Дмитрий Стефанович: «Так как контроль над вооружениями сейчас не работает, всем приходится исходить из худших возможных сценариев»
Презентация Россией новейших вооружений, ракет «Посейдон» и «Буревестник», немедленно привела к дискуссии о крепости ядерного паритета. Тем более что фоном Москва и Вашингтон намекают на гипотетическую возможность провести ядерные испытания.
Не далее как 5 ноября США провели испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты Minuteman III. Это один из компонентов ядерной триады, американцы поддерживают ракеты в рабочем состоянии (всего их на вооружении около 400) и регулярно проводят учения, на которых отрабатывают как перехваты ракет, так и уничтожение пусковых установок на территории врага. А в октябре 2025 года во время учений Global Thunder Америка отрабатывала превентивный ракетный ядерный удар по нашей стране.
Как повлияют на расклады в сфере глобальной безопасности прошедшие финальные испытания ракеты «Буревестник» и глубоководного аппарата «Посейдон»? Об этом «Моноклю» рассказал Дмитрий Стефанович, научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН.
— Представленные изделия — вопрос завтрашнего, если не послезавтрашнего дня. Тем не менее они уже влияют на баланс ядерных сил в мире?
— Говорить о каких-то изменениях сейчас рано, но появление «Буревестника» и «Посейдона» простимулирует концептуальные размышления о том, что делать дальше со средствами доставки ядерного оружия новых типов, куда дальше может пойти разработка малых атомных энергетических установок, которые могут использоваться на небольших носителях воздушного и морского базирования, и так далее.
Ну и, конечно, как у нас, так и на Западе, появление любого технологического новшества заставляет если не пересматривать собственные планы военного строительства, то как минимум проводить их дополнительную оценку. В случае США здесь в первую очередь речь идет о том, что, возможно, и «Посейдон», и «Буревестник» станут дополнительными аргументами в пользу дальнейшего усиления противолодочной и противовоздушной обороны.
— Получается, эти новинки запустят новую научно-технологическую гонку? Либо заставят искать компромисс?
— Так ведь вполне можно договариваться, но продолжать при этом технологическое развитие. Собственно, примерно так оно и происходило раньше и происходит сейчас. Так что, скорее, анонс этих типов вооружений простимулирует поиски каких-то новых средств — как противодействия, так и создания возможных аналогов.
— Как скоро что-то подобное появится у других стран? Ведь «Посейдон» и «Буревестник», равно как и другие наши разработки, оцениваются как не имеющие аналогов…
— Создание малых атомных энергетических установок, крылатые ракеты на ядерном ходу — это не что-то радикально новое, над этим работали еще во времена прошлой холодной войны, но на том этапе и при тех конструктивных решениях реализация этих идей была бы слишком хлопотной. Если честно, и «Буревестник» я рассматриваю скорее как демонстратор, то есть то, на основании чего можно разработать уже серийные технологии, понять вообще, как организовать повседневную эксплуатацию средства доставки ядерного оружия на ядерном же ходу.
«Посейдон» — другая история, опять же смотря как его воспринимать. Если считать, что это межконтинентальная торпеда, которая может нести мегатонную боеголовку, — это один сюжет. Но если рассматривать в целом тренд на создание больших и сверхбольших автономных необитаемых подводных аппаратов, то этим занимаются все страны, которые думают о перспективах подводного противоборства. Аналогичные системы — без атомного двигателя, но обладающие, возможно, не меньшим потенциалом и универсальностью — разрабатываются и в США, и в Великобритании, и в Австралии, причем в том числе частными разработчиками, и в Китае — на сентябрьском параде КНР даже показала изделия, похожие на «Посейдон».
— Получается, самое интересное в наших изделиях — это двигатель?
— Да, причем мы о нем ничего не знаем, кроме того, что говорил президент. Я не имею ни малейшего представления о том, как этот двигатель выглядит, как он работает, где он может применяться. Но мне кажется, что важна даже не конструкция двигателя как таковая, а то, о чем я говорил вначале: концептуальные подходы к разработке, производству и эксплуатации средств доставки ядерного оружия с ядерными энергетическими установками.
Если говорить о перспективах использования таких энергетических установок для других классов крылатых ракет, то это довольно сомнительно. Обычные двигатели для дозвукового, сверхзвукового и гиперзвукового типа полета очень сильно отличаются друг от друга. Думаю, что это верно и в случае атомных энергетических установок. Но концептуальные подходы — как экранировать электронику, как обеспечивать повседневную эксплуатацию, что делать с топливом, с каких пусковых установок это можно запускать, как проводить испытания, чтобы они не проводили к ядерным инцидентам, — вот что представляется наиболее полезным.
— «Буревестник» и «Посейдон» подпадают под имевшиеся до недавних пор договоры об ограничениях?
— Они совершенно определенно не вписываются ни в какие договорные определения.
Понятно, что ДСНВ 2010 года себя плохо сейчас чувствует, но в любом случае эти средства он не описывает. С другой стороны, при наличии политической воли вполне можно завести эти изделия в любой договор или соглашения, дать им определение. Даже приостановленный ДСНВ предусматривает обсуждение в случае появления новых видов стратегических наступательных вооружений. Но здесь все упирается в политическую волю.
— А как новые средства доставки повлияют на ядерный паритет?
— Он устойчив как раз благодаря тем циклам договоров о сокращении наступательных вооружений, которые у нас были. Но изделия эти, подозреваю, предназначены для поддержания ядерного паритета в долгосрочной перспективе, то есть если вдруг случится невообразимый ныне технологический сюрприз и американцы научатся эффективно перехватывать боевые блоки «классических» баллистических ракет. То есть чтобы нас не поймали неготовыми на каком-то этапе в будущем.
Для этого постоянно и ведется разработка самых разных типов вооружений: чтобы быть готовыми потом, а сейчас для паритета вполне достаточно того, что имеется: тех же распределенных ПРО, гиперзвуковых ракет, которые мы, кстати, первыми поставили на вооружение.
— А если говорить о гипотетическом применении «Буревестника» и «Посейдона» в условиях опосредованных войн?
— В опосредованных войнах у них, конечно, только одна роль: не допустить прямого вовлечения США, равно как и использования ядерного оружия. Для сценариев, отличных от прямой конфронтации между ядерными державами, они не имеют никакого смысла. Для прочих конфликтов есть другие типы оружия. Если говорить, например, об «Орешнике», он как раз больше про европейский театр военных действий в широком смысле. Но, опять-таки, очень трудно представить себе сценарий конфликта России и стран НАТО, в котором не участвуют США и который не перейдет при этом на ядерный уровень.
— Совпало ли, что две новые системы представили во время очередных учений НАТО? Фон уж слишком тревожный: то президент США Дональд Трамп о ядерных испытаниях заговорит, то наш министр обороны Андрей Белоусов…
— Что касается ядерных испытаний, то, думаю, совершенно точно сейчас они никому не нужны — кроме тех, у кого ядерного оружия еще нет. Если США проведут испытания, и мы заодно, то это приведет к очень серьезному удару по режиму ядерного нераспространения. Захотят что-то испытать и другие ядерные державы, которые, в отличие от нашей страны и от американцев, в таких же количествах испытаний никогда не проводили. А что касается целой серии ядерных учений в последние недели — так это напоминание, что ядерное оружие остается важнейшим фактором международных военно-политических отношений.
— Какой была реакция США, НАТО и других стран Запада на анонс «Буревестника» и «Посейдона»?
— Там была целая палитра мнений — от призывов игнорировать до, наоборот, серьезных опасений и требований как можно скорее пересмотреть планы военного строительства стран НАТО и США. В контексте контроля над вооружениями тоже есть разные подходы. Кто-то говорит: это отлично, пускай русские тратят ресурсы на вот эти новые штуки, которых все равно никогда не будет много, вместо того чтобы наращивать количество обычных межконтинентальных баллистических ракет.
Другие говорят: раз русские занимаются этими вещами и одновременно предлагают на год продлить ограничения ДСНВ, которые их не охватывают, то о чем вообще можно с русскими разговаривать? И приводят «Буревестник» и «Посейдон» как косвенное свидетельство того, что Россия несерьезно относится к вопросам контроля над вооружениями. Я с этим не согласен, но такое мнение в западном экспертном сообществе существует.
В целом к теме ядерного оружия почти все страны относятся ответственно — хотя это не исключает и ядерных сигналов, и учений с носителями ядерного оружия, и так далее. Кстати, в качестве косвенной реакции на испытания «Буревестника» и «Посейдона» можно добавить недавнюю демонстрацию Францией своей модернизированной сверхзвуковой ядерной ракеты, причем с самолета, предназначенного для авианосцев.
— Перспектива ограничительных договоров пока туманна?
— Все пока в подвешенном состоянии. Есть совершенно конкретные причины заниматься контролем над вооружениями — как раз чтобы несколько снизить уровень неопределенности того, что будет происходить на горизонте в десятилетия, и, соответственно, иметь информацию для перераспределения ресурсов на соответствующие военные программы, может быть, заняться чем-то более актуальным. Но так как контроль над вооружениями сейчас не работает, всем приходится исходить из худших возможных сценариев.
Американцам, конечно, крайне неприятно осознавать, что есть уже даже не одна, а минимум две страны, которые могут их при желании уничтожить
— А как насчет экономической целесообразности? Американцы говорят: русские тратят очень много денег непонятно на что, но сами при этом создают «Золотой купол» — а ведь делать щит всегда дороже, чем меч…
— Действительно, обороняться на стратегическом уровне гораздо сложнее. Но такая история, как «Золотой купол», гораздо лучше продается и избирателям, и военно-промышленному комплексу. Наверное, и традиции американского мышления свою роль в этом играют: они всегда уверены, что смогут найти технологическое решение для проблемы, которая технологического решения, в общем-то, не имеет — причем это касается не только противоракетной обороны, но и ядерного сдерживания в целом.
Тем не менее раз за разом США постоянно придумывают, как найти технологическое решение для проблемы уязвимости, — им, конечно, крайне неприятно осознавать, что есть уже даже не одна, а минимум две страны, которые могут их при желании уничтожить, и число таких стран будет только расти.
— Что им придает уверенности? Быть может, космические программы?
— Да, безусловно, космический элемент в «Золотом куполе» присутствует. Но, судя по последним сообщениям, американцы внезапно осознали, что космический эшелон противоракетной обороны тоже надо как-то защищать. То есть нужны противокосмические средства — и становится понятно, что все это требует совершенно безумных ресурсов, это будет невероятно сложная и дорогая система — и не факт, что неуязвимая.
Что касается других средств американской противоракетной обороны, то, как справедливо отмечают некоторые заокеанские аналитики, даже если никаких космических перехватчиков не будет и никто не будет гарантировать защиту США от массированного ракетно-ядерного удара — даже «просто» кратное увеличение производства перехватчиков тактического и оперативно-тактического назначения, то есть то, что используется в комплексах Patriot, THAAD, кораблях с системой Aegis и Aegis Ashore, это уже будет выдающимся успехом. Практика показывает, что на тактическом уровне противоракетная оборона вполне себе работает и резко усложняет жизнь нападающему. Она не идеальна, она очень дорогая, но если мы говорим о прикрытии каких-то небольших территорий, то инвестиция вполне может быть обоснованной.
— При этом США удается убеждать весь мир в том, что в военно-техническом плане они опережают Россию…
— В том, что мы создаем такие сложные и уникальные типы вооружений, несмотря на все сложности, нет ничего удивительного. В отличие от большинства других стран мира в России атомная отрасль — и мирная, и военная — не прекращала развиваться даже в самые «голодные» годы. С разной интенсивностью, по понятным причинам, но абсолютно точно этому отдавался приоритет.
И не забывайте про большой технологический задел для преодоления перспективной противоракетной обороны, который в СССР начали формировать еще в 80-е годы, когда были объявлены «Звездные войны».
— Есть мнение, что та гонка вооружений нас и разорила.
— Я с этим совершенно не согласен, если говорить только о средствах преодоления противоракетной обороны и создании соответствующего научно-технического задела. Кажется, что с точки зрения расходов на какие-то гражданские отрасли суммы выглядит астрономическими, но если посмотреть на общие военные расходы того государства, то окажется, что ничего особенного. Проблемы были значительно глубже. Хотя, конечно, «Звездные войны» нервозности добавили, это факт. А нынешний «Золотой купол» не рассматривается нами как такой же раздражитель, который представляет серьезную угрозу, — скорее как помеха для урегулирования отношений с американцами в стратегической сфере.