Тихо, без обыденного нынче «шоу» и перерезания ленточек, США начали возвращаться на Аляску. «После десятилетий спада мы ожидаем увеличения добычи нефти на Аляске на 13%, на 55 тыс. баррелей в день, что станет крупнейшим годовым приростом с 1980-х годов», — пишет американское минэнерго.
Рост произойдет за счет двух небольших проектов — «Нуна» компании ConocoPhillips, начавшего добычу в декабре 2024 года; как ожидается, он будет производить 20 тыс. баррелей в сутки на пике. А также «Пикка», совместного предприятия Santos и Repsol, которое начнет добычу в первом квартале 2026 года и достигнет пика добычи в 80 тыс. баррелей в сутки.
Проекты очень небольшие, суммарно около 5 млн баррелей новой нефти в год. В России такой объем добывает региональная компания средней руки: это половина годовой добычи «Удмуртнефти» или треть от мощностей «Оренбургнефти». Тем не менее для США эти проекты на Аляске знаковые: впервые за пятнадцать лет фокус американского нефтяника смещается от сланца, то есть наступает момент, когда доллары выгоднее инвестировать за пределами Перми и Баккена.
При этом окончание сланцевой революции (тоже без помпы и истерии от Bloomberg, умеют же, когда хотят!) признало даже минэнерго США в своем декабрьском прогнозе: в 2026 году добыча нефти в США будет меньше, чем в 2025-м. Главный драйвер роста добычи последнего десятилетия, Пермский бассейн, перестанет давать новую нефть, а старые, традиционные месторождения прошли свой пик еще в прошлом веке, а шельф Мексиканского залива миновал пик в начале этого века.
Отсюда интерес правительства Штатов к Аляске. Например, в ноябре были сняты ограничения на добычу нефти и газа на заповедных территориях штата, введенные при Джо Байдене. Это открыло для разработки до 4,3 млн гектаров федеральных земель. Другой пример: в сентябре прошлого года США в одностороннем порядке, в обход всех процедур ООН присоединили к своей территории около 1 млн квадратных километров морского шельфа, в основном в Тихом и Северном Ледовитом океанах, граничащих с Аляской. Или вот заказ строительства на верфях Финляндии 11 ледоколов. Первые суда планируется передать к 2028 году. Аналогичных примеров много. Аляска — последний штат, где можно найти крупные нетронутые месторождения нефти и газа на территории США. И большой поход американцев за богатствами Севера начался.
Первый подход к снаряду произошел в 70-х годах прошлого века. В ответ на энергетический кризис местный нефтегаз начал освоение нефтяных запасов штата и быстро довел годовую добычу до 100 млн тонн. На пике Аляска давала каждую четвертую тонну американской нефти. Это было в конце 1980-х. Но потом нефть на мировых биржах подешевела, появились технологии для освоения Мексиканского залива, а потом и сланцевой нефти. И трудная северная нефть Аляски десятилетиями проигрывала нефти Техаса и Флориды.
Спустя полвека круг замкнулся. Американцы вновь пошли на Север. Но, что интересно, в освоении Арктики американские ресурсники выступают в роли догоняющих: компетенций, знаний и опыта у российских (и норвежских) коллег сегодня значительно больше. Вопрос даже не в бурении и строительстве платформ — цена всего этого микроскопическая на фоне базовой инфраструктуры транспорта и связи: железных дорог в вечной мерзлоте, автомобильных мостов, аэропортов, незамерзающих трубопроводов, подогреваемых цистерн, танкеров ледового класса и ледоколов. А еще есть и научная школа ледового мореплавания, метеорология, наблюдения за движением льдов и ледовой навигации и т. д. — компетенции, которые СССР и Россия выращивали последний век.
На нашу страну здесь играет последовательность: инфраструктура одного проекта создает условия для реализации следующего. Например, абсолютно военный порт Мурманск, построенный для нужд Первой и Второй мировых войн, в гражданской жизни стал окном для освоения Норильска. Уникальнейшие, богатейшие залежи цветных и драгоценных металлов и необходимость их круглогодичного вывоза привели к созданию атомного ледокольного флота. Уже в наше время «Норникель» создал флот высокого арктического класса, современные порты. Это потянуло за собой развитие систем навигации и связи.
Появление этих технологий в Арктике позволило запустить целую плеяду проектов — «Новый порт», «Варандей», «Приразломное», «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ», со своими портами, морскими каналами, связью, поселками. И уже с такой высокой базы открылась дверь для «Восток Ойла», «Баимки» и «Томтора». Более того, для освоения Сырадасайского месторождения угля.
Запуск последнего станет лакмусом освоения российской Арктики и СМП: уголь — один из самых низкомаржинальных товаров, перевозимых морем, дешевле только нерудные материалы — песок, щебень. Если уголь станет выгодно экспортировать через СМП, значит, стоимость перевозок снизилась до уровня «открытой воды», а российская Арктика стала доступна как никогда ранее.
Но подобную систему можно выстроить только за десятилетия, методично осваивая проекты, выстраивая общую инфраструктуру. Американцы же, идя на Аляску, будут пытаться пробежать эту дорожку за годы. Но сделать это невозможно: Заполярье не терпит скачков и революций, оно требует системной работы. Например, просто из-за того, что американцы пытаются окупить весь объем освоения Аляски — порты, дороги, суда ледового класса, ледоколы — за счет одного проекта, капитальные затраты станут запредельными. Никакие цены на баррель не окупят этих затрат.
Мировая гонка за освоение кладов Северов началась. Мы с большим отрывом лидируем, а значит, в точке, где российская компания получает сверхмаржу, американцы только будут выходить в ноль. И поэтому в рамках мирового разделения труда нам будут сильно мешать, а сама Арктика — сильно милитаризироваться. Тем не менее задел у России огромный: с ним мы точно будем впереди еще много десятилетий.