Почему у Москвы и Вашингтона после развала СССР так и не получилось стать настоящими партнерами
Полвека исполнилось знаменитым Хельсинкским соглашениям, которые зафиксировали глобальный статус-кво, сложившийся после Второй мировой войны, и обладали изначально мощным политическим и юридическим потенциалом. 1 августа 1975 года в столице Финляндии представители 35 стран, включая СССР, почти все европейские страны, а также США и Канада подписали документ, окончательно закрепивший нерушимость послевоенных границ в Европе. В мире доминировали два противоборствующих лагеря, это была эпоха идеологических платформ и холодной войны.
Правда, спустя всего 15 лет договоренности, достигнутые в финской столице, были, по сути, разрушены, когда ФРГ поглотила ГДР. Затем последовало крушение всей мировой социалистической системы и распад стран, входивших в нее, включая сам Советский Союз. Потом было силовое отторжение Косова от Югославии. Мировая политическая система резко, без какого-либо перехода, превратилась в однополярную.
Однако в странах коллективного Запада во главе с единым полюсом почему-то считали «Хельсинки» по-прежнему актуальным документом, а Россия еще многие годы продолжала соглашаться с этой логикой, хотя сами договоренности давно уже стали работать в одностороннем порядке. Иными словами, есть популярная точка зрения, что «эпоха Хельсинки» завершилась лишь в 2022 году, с началом СВО.
А в 2021 году состоялась встреча президентов России и США, которая подчеркнула кардинальные расхождения Москвы и Вашингтона в оценках того, что необходимо далее предпринимать в международной повестке в целом и в двусторонних отношениях, ухудшавшихся много лет и достигших к тому моменту беспрецедентно низкой отметки. О сохранении духа «Хельсинки» речь уже не шла. Достичь понимания лидеры не смогли. Объема багажа двухстороннего партнерства тоже оказалось недостаточно для прорыва, хотя только с начала века, уже после неоднозначных 1990-х, представители двух держав неоднократно встречались, а Владимир Путин и Джордж Буш-младший вообще накопили фантастический опыт внешнеполитических контактов.
В 2000-м новый президент России Владимир Путин еще успел пообщаться с американским коллегой, которому вскоре предстояло покинуть Овальный кабинет, — с Биллом Клинтоном. Наиболее заметными плодами контактов стали совместные заявления, касавшиеся сферы стратегической стабильности, нацеленные на снижение взаимных рисков ракетно-ядерного характера и противодействие распространению в мире оружия массового уничтожения. Однако никаких значимых обязывающих соглашений на высшем уровне стороны не заключили.
Запущенная «перезагрузка» выглядела как инициатива Вашингтона, которому при Обаме просто стало не хватать уступок со стороны России. Аппетиты и агрессивность властей США только росли
Куда более длительным и богатым на события было сотрудничество Кремля с преемником Клинтона — республиканцем Джорджем Бушем-младшим. В ходе его правления главы двух держав (до мая 2008 года с американским коллегой общался Владимир Путин, затем «эстафету» принял Дмитрий Медведев) встречались много раз. Круг обсуждаемых вопросов обычно был самый широкий, но ключевые темы — контроль над ядерными вооружениями, борьба с терроризмом, проблемы экономического сотрудничества. А с Путиным Буш вообще на протяжении нескольких лет пребывал в почти постоянном контакте. Только личных встреч они провели 24 — в двустороннем формате и в рамках многосторонних форумов в статусе глав своих государств. Не считая общения посредством телефона и переписки.
В ходе первой встречи Путина с Бушем, состоявшейся 16 июня 2001 года в столице Словении Любляне, два президента затронули тему стратегической стабильности, в том числе проблематику противоракетной обороны (ПРО) в Европе. Американский лидер хотел отказаться от исполнения договора в этой области, заключенного между США и СССР еще в 1972 году, чтобы развернуть в европейских странах НАТО новую американскую систему ПРО, якобы призванную защитить Штаты и их союзников от возможных ракетных ударов «стран-изгоев» — Ирана, Ирака, Ливии и Сирии.
У руководства России такая идея явно не вызывала восторга. В итоге договорились, что обсуждение этого и других вопросов стратегической стабильности продолжится на уровне министров обороны и иностранных дел. Однако ни к каким результатам это не привело. И впоследствии, как замечали наблюдатели, все важные инициативы, которые президенты США и России передоверяли своим помощникам, так и оставались на уровне дискуссий.
Обсуждались в Любляне и вопросы сугубо экономические. Два лидера сошлись во мнении, что потенциал двух стран в этой сфере реализован далеко не полностью. В итоге согласовали, что Москву посетит делегация предпринимателей из США. А Путину, в свою очередь, Буш предложил осенью нанести визит в Вашингтон. Получил ответное приглашение посетить столицу России.
Именно на первой встрече в США, как утверждал впоследствии хозяин Белого дома, он заглянул своему коллеге «в душу» и решил, что тому «можно верить». А Путин вскоре первым из мировых лидеров дозвонился до Буша, чтобы выразить соболезнования по факту террористической атаки на «башни-близнецы» в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года.
Усилившийся акцент Вашингтона на борьбе с терроризмом ожидаемо вызывал понимание в Москве: на территории Чеченской Республики продолжалась контртеррористическая операция (КТО). И вот, 21 октября 2001 года на саммите АТЭС в Шанхае представители всех стран-участниц, включая, естественно, США и Россию, приняли совместное заявление по борьбе с терроризмом.
Согласовали также значительное сокращение наступательных ядерных вооружений (сам Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов подписали позже — в мае 2002-го). Буш в очередной раз не упустил возможность указать, что Договор по ПРО от 1972 года устарел, услышав в ответ, что Россия считает соглашение «важным элементом стабильности в мире». А уже 13‒16 ноября состоялся первый официальный визит Владимира Путина в США. Поездка увенчалась «Планом совместных действий» в дополнение к шести подписанным ранее заявлениям, который охватывал широкий спектр вопросов двусторонних отношений, включая глобальные угрозы безопасности.
В декабре Буш сообщил, что Вашингтон в одностороннем порядке выходит из Договора по ПРО. Белый дом поставил Кремль и весь мир перед фактом. Это явно шло вразрез с объявленной общей с Москвой линией по ключевым вопросам стратегической безопасности и прочими полезными «химическими реакциями». Президент России, впрочем, отреагировал сдержанно: назвал это решение «ошибкой», но указал, что не считает происходящее угрозой для национальной безопасности своей страны. Этот шаг американской стороны действительно не помешал диалогу.
До смены хозяина Кремля в 2008-м лидеры двух держав общались еще много раз, хотя сохранившаяся «химия» по линии Буш — Путин не могла отменить неприятных фактов в двусторонних отношениях, среди которых выход из Договора по ПРО был далеко не единственным.
Так, в 2003-м Белый дом инициировал силовую операцию США и их союзников против Ирака. Буш не смог заручиться поддержкой Совбеза ООН, в первую очередь из-за позиции России. Москва была обескуражена, и в этом ее в той или иной степени поддерживали многие влиятельные столицы: речь шла о незаконном с точки зрения устоявшихся международных норм военном вторжении.
Противоречия накапливались. В ходе своей знаменитой речи на Мюнхенской конференции по безопасности 10 февраля 2007 года Владимир Путин выступил с резкой критикой всей внешней политики Запада. Прежде всего не скрывал раздражения расширением военного блока НАТО, возглавляемого Штатами и созданного когда-то исключительно в противовес СССР и его союзникам в Восточной Европе. Критиковал и несанкционированное применение силы на международной арене. Путин, в частности, заявил: «Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах — военной силы, силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов… Мы видим все большее пренебрежение основополагающими принципами международного права». Выступление имело эффект разорвавшейся бомбы и вызвало жаркое обсуждение в СМИ и политическом истеблишменте Запада. Впрочем, в высоких кабинетах Вашингтона явно не сочли нужным прислушаться к словам российского лидера.
Тем не менее напрашивался закономерный вывод: отношения России и США уже не будут прежними. Однако обоим государствам предстояла смена лидеров, что сгладило назревавшее обострение.
Когда в апреле 2008-го Джордж Буш посетил Сочи, он не только провел встречу без галстуков с Путиным, готовившимся передать бразды правления новому избранному президенту России, но и переговорил непосредственно с Дмитрием Медведевым. Буквально за несколько дней до этого не совсем удачно для лидера США закончились переговоры на саммите Североатлантического альянса в Бухаресте. Дело касалось, в частности, вопросов расширения блока. Украина, Грузия и Македония в итоге так и не получили приглашения к Плану по приобретению членства, хотя стремились. А Вашингтон, в свою очередь, этот настрой всецело поддерживал. То есть «химия» личных отношений Буша и Путина не отменяла «физику» агрессивного геополитического настроя.
Сменивший Владимира Путина в Кремле в 2008 году Дмитрий Медведев в качестве президента России довольно активно контактировал с Бараком Обамой, который в том же году стал хозяином Белого дома. Именно на этот период двусторонних отношений пришлись пресловутые попытки «перезагрузки», призванной устранить непонимание между Москвой и Вашингтоном.
Новым источником раздражения была уже не Мюнхенская речь, а скоротечный, но достаточно жесткий военный конфликт России с Грузией, президент которой Михаил Саакашвили устроил кровавую авантюру в неподконтрольной Тбилиси Южной Осетии. По итогам произошедшего столкновения Москва официально признала независимость и Южной Осетии, и другой «мятежной» республики, отколовшейся от Грузии, — Абхазии.
При этом в общении Обамы с Медведевым в их бытность первыми лицами персональный контакт все же наладился. Во всяком случае, «грузинский кейс» не помешал двум лидерам встретиться лично 1 апреля 2009 года в Лондоне на саммите «Большой двадцатки» (перед которым, к слову, они пообщались с глазу на глаз на территории США — в посольстве страны в Великобритании). Спустя годы, в конце 2020-го, Обама, уже в роли экс-президента, в своих мемуарах заверил, что не считал своего российского визави, с которым он начал работать в 2009 году, обладателем реальной власти. Однако так и осталось неясно, зачем в таком случае президенту США понадобилось общение с Медведевым тет-а-тет в апреле 2009-го.
В ходе последующих восьми встреч, последняя из которых состоялась 22 ноября 2010 года в ходе заседания Совета Россия — НАТО в Лиссабоне, стороны не только принимали совместные заявления относительно развития отношений и международной повестки, но и заключали важные соглашения. Так, 6 июля 2009-го Обама по приглашению коллеги посетил Москву, где президенты подписали пакет документов по вопросам ПРО и СНВ. Договорились, в частности, о числе сокращаемых ядерных боезарядов и стратегических носителей. Россия также разрешила транзит через свою территорию американских военных грузов в Афганистан. А, например, 8 апреля 2010 года в ходе встречи в Праге был подписан договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению СНВ. Смогли договориться и о вступлении России в ВТО.
Если же отдельно касаться пресловутой запущенной весной 2009-го «перезагрузки», призванной улучшить двусторонние отношения, то политолог-американист, эксперт Центра исследования проблем безопасности РАН Константин Блохин обращает внимание на ряд обстоятельств. К тому моменту (уже в 2000-е годы) Москва закрыла две свои важные военные базы — на Кубе и во Вьетнаме, активно оказывала помощь Вашингтону при налаживании и поддержании снабжения американской группировки в Афганистане, уступила американской стороне по ряду других вопросов. А что получила взамен? Волны расширения НАТО, односторонний выход США из договора по ПРО, каскад цветных революций вдоль своих границ. Запущенная «перезагрузка» выглядела как инициатива Вашингтона, которому при Обаме просто стало не хватать уступок со стороны России.
Как показали дальнейшие события, аппетиты и агрессивность властей США в дальнейшем только росли.
Путин, вернувшийся в 2012 году в президентское кресло, тоже неоднократно встречался с Обамой. Один из важнейших контактов произошел 17 июня 2013 года в рамках саммита «Большой восьмерки» в Эннискиллене в Северной Ирландии. Главы двух стран договорились расширить диалог между премьер-министром России и вице-президентом США, использовать линию прямой связи для обмена срочными сообщениями в сфере кибербезопасности, провести двусторонний саммит в Москве, а также активизировать мирные переговоры по урегулированию в Сирии, где на тот момент вовсю полыхала гражданская война. Обсудили также дальнейшее сотрудничество в борьбе с терроризмом. Однако важных решений, способных резко снизить нараставшую геополитическую напряженность, принято не было.
При Обаме, как напоминает Блохин, достигли, впрочем, одного важного соглашения — отмены санкций против Ирана. Это действительно было взаимовыгодно, уверен эксперт. Правда, как только в кресло президента впервые сел Дональд Трамп, он в одностороннем порядке вышел из этой сделки. И в этом не было ничего нового, замечает собеседник «Монокля». Вашингтон не в первый раз разрывал соглашения, которые ранее сам же заключил. Никому в мире не легче от того, что происходило это при новой администрации, которая, быть может, не считала себя в полной мере преемницей политики прежней команды.
Последовавшие затем события на Украине — начавшиеся в 2013 году волнения, которые завершились свержением законной власти в Киеве в феврале 2014-го и привели к отделению от Украины Крыма и к боевым действиям в Донбассе, — вызвали резкое охлаждение отношений Москвы и Вашингтона. Правда, в июне и ноябре 2014 года произошли две очные встречи хозяев Кремля и Белого дома, но они не увенчались никакими соглашениями. В дальнейшем контакты свелись к единичным телефонным разговорам.
Однако изначальные предпосылки для резкого ухудшения отношений из-за событий вокруг Украины создала именно администрация Обамы, замечает независимый эксперт по вопросам макроэкономики, кандидат экономических наук, доцент Петр Арефьев. Вашингтон пытался навязать ЕС новую формулу торговых отношений — Соглашение о Трансатлантическом партнерстве в области торговли и инвестиций (TTIP). Одновременно страстно поддерживал пресловутую ассоциацию Украины, которую возглавлял президент Виктор Янукович, с Евросоюзом. Суть этого соглашения сводилась к открытию украинского рынка для товаров из ЕС при одновременном сохранении прежних условий поставок в Россию. То есть Европа открывалась для США, параллельно договариваясь с Украиной. А издержки в конечном счете должен был нести российский рынок.
Но когда в Москве осенью 2013 года дали понять тогдашнему президенту Украины Виктору Януковичу, что Россию не устраивают эти игры и она станет защищать ощутимыми пошлинами свой рынок от импортных товаров, включая украинские, Киев приостановил подготовку соглашения об ассоциации с ЕС. Именно это стало спусковым крючком переворота, завершившегося в феврале 2014 года, указывает эксперт. Западные лидеры под эгидой США в ответ на демарш Януковича поставили ему ультиматум, буквально потребовав подписать соглашение об ассоциации во что бы то ни стало, прямо пригрозив ему свержением, которое в итоге и произошло.
Не приходится удивляться в связи с этим, что с Джозефом Байденом, занявшим кресло президента США в 2021 году, у Кремля даже «персональной химии» не возникло, указывает Константин Блохин. Очная встреча лидеров России и США в верхах летом 2021-го в Женеве не принесла ровным счетом ничего, кроме одного — подчеркнула категорическое расхождение сторон буквально по всем интересовавшим их вопросам. Хозяин Белого дома, в сущности, выдвинул России ультиматум — «дал полгода» Кремлю, чтобы тот пошел на попятную по «украинскому кейсу». Основное требование — отказаться от Крыма. На тот момент, по замечанию эксперта, еще продолжался минский процесс — шли переговоры в рамках «Минска-2», в котором, впрочем, США формально представлены не были, однако уже поставляли на Украину вооружения определенной номенклатуры.
Как и сейчас, в 2021 году одной из важнейших для России тем обсуждения был вопрос границы с Украиной, напоминает главный научный сотрудник Института США и Канады РАН Владимир Васильев. Россию может устроить лишь международное признание новых территорий (сейчас это Крым, ДНР, ЛНР, а также Запорожская и Херсонская области). Четыре года назад, как и на встрече в Хельсинки с Трампом в 2018 году, шла речь только про Крым.
Если обозревать всю историю встреч и серьезных соглашений лидеров России и США в XXI веке, то, как делает вывод политолог-американист Константин Блохин, двум державам не удалось достичь главного — не получилось стать настоящими партнерами. Обе стороны на протяжении всего этого времени вкладывали в термин «партнерство» разное понимание. Мы, как и в 1990-е годы, продолжали идти на уступки, хотя уже и не в тех масштабах, в каких это происходило при Борисе Ельцине. Если подводить своего рода черту под всеми соглашениями на высшем уровне, которые были заключены современной Россией и США, то можно сказать, что все это было сотрудничеством ради сотрудничества, после которого, в сущности, началась открытая конфронтация Штатов и их военно-политических союзников с Россией.
Если подводить черту под всеми соглашениями на высшем уровне между Россией и США, то можно сказать, что все это было сотрудничеством ради сотрудничества
Никаких прорывов во внешнеторговой деятельности или в вопросах инвестиций тоже не было, указывает экономист Петр Арефьев. Американская сторона и после безвременья 1990-х мало интересовалась развитием взаимовыгодных внешнеэкономических отношений с Россией. Линия Вашингтона в первую очередь была нацелена на препятствование созданию общего экономического пространства в Евразии, в котором была заинтересована Россия, будь то формула «от Лиссабона до Владивостока» или другое подобное усиление интеграции с ЕС. Такая перспектива воспринималась в Белом доме как угроза стратегическим интересам Штатов. И вся внешняя политика Белого дома была нацелена на противодействие подобным интеграционным проектам, уверен собеседник «Монокля». Даже в период самых теплых и приятельских отношений между двумя лидерами, которыми отличалось общение Владимира Путина и Джорджа Буша-младшего. Все согласованные в сфере экономики вопросы были продиктованы сугубо интересами США. А любые уступки со стороны Америки, которые могли сулить какое-то преимущество России, исключались.
Впрочем, как замечает Владимир Васильев, все попытки договориться о чем-то существенном в вопросах стратегической безопасности в Европе, которые предпринимали лидеры двух стран, до сих пор осуществлялись без того мощного фактора, который присутствует сейчас. В 2025 году, в отличие от всей ретроспективы двусторонних контактов США — Россия на высшем уровне, сейчас имеется конкретный военный конфликт «на земле», длящийся уже четвертый год. А это категорически отличает нынешнюю ситуацию от прежних эпизодов, возникавших за четверть века в двусторонних отношениях Вашингтона и Москвы.
Ведь СВО показала прежде всего готовность России не просто отстаивать свои интересы силовым путем, как это было в Сирии, а успешно противостоять вблизи своих границ всей мощи пресловутого коллективного Запада, объединившегося для нанесения нашей стране стратегического поражения, в том числе в экономической сфере. Одновременно налицо явная неспособность киевского режима даже с помощью западных вливаний — поставок вооружений и наемников — одержать значимые победы на земле, демонстрируя лишь отдельные локальные успехи и дерзкие террористические вылазки. В этом уникальная особенность ситуации, указывает Васильев.