий после выхода на орбиту корабль «Аполлон» стыковался с лунным модулем, в который после прибытия на орбиту Луны переходил экипаж. При этом после связки двух кораблей в единое целое для перехода из одного корабля в другой необходимо было демонтировать аппарат стыковки и освободить тоннель, что было крайне неудобно. Но принципиальная неготовность советской стороны брать эту стыковочную систему за основу для переоснащения будущего «Союза» мотивировалась даже не этим, а другим обстоятельством — пикантного толка.
Традиционно механизм стыковки подразумевает наличие активной и пассивной роли участников стыковки, где на стороне первого стыковочный аппарат формируется в виде выступающего механизма, «штыря», или, в просторечии, «папы», который при стыковке входит в углубление, воронку («маму») пассивного участника. Затем происходит выравнивание всех угловых скоростей стыкующихся объектов с последующей связкой. Разумеется, у каждой из стран подобный механизм был уникальным и не позволял осуществлять взаимную стыковку. Кроме того, ни мы, ни американцы категорически не соглашались играть роль «мамы» при будущей стыковке.
В СССР конструктором стыковочного аппарата был Владимир Сыромятников, который задолго до ЭПАС вынашивал идею универсального стыковочного механизма со свободным туннелем. В его конструкции механизмы сцепки располагались не внутри тоннеля, а по его периферии, освобождая проход для космонавтов. При этом в зависимости от ситуации один из кораблей мог играть и активную, и пассивную роли, то есть фактически был двуполым. По аналогии с героями греческих мифов подобный двуполый подход был назван андрогинным, а сам механизм — андрогинным периферийным агрегатом стыковки (АПАС).
Работа над стыковочным узлом велась в тесном взаимодействии между советскими и американскими инженерами. Первые предоставили техническую документацию и инструкции по сборке и использованию устройства, американцы внесли свои рекомендации по улучшению конструкции для повышения ее надежности. В итоге узел обладал возможностью автономной работы, позволяя автоматической стыковке происходить даже при отсутствии постоянного контроля операторов. Впоследствии АПАС стал мировым стандартом, используемым впоследствии в проектах Международной космической станции и российско-американских совместных миссиях.
И вот наступило долгожданное 15 июля 1975 года. Первым, в 15 часов 20 минут по московскому времени с космодрома Байконур стартовал «Союз». Через семь с половиной часов с космодрома на мысе Канаверал в США поднялась в воздух ракета «Сатурн» с «Аполлоном». Время подбиралось баллистиками с целью согласования выхода аппаратов в заданную точу орбиты для последующей стыковки. В советской традиции было объявлять о космических запусках только после их успешного завершения. Но пришлось сделать исключение. Более того, впервые в истории советской космонавтики полет освещался в режиме реального времени прессой и телевидением, хотя в день старта у ТВ-аппаратуры на «Союзе» случился технический сбой, который устранили уже на орбите Леонов с Кубасовым подручными средствами по инструкциям с Земли.
У американцев тоже не обошлось без сбоев. При соединении корабля со шлюзовым блоком не удалось открыть замки стыковочного агрегата, чтобы освободить тоннель. Механизм был старого типа «штырь-конус», и, конечно же, этот небольшой отказ позволил лишний раз убедиться в предпочтительности АПАС.
16 июля ушло на подготовительные работы, в частности по выведению кораблей на орбиту стыковки и мелкому ремонту. 17 июля корабли сблизились, подтвердив корректность расчетов баллистиков, и приступили к выполнению операции стыковки. В 19 часов 12 минут по московскому времени произошли касание, стыковка и стягивание кораблей.
Через три часа после стыковки командиры экипажей Алексей Леонов и Томас Стаффорд пожали друг другу руку на орбите Земли. Считается, что в момент стыковки корабли находились над Эльбой, примерно там, где встретились передовые части Красной армии и американских войск в апреле 1945-го.
19 июля была произведена расстыковка кораблей и повторная стыковка с переменой ролей. А на следующий день корабли окончательно расстыковались и разошлись по своим орбитам для возвращения на Землю.
Из материального наследия программы «Союз» — «Аполлон» следует отметить компьютеризированный Центр управления полетами, построенный в подмосковном Калининграде (с 1996 г. — город Королев)
При посадке «Аполлона» в ночь с 24 на 25 июля произошел серьезный инцидент: при раскрытии парашютов командного модуля в гермокабину экипажа проникли пары азотного тетраоксида из магистралей двигателей управления спуском. Быстрее всех сориентировался командир Томас Стаффорд: сразу после приводнения он, отстегнувшись, раздал всем кислородные маски. Тем не менее экипаж успел получил нетяжелые отравление.
В качестве следующего этапа совместной деятельности в области пилотируемых полетов предварительно обсуждался полет американского ракетоплана «Спейс Шаттл» со стыковкой с советской орбитальной станцией «Салют». Однако после ввода советских войск в Афганистан в декабре 1979 года отношения между СССР и США резко ухудшились и совместные, тем более пилотируемые, двусторонние программы в космосе стали на долгое время невозможны. Стыковку «Шаттла» с уже российской орбитальной станцией «Мир» удалось осуществить лишь двадцать лет спустя — 29 июня 1995 года.
Из материального наследия программы ЭПАС, помимо серии модных духов, марки сигарет и разнообразной сувенирной продукции, важнейшим является компьютеризированный Центр управления полетами в Королеве, который был подготовлен и запущен к полету. Прежний ЦУП, работавший в Евпатории, ему и в подметки не годился. Был также отстроен с нуля ряд монтажно-испытательных комплексов на Байконуре, где впоследствии были проведены испытания сотен кораблей «Союз» и транспортного корабля «Прогресс».
Но главным итогом программы стал бесценный опыт взаимодействия специалистов из диаметрально противоположных лагерей, враждующих сторон, в условиях значительной геополитической напряженности, когда подобное взаимодействие казалось немыслимым. Опыт согласования технических условий, совместных испытаний изделий, выработки единых стандартов в космической технике, опыт совместного проживания специалистов из США в СССР и наоборот при невероятных культурных и бытовых различиях. Люди проявили потрясающий интерес к друг другу в условиях, когда кругом грезился промышленный шпионаж, многие связи и дружба были сохранены. Участники программы до конца своих дней называли друг друга не иначе, как братьями. Сегодня из великолепной орбитальной пятерки ЭПАС в живых остался лишь Вэнс Бранд. Недавно ему стукнуло 94.
Программа «Союз» — «Аполлон» заложила основы для дальнейшего международного сотрудничества в космосе, которое продолжается и сегодня на Международной космической станции.