Собираемость НДС, флагманского для Федеральной налоговой службы и важнейшего для нашего бюджета налога, похоже, уперлась в потолок.
Все последние годы его поступления росли двузначными темпами, двузначными они будут и в 2026 году — после повышения ставки, но уже в 2028-м прирост поступлений НДС провалится ниже 6%.
Вокруг НДС было сломано много копий, но парадоксальным образом его ставка менялась не очень часто. Он был введен в 1992 году, первоначально со ставкой 28%, которая в 1993 году была резко снижена до 20%, а в 2004-м до 18%. В 2008 году Владимир Путин предложил установить «единую и максимально низкую ставку НДС», предполагалось, что она составит 12–13%. Но весь финансовый блок был категорически против. Так что ставка 18% сохранялась еще десять лет, пока с 2019 года не была повышена до 20%. Одновременно с этим ФНС начала активно использовать автоматизированные системы АСК НДС (позже АСК НДС-2 и 3), прослеживающие цепочки операций по так называемым разрывам. В итоге служба получила мощный инструмент, позволяющий выявлять фиктивные сделки, компании-однодневки — и доначислять НДС. Именно поэтому поступления от НДС с 7 трлн рублей в 2019 году в 2026-м вырастут до 17,5 трлн (речь идет и о внутреннем, и о налоге на ввозимые товары). Вроде было бы логично, если неуплата НДС сведена к минимуму, наоборот, снизить ставку — ведь добросовестные больше не платят за недобросовестных.
Как и логично было бы не делать резких движений сейчас, в период, когда ключевая ставка ЦБ, а вместе с ней и кредитные ставки в банках все еще очень высоки и уж точно нет надобности снова разгонять инфляцию дополнительной налоговой нагрузкой, которая однозначно будет переложена на потребителей. Опрошенные бизнесмены объясняют, как это работает: повышение НДС передается по цепочке, от поставщиков к производителям и дальше, пока не будет заложено в цену на конечный товар. Добавим к этому снижение порогов, позволяющих не платить НДС на «упрощенке», снижение порогов для патентной системы налогообложения — и получаем однозначный для инфляции эффект. Продлеваем период жесткой ДКП — получаем рост бюджетных расходов на обслуживание госдолга и льготные программы, и снова будем думать, как бы еще поднять доходы казны, и так по кругу.
Летом мы опубликовали материал экономистов Марата Узякова и Алексея Янтовского, которые построили модель российского ВВП и выяснили, что помимо ключевой ставки на его динамику влияют торможение роста расходов бюджета, торможение роста экспорта, снижение нефтяных цен, повышение налогового бремени (см. «Прогноз, год 2025-й: что же пошло не так?», № 24 за 2025 год) . Судя по внесенному в Государственную думу бюджету, 2026 год тоже соберет комбо из всех этих факторов: в реальном выражении госрасходы снизятся, экспортные рынки не подают признаков оживления, налоговая нагрузка вырастет, ставка останется высокой.
По свежим данным, Composite PMI Output Index, сводный индекс деловой активности S&P Global в России, упал с 49,1 в августе до 46,6 в сентябре — это самое резкое снижение с октября 2022 года. Основная причина — резкое сокращение объема новых заказов, уменьшение числа клиентов и снижение покупательной способности тех, кто остался. Населению в условиях замороженного кредита не до активных покупок, бизнес свернул инвестиции, экспорт у многих отраслей сжался. При этом затраты компаний продолжают расти: тут влияют цены поставщиков, заработная плата и коммунальные расходы. При том что часть компаний растут хорошими темпами, другой части становится все хуже, а Банк России предусмотрительно проинструктировал банки не банкротить тех, кто столкнулся со сложностями, а «сдвигать кредиты вправо». Поскольку комплексных исследований влияния налогов, в том числе НДС, на динамику ВВП у нас не проводится, нам предстоит снова выяснить это опытным путем.