Анти-Баффет

БКС не раскрывает число инвесторов, которые следуют стратегии «Магеллан», и объем вложенных средств. По данным «Тинькофф инвестиций», у нее более 1100 подписчиков, которые совокупно вложили до 500 млн рублей. Автор стратегии «Магеллан» Мурад Агаев, трейдер и соавтор проекта «Вредный инвестор», говорит, что в целом его подписчики аккумулировали миллиард рублей. Этой осенью Агаев станет управляющим собственным паевым фондом: платформа «Финуслуги» Мосбиржи и УК «Альфа-Капитал» запустят вторую серию так называемых авторских фондов, которыми управляют известные среди частных инвесторов авторы телеграм-каналов. Да и сам автор «Магеллана», хотя и проводит все рабочее время за терминалом, определяет себя как инфлюенсера в первую очередь и основные доходы получает не от рынка акций.

Наш разговор с Мурадом Агаевым состоялся в середине августа, и к моменту, когда вы будете читать это интервью, цифры доходности и бумаги, которые находятся в стратегии «Магеллан», уже изменились ― но подход остался прежним. Его можно назвать «антистоимостным»: Мурад Агаев действует прямо противоположно заветам Уоррена Баффета «купить хорошую компанию по справедливой цене и никогда ее не продавать». Очень упрощенно, подход в «Магеллане» — купить плохую компанию дешево в расчете на то, что в силу определенных событий ее бизнес выправится, вслед за чем подтянется и капитализация. Это позволило в пять раз обогнать индекс Мосбиржи на горизонте двух лет и войти в тройку самых доходных стратегий за всю историю автоследования в «Тинькофф инвестициях».

Мурад Агаев рассказал «Моноклю», почему использует именно такой принцип, как выбирает акции для покупки и как понимает, что их пора продать, про сверхагрессивную маржинальную торговлю на своем личном счете, про пиковые доходы и провалы. Разумеется, ничего из того, что будет сказано ниже, не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией.

― Какие акции сейчас у вас в портфеле автоследования?

— Актуальный список на дату интервью, доли примерные: 30 процентов — банк «Санкт-Петербург» (на момент выхода интервью позиция БСПБ перешла в Т-банк. — «Монокль»), 30 процентов — компания Headhunter, 20 процентов — ВТБ и остатки денег поровну лежат в X5 и «Транснефти».

—У вас на автоследовании стоимостной подход. То есть вы покупаете компании, которые недооценены, и считаете, что они вырастут?

— Большое заблуждение думать, что стоимостной подход говорит о том, что бизнес хороший. Стоимостной подход предполагает, что мы покупаем дешевую компанию либо в целом, либо в сравнении с сектором. Если сильно упростить, я бы сказал так: мы покупаем плохие, некачественные компании. Чаще всего именно они стоят дешево. Очень редко бывает, чтобы качественный бизнес стоит дешево, за одним исключением — кризис, который затронул все отрасли: 2008 год, 2020-й, 2022-й, когда падает все. Но большую часть времени ты покупаешь дешево не очень качественную компанию, и дальше нужно добавить туда из книг серии «Маги рынка» такую вещь, как катализаторы переоценки. Это выкуп акций, погашение акций, большой M&A (сделка по слиянию и поглощению), резкий рост выручки, резкий рост маржинальности и сокращение долговой нагрузки.

— Получается, то, о чем вы говорите, полностью противоречит подходу Уоррена Баффета, который говорил: не покупайте дешево плохие компании, берите по нормальной цене хорошие.

— Тут же нет, как в физике, единственного верного решения или методики. Типа сделай эти пять шагов, и ты станешь богатым.

Сюда добавляется в любом случае, как бы люди это ни отрицали, некая любовь или антилюбовь к компании, к ее мажоритарным акционерам и так далее. Когда люди берут компанию, они начинают всячески ее хвалить. Потому что она становится «любимой», ты как бы женишься на акции. В моем конкретном случае в стратегии есть бумага банка «Санкт-Петербург». Через клиентские деньги я в ней аккумулировал своим личным выбором больше 320 миллионов рублей. Это немного для других коллег-профессионалов на рынке, кто управляет клиентскими деньгами, но важно понимать, что дневной оборот в этой бумаге около 180 миллионов. Я владею двумя дневными оборотами в этом банке и фактически через клиентов контролирую эти акции после мажоритария. Как я могу не хвалить акции банка «Санкт-Петербург»?

Возвращаясь к вопросу: это другой подход, чем у Баффета. Потому что, как показали мои наблюдения, в России в последнее время, после 2022 года, когда было много IPO, мы имеем машину пиара. Бизнес может тратить много денег на то, чтобы заинтересовать инвесторов. Вот компания Positive делала большие мероприятия в Лужниках. Это праздник для самой компании, для ее сотрудников, для партнеров, подписания контрактов. Когда обыватель это видит, он будет более лояльно относиться к этой компании, а может быть, и не следовало бы.

Сегодня я вижу вот что: лучше купить дешевле, но найти некий катализатор к переоценке, нежели купить нечто, что выглядит хорошо или вообще отлично, но дорого по сравнению с конкурентами.

Я брал астрономическую маржинальную позицию — до восьмого, до девятого плеча. Да, стопы обезопасили от худшего сценария. Но волатильность никто не отменял

Покупка классной растущей компании, у которой все хорошо, к сожалению, лично у меня приводит к плачевным результатам и к покупке таких историй, как, к примеру, компания «Самолет». Когда я доверяю менеджменту, а он не находит в себе силы признать проблему при повышении ставки, не понижает гайденсы (ожидания по финансовым результатам), а делает это уже тогда, когда весь рынок еще до отчета полон слухами. Хотя было ясно, что ставка растет уже не первый день, а почти год, все знали, что объем продаж жилья скукожился, а «Самолет» не признавался в этом. И вот мы упали с трех тысяч с лишним рублей на 1200. Пожалуйста, это яркий пример того, что компания, которая громко о себе заявляла, стала застройщиком номер один, споткнулась и была близка к банкротству, ей еле-еле хватило денег в январе заплатить купоны по облигациям. Сейчас все хорошо, но можно ли на этом заработать физику? Я не думаю.

Я стараюсь избегать таких историй. Лучше купить дешево плохое, которое может стать чуть лучше. Это как человек, который идет в спортзал. Мужчины поймут: любой из нас может пойти в спортзал и сделать жим лежа 50 килограммов. Но вот 100 килограммов уже нужно очень сильно постараться. Спортсмен, поднимающий 100 килограммов, — это Сбербанк. Спортсмен, поднимающий 50 килограммов, это ВТБ. И вот для того, чтобы ВТБ стал как Сбербанк или около, ему нужно не так много усилий. А что нужно, чтобы Сбербанк стал в два раза лучше и поднял 200 килограммов? Вот такая аналогия может быть верной.

О магии плеч

— Есть ощущение, что подход Баффета «покупать хорошее» на нашем рынке вообще не работает. Очень часто все меняется, и ты никогда не можешь быть уверен, что компания, которая хороша сегодня и мажоритарию которой ты доверяешь, останется такой и завтра.

Когда люди приходят на рынок акций, они все-таки хотят сверхдоходности по сравнению с депозитами. А получается, что на нашем рынке ты как будто бы можешь заработать больше, только беря плечи.

— Это не так с вероятностью 99,9 процента. Я тому яркое подтверждение. На личный счет, потому что клиентскими деньгами, конечно, такой ереси творить не будешь, я закинул два миллиона рублей и довел до десяти миллионов за короткий промежуток времени — меньше полугода. С десяти улетел обратно на два за полтора месяца, опять довожу счет до десяти миллионов, сегодня на этом счету чуть меньше миллиона, примерно на сто тысяч. Вот это яркий пример того, что такое плечи. Ты долго поднимаешься к иксам так называемым, но очень быстро скатываешься обратно.

Понятно, что я там брал астрономическую маржинальную позицию — до восьмого, до девятого плеча. Меня могут поправить, что есть стопы и так далее. Ребят, стопы обезопасили нас от худшего сценария. Но волатильность никто не отменял. Плюс не было бы со стопами этой доходности.

Я не работаю на обычной работе — машинистом, врачом, на заводе, не преподаю в вузе. Я целиком занят только инвестициями. Единственное, что у меня есть, это и мое хобби, и моя душа, — это фондовый рынок. Я знаю всех эмитентов, я знаю всех представителей компаний. И вот это мой результат. А что у обывателя? Итог плеч всегда один. Я бы, наверное, посоветовал вот как. Вместо плеча лучше использовать конкретную ставку, а точнее, отсутствие диверсификации. Концентрация поможет избежать лишних рисков, связанных с тем, что вы летите в самолете или работаете, пропустили какую-то новость — и вот у вас нет депо.

— Допустим, человек сконцентрировался на акциях «Русагро», полетел в отпуск, по прилете узнает, что на Вадима Мошковича заведено уголовное дело.

— Вот если бы у вас были плечи, у вас бы от счета ничего не осталось, а если это была концентрация на двух-трех бумагах, то, по крайней мере, вы не теряете все. Но вы могли бы взять «Аэрофлот» и заработать много денег, потому что Трамп что-то там сказал. Итог непредсказуем. Ни посадка Мошковича непредсказуема, ни звонок Трампа непредсказуем. Соответственно, чтобы избежать худшего сценария, не нужно брать маржинальные позиции.

— Тогда как быть обывателю? Если плечи не выход, а в акциях можно и не получить доходность выше, чем в депозите?

― Сегодня, я думаю, у обывателя есть только один путь. Вы берете два индекса, Индекс Мосбиржи и какой-нибудь индекс на облигации до двух-трех лет. У вас сумма X, половину от этой суммы вы вкладываете в фонд на индекс акций, вторую половину ― в фонд на индекс облигаций. Через год вы смотрите: если у вас акции выросли и соотношение первого и второго фонда в портфеле стало 70 на 30, то вы продаете акции и опять уравниваете позиции 50 на 50. Это единственный путь, который точно поможет не потерять и на долгом горизонте будет лучше попыток самостоятельного отбора акций.

О том, что покупать и когда продавать

— Вы оцениваете некую вероятность, что у компании что-то пойдет лучше, чем сейчас. Но как это понять или почувствовать?

— Я считаю, что это осязаемые цифры. У нас есть сектор нефтянки. Мы точно знаем, от чего зависят доходы нефтяных компаний. Это по большей части две переменные: курс и стоимость бочки. Нефть стоит 50 долларов за баррель. Курс — представим, что 100 рублей за доллар. Если завтра нефть 90, курс так же 100, нам нужно брать нефтяников и вообще не надо даже думать. Катализаторы переоценки: рост выручки, это повлечет за собой рост маржинальности, а у компаний, у которых большая долговая нагрузка, метрика долг/EBITDA из трех станет сразу полтора .

Второй яркий пример — «Распадская» лет семь назад. У нее копился кеш, и в какой-то момент миноры нажали на менеджмент, и тот сказал им: дайте нам еще год-два, мы не можем сказать, что произойдет, но все будет хорошо. Ребята-акционеры додумали сами, что единственное, что можно сделать, — это купить другого угледобытчика. Так и случилось, и «Распадская» превратилась из пятого во второго в мире добытчика энергоугля. Это яркий пример сделки M&A, которая переоценила акцию с 20 рублей на 300 с лишним рублей.

Еще пример: есть компания «Полюс», а у нее проект Сухой Лог. Разработка этого месторождения требует очень много денег, но, если его разработать, объем добываемого золота у компании вырастет практически в два раза. Мы получаем удвоение добычи у одного из самых крупных игроков на рынке золота. Удвоение производства приведет к удвоению денег, если не изменятся курс и цена на золото. А если рубль поддевальвируется, а цена на золото вырастет, то это вообще манна небесная.

— А как понять, что пора выходить из актива?

— Самый тяжелый вопрос, потому что купить можно все, что угодно, и это легче сделать. А вот продать люди не готовы, даже «Русагро», потому что, ну, может быть, Мошкович и останется в тюрьме, но ведь Владимир Владимирович Путин сказал, что нужно развивать фондовый рынок, у нас точно не отберут актив, его отдадут, конечно же, самому прекрасному человеку на свете, и мы все заработаем, станем сказочно богаты.

Какие метрики я вывел? Первая причина для продажи: если в секторе есть бумага, которая имеет больше апсайда. К примеру, у нас есть два банка по одинаковой оценке price / book value, но один банк по рентабельности капитала в два раза лучше. Мы берем более эффективный банк, потому что оценка одинаковая, но если вот этот более эффективный банк резко вырос, а второй остался при той же оценке либо вообще упал, то апсайд у него уже может быть и больше. И мы, соответственно, принимаем решение в его пользу, потому что там можем больше заработать.

Вторая причина для продажи: когда что-то изменилось. Посадки менеджмента в том числе. Подрыв «Северных потоков»: уже ясно, что объемы мы не нарастим в ближайшие семь плюс лет до тех, которые были до СВО. Давайте принимать решение. Оно тяжелое, но мы можем заработать больше в другом месте за этот промежуток времени.

Или вот есть компания «Займер». Рентабельность капитала там уже семь лет падает, за исключением 2020 и 2022 года. Нужно понять, готовы ли вы сидеть в активе, который долгосрочно будет приносить меньшую отдачу на капитал. Если нет, надо прощаться.

ЮГК. Она была сравнительно дешевой, по моему мнению, я брал компанию клиентам на сумму около 200 миллионов рублей, ждал годового отчета. Он вышел. У меня было предположение, что после сделки с фондами Газпромбанка, которые забрали около 20 процентов акций у мажоритарного акционера, в ЮГК улучшится корпоративное управление — в той части, что господин Струков перестанет выводить около трех миллиардов прибыли себе на премию в обход дивидендов. Но эта ситуация не изменилась. Нужно было принять решение. У меня была галочка в голове: если я увижу в годовом отчете, что премия Струкову никуда не делась, я буду выходить из актива по любой цене. Вот. Взял и вышел. Мне кажется, что управляющий активами должен быть не самым умным, а единственным, кто не страдает долгими думами в критические моменты. Можно просто нажать кнопку и искать что-то другое. В большинстве случаев этот подход лучше.

Есть компания ОВК. Один из самых эффективных бизнесов последнего времени был, но в годовом отчете коллеги по рынку заметили, что был вывод займа аффилированной стороне, и это были осязаемые суммы от выручки. Все, на этом моменте можно принять на 99 процентов верное решение о продаже актива, потому что с большой долей вероятности дивиденда в этом активе не будет и я на этом не заработаю.

О формировании подхода

― Как вы пришли на фондовый рынок, как научились отбирать акции?

— В 2015 году у меня был открыт первый брокерский счет, я положил туда около 100 тысяч рублей. Это совсем не те деньги для брокерского счета, но тогда я жил в Казани, уровень дохода у меня тогда был около 18 тысяч, наверное, в месяц. Через две недели я понял, что не понимаю, что происходит, и вывел эти средства.

Второй заход был в 2018 году. Я наткнулся на ютуб-канал теперь моего коллеги по «Вредному инвестору» Назара Щетинина, на тот момент CEO и создателя «Ньютон тех», которая как разработчик сделала сервис «Газпромбанк инвестиции». Я открыл в «Ньютоне» счет и купил «Россети». Уровень подхода был, конечно, абсурдно прост: все платят за электричество, я заработаю на этом. Минус 12 процентов по счету буквально за неделю. Я не понимаю, что происходит, мне некомфортно. Некомфортно не от минуса, а от непонимания. В брокере у Назара Борисовича было достаточно мало клиентов, они увидели продажу актива и попытку вывода денег. Мне позвонил Назар и спросил: тебе нужна помощь? Я сказал: да, я ничего не понимаю. Мы встретились с ним, и мне провели первый экскурс. Первая ступенька, на которую я взобрался, звучит так: акция — это доля в компании. Этот слоган на «Аленке» висит (аналитический проект частного трейдера Элвиса Марламова «Аленка капитал». — «Монокль»), но Назар первый мне лично об этом поведал. Он приводил пример шаурмечной. Как ты будешь покупать шаурмечную? Ты посмотришь трафик, ты спросишь, сколько стоит аренда. Проведешь некую работу, посчитаешь примерные денежные потоки и попытаешься понять, есть смысл заниматься этим или нет.

Назар объяснил, что большая проблема в том, что акции — очень ликвидный инструмент. Это и плюс, и минус. Если вы купили квартиру за 20 миллионов рублей, а завтра я к вам приду и скажу: у вас тут недалеко, в соседнем районе, дрон взорвался, я готов купить у вас квартиру за 10 лямов прямо сейчас — вы, разумеется, пошлете меня к чертовой матери и будете правы.

А на рынке цена есть в любой момент, и она на коротком сроке непрогнозируема. Это пугает. Актив упал, пусть даже на два процента, и люди начинают переживать. Назар сказал: забудь про график. Нужны мультипликаторы либо финансовое моделирование для оценки актива, его привлекательности.

Следующий этап: я работал у Назара в «Ньютон Техе». В 2020 году мы снимали интервью с Андреем Ваниным (руководитель отдела аналитики и премиального обслуживания Газпромбанка. — «Монокль»), и главная мысль, которую я тогда поймал: неважно, какая компания, государственная или нет, важна эффективность. Рентабельность активов, рентабельность капитала, рентабельность по EBITDA. Используй мультипликаторы.

Третий пойнт: в конце 2020 года я приехал в Красноярск, это было мое первое знакомство с Элвисом Марламовым. Мы тогда спорили насчет X5 и «Ленты». Я говорю: вот «Лента», стоит дороговато по мультам, но обещания хорошие. Элвис такой: ну это же дорого. Я лучше куплю дешевую компанию. Я долго не мог понять этой логики, пока не погрузился в «Аленку». Прочитал все статьи с 2016 года.

― Кажется странным брать не самые лучшие компании, а те, что похуже.

— В большинстве случаев, где мне обещали золотые горы, ну не мне лично, а инвесторам, особенно компании, выходящие на IPO, никто не смог достичь этих результатов. За редким исключением, кроме «Озон Фармы», Совкомбанка, и «Аренадата», может быть, кого-то забыл, пусть не обижаются. Но в целом я считаю себя обманутым с точки зрения их обещаний и фактов, которые я получил.

А те, кто плохо работает, — они мне ничего не обещали. Я не чувствую себя обманутым. Я понимаю, что если я беру дешевую компанию, то я уже знаю, что она, скорее всего, плохая. Она плохо отчитывается, плохо раскрывается или выводят деньги займами из компании. Но есть какие-то причины, по которым это прекратится. Либо доходы вырастут.

— Например?

— Самый яркий пример, который был перед моими глазами и я им не воспользовался, — это компания SFI, бывший «Сафмар» Михаила Гуцериева. Если вспомнить истории про «Московское банковское кольцо», можно понять, что у Гуцериева и миноритариев ноль общих целей. Но вот что-то случилось в 2023 году, что ему стало выгодно плыть с нами в одной лодке. Что сделал SFI? Нормальное раскрытие финансовой отчетности, начали общаться с минорами и не бояться отвечать на вопросы, ни на какие. Перевели 50 процентов квазиказначейского пакета с «дочки» на «маму», погасили, и все наши доли в компании выросли в два раза. Вывели на IPO дочернюю компанию «Европлан». Повысили уровень доверия к себе с нуля до отличных величин. Все знают, как будут распределены следующие дивиденды, все это можно посчитать. Это привело даже в такие тяжелые времена к отличному результату и к росту котировки. Яркий пример того, как гадкий утенок стал лебедем.

Это можно было уловить раньше, именно в тот момент, когда квазиказначейские акции перевели с «дочки» на «маму» и менеджмент заявил, что будет погашать их. Бумага выросла на 12 процентов в тот день, а я ее не брал. Когда мы говорили, что ты женишься на компании, когда покупаешь ее, — вот я не был женат, и как любовница она мне не нравилась, но в итоге она оказалась очень красивой, эта история. Я не смог в нее поверить, но именно благодаря ей я понял подход Элвиса полностью. Покупать дешевое, где есть катализаторы для переоценки, — этот подход, скорее всего, уже не изменится.

― Как и зачем вы завели автоследование?

— В 2022 году я решил, что открою автослед, который будет торговать по моей логике, но без плеч, и это будет витрина моих способностей. Я публичный человек, а это мой результат на табло. Оказалось, что за всю историю автоследа в «Тиньке» я среди немаржинальных стратегий на третьем месте по доходности среди всех авторов. У этого, конечно, есть доля удачи. Глупо это отрицать.

Я считаю, самое главное, что я могу кому-то дать, — это скорость реакции на события и отсутствие сомнений. Если мы продаем ЮГК — мы продаем, мы не думаем. Если мы выходим из ОВК, потому что был заем на миллиарды, значит, мы выходим.

Через полтора месяца после того, как был открыт автослед, у меня появился миллион рублей, я его положил на счет. Купил Сбер и, по-моему, «ЛУКойл». В мае 2023 года в «Тинькове» организовали российский инвестчемпионат, девять тысяч участников, и я понимаю, я где-то на девятитысячном месте по доходности. Я пошел искать правду опять в сообществе «Аленки» и узнал про новостной подход и существенные факты. Условно, я знаю, что в пятницу отчитается X5 и «Алроса». Отчет «Алросы» будет так себе. Отчет X5 может быть шесть плюс процентов в рентабельности по EBITDA. Я беру на одинаковую сумму в лонг Х5 и в шорт «Алросы» до выхода отчетов и сижу. И вот с этим подходом новостного трейдинга под сущфакты в следующем турнире я был уже в десятке лучших по доходности. Миллион превратился в два. Потом, в следующем турнире, два миллиона превратились в четыре. Четыре превратились в 6,3 миллиона рублей, и вот в декабре 2024 года стало ясно, что в стратегии ярд плюс денег.

О переходе в другую лигу

― Осенью вы начнете работу как управляющий паевого фонда…

― Автоследование имеет кучу определенных минусов, в первую очередь это комиссии, которые больше разумных. У фондов и комиссия ниже, и контроль больше. Я в следующей гвардии людей, кто открывает авторский ПИФ от «Альфа-Капитала» и Мосбиржи. Документы уже поданы, служба безопасности пройдена, я буду профессиональным управляющим с точки зрения закона, и у меня будет большой контур ограничений (если по итогу все нюансы пройду и не будет проблем). К примеру, в автоследе у меня на миллиард рублей может быть две бумаги по 50 процентов в каждой. Но в ПИФе это не работает: есть требование ЦБ не более 10 процентов на один актив. И, разумеется, результаты там будут хуже. Но для долгосрочного инвестора ПИФ предпочтительнее.

Это уже другая лига. Конечно, автослед — это инструмент, позволивший мне войти в эту лигу, без него никто не позвал бы меня управлять ПИФом. И лично для меня просто важно попасть из определения инфлюенсера в определение профуправляющего. Если ты хочешь связать свою жизнь с индустрией управления активами, перейти в полностью белую лигу, ПИФ — это единственный верный путь.

― При этом у вас была серия постов о том, что наши УК не защищают своих же клиентов и вообще в целом миноритариев.

― Кроме УК «Арсагера», которая идет на суды с компаниями, потому что она стоит за клиента. Другие УК не стоят за клиента. Когда у тебя триллионы активов под управлением в виде акций разных компаний и с одной из них что-то случится, ты даже не обратишь на это внимания, потому что от размера всех активов в триллионах это мелочь. У «Арсагеры» не такая ситуация, они большую часть своих клиентов знают в лицо, поэтому идут и дожимают ЛСР (в 2023 году УК «Арсагера» добилась, чтобы ЛСР выкупила у ее фондов свои акции, так как считала неправильным то, что ЛСР не погасила большой пакет квазиказначейских акций. ― «Монокль).

― А разве не должен ЦБ стоять за инвестора?

― Я бы назвал ЦБ наблюдателем. ЦБ не должен вообще ни черта делать, пока УК не обратится в суд. Яркий пример, который был перед моими глазами в последнее время, — Соликамский магниевый завод. Приватизированная компания, было 1800 с лишним миноритариев, большая часть ― сотрудники предприятия. Изъяли акции в пользу государства. Мы знали из открытых источников, что ряд УК владеет акциями в этой компании. Но наши попытки связаться с ними, чтобы они предоставили своего юриста и миноритарии в вопросе восстановления справедливости «поехали» с ними, ничем не увенчались.

Но, так или иначе, ситуация все же меняется. Есть поручение президента об удвоении капитализации фондового рынка. В деле того же СМЗ Мосбиржа помогала миноритариям в суде, и Центральный банк тоже участвовал в этих судах и был на стороне «физиков», и только этот шум, мне кажется, помог довести дело до логического конца. Так это и работает, и не только у нас. Надеюсь, что мы будем двигаться в том же направлении.

Что касается меня, то в основном я себя веду как шут, потому что с точки зрения медиа так ты привлекаешь к себе внимание. А этот медиаресурс я использую, чтобы рассказывать о некорректном корпоративном управлении. Потому что, если ты просто будешь писать в СМИ про корпоративные косяки, тебя прочитают два человека. А так есть персонаж, который что-то делает прикольное, не боится шутить ни над собой, ни над кем, порой жестко, и вот он может сказать: «Самолет» выкупил акции бывшего CEO по цене два раза выше рынка, это ужасно, так нельзя делать. Компания ЛСР выплатила владельцу компании и гендиректору господину Молчанову премию в 15 процентов акций. Господин Молчанов давал интервью о том, что самое главное — это честность и порядочность. Лично я в этих событиях не вижу ни честности, ни порядочности. Вот эти вещи — о них нужно рассказывать.

С новостным трейдингом под сущфакты в следующем турнире я был уже в де сятке лучших по доходности. Миллион превратился в два

О доходах

— Можете рассказать, сколько вы получаете как трейдер, как автор стратегии автоследования и как блогер?

— На сегодня в среднем цифры такие. Ютуб-канал «Вредный инвестор» — по году в среднем около 500 тысяч рублей остается мне после всех расходов и разделения части дохода с Назаром Борисовичем. Большая часть этих денег уходила до последнего месяца на поддержку военных в зоне проведения специальной военной операции — аптечки, потом дроны, сейчас средства подвоза. У нас тема не про политику, но доводы очень просты: там простые ребята, такие же, как я, — я вот в баре работал раньше, семь лет назад. И мне их, конечно, жалко, и хочется, чтобы шансов выжить у них было больше.

Доходы от автоследа зависят от рынка (автор получает 1 п. п. из 2% за следование и 10 п. п. из 20% за прибыль. — «Монокль»). В целом я бы сказал, что это около 800 тысяч в месяц. Соответственно, 100 тысяч сразу на налоги, 100‒150 тысяч уходят на рекламу, остальное — личная жизнь, вклады, помощь какая-то. Плюс я люблю вкусно поесть.

— С брокерского счета вы не выводите, получается?

— Вот когда счет достиг шести миллионов, я вывел четыре миллиона, купил часы (давно хотел в коллекцию), переехал в жилье получше, и вот с того момента, с января 2024 года, больше не выводил.

Что до личного счета, то это ИИС, оттуда не выведешь. С его помощью у меня цель была показать, что теоретически можно стать условно вторым Ладимиром (известный на российском рынке спекулянт, автор блога «Ладимир КапитаL». — «Монокль»). Парень с пяти миллионов сделал на счету почти 200 и живет себе нормально. У него не обошлось без катаклизмов, когда он падал с 260, по-моему, до 15 миллионов в день СВО. И опять вырос. Это повезло или он молодец такой? Я не знаю, но я пытаюсь повторить этот путь.

Выведенные 200, 300, 500 тысяч рублей с брокерского счета не изменят мою жизнь. Я буду есть в том же ресторане в Москве раз в две недели с друзьями, ходить в ту же самую, условно, кальянную или пить тот же самый чай дома и есть ту же самую гречку. Гречка вообще не меняется от количества денег.

Десять миллионов на счету не изменят моей жизни. Если честно, 40 или 50, наверное, тоже. Я не знаю, что купить за 40, а та квартира, которую я хочу, стоит чуть-чуть дороже.

— А если будет 100 миллионов?

— А вот когда будет 100, моя жизнь изменится. Я очень хорошо живу, я доволен своей жизнью. Я не стану ходить в другие рестораны даже тогда. А вот уровень жизни и комфорта, да, сильно повысится. Но сегодня я не могу его повысить. Для этого нужно экстра скакнуть в размере счета. А я уверен, что это только работа. Либо продолжение управления активами, это уже моя профессия. Но клиентских средств должно быть сильно больше, а это не только от тебя зависит, еще и от самого рынка. Люди не готовы нести при вкладах 17‒18 процентов деньги на фондовый рынок. Либо я должен на суперспекулятивном счете резко иксануть, так сказать. Тогда все заметят, что парень заработал. И я не из тех, кто будет скрывать это, я сразу перееду в какой-нибудь дом с окнами в пол. Но если этого не будет, я не буду грустить. Я комфортно живу. Я полстраны объездил. Я был на всех заводах этой страны — на «Северстали», ММК, ЮГК, в «Сегеже Запад», «Сегеже Восток» и «Сегеже Подмосковье» (дивизионы Segezha Group. — «Монокль»). Я был в ТМК, был в Норильске, под землей на минус километре. Я видел добычу золота. В скором времени увижу, скорее всего, добычу алмазов. Видел, как делают лекарства в «Озон фарме» и в «Промомеде». И я не буду грустить, если у меня не будет условной квартиры в «Шагале».