Как советского солдата удержали от мести при штурме Германии, а немецкому народу дали шанс на мирную жизнь и исправление
В марте 1944 года Красная Армия перешла государственную границу с Румынией — так началось освобождение Европы. В ходе этого героического похода наши войска освободили десять государств с общим населением свыше 100 млн человек. Потери Красной Армии при этом составили около одного миллиона солдат и офицеров. На территории Польши, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Австрии, в Норвегии наши части встречали цветами и овациями, принимали как своих. Венгры и немцы вначале вели себя настороженно и угрюмо, но вскоре и они увидели великодушие и благородство со стороны освободителей.
Шло время, сменились поколения, набирала обороты холодная война. Добро стало забываться, а западные пропагандисты принялись очернять подвиги советского воина, коммунистическую идею приравнивали к фашистской, а Иосифа Сталина ставили на одну доску с Адольфом Гитлером. Разрушение Советского Союза только усугубило ситуацию, а новая конфронтация России с Западом вызвала еще большее желание переписать итоги Второй мировой войны. Вместо светлого образа солдата с немецкой девочкой на руках появились карикатурные страшилки из монголоидных орд, которые с одной винтовкой на троих шли в полный рост на немецкие пулеметы, успевая при этом в ходе штурма Берлина изнасиловать два миллиона немок.
Впрочем, архивные документы позволяют дать компетентный ответ на эти русофобские выдумки. В данной статье мы опишем, как себя вели советские солдаты и командиры на территории Германии и как к ним относились немцы.
В январе 1945 года войска Красной Армии оказались в «логове фашистского зверя» — на территории Третьего рейха. Немецкое население было «обработано» геббельсовской пропагандой, которая рассказывала ужасы о том, что сотворят русские и поляки, когда придут в Германию. Население верило этим страшным сказкам, поэтому массово бежало от наступающих войск: наши солдаты находили населенные пункты, в которых никого не было. Красноармейцы и солдаты Войска Польского с удивлением рассматривали богатые немецкие жилища и недоумевали, зачем немцы, имея такую роскошь, отправились на войну? Чего им не хватало на родине?
Недоумение сменялось святым гневом, основанным на воспоминаниях о преступлениях фашистов, о том, что Советский Союз и Польша были ограблены, население уничтожено или угнано в рабство, матери, жены, дочери и сестры подвергнуты изнасилованиям, позору, унижениям. Первая реакция солдат приводила к тому, что некоторые пустые населенные пункты Германии просто сжигались или уничтожались.
Политотдел 328-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта отмечал следующие факты: «Имели место случаи, когда бойцы, сержанты, и даже офицеры, входя в село, уничтожали скот, имущество, били посуду, окна, тем самым как бы выражая ненависть ко всему немецкому».
Однако в том же документе констатировалось: «К гражданскому населению бойцы и сержанты относятся с пренебрежением, но вместе с тем по дивизии не было ни одного случая насилия или избиения».
Далеко не все красноармейцы считали такое буйное поведение нормой, а многие руководствовались прагматизмом, считая, что репарации помогут восстановить Родину. Например, наступающие в первом эшелоне танкисты 49-й гвардейской Вапнярско-Варшавской танковой бригады 12-го гвардейского танкового корпуса 2-й гвардейской танковой армии в населенном пункте Шингхаген оставили на домах послание следовавшим за ними пехотинцам: «Товарищи! Не уничтожайте это имущество. Оно наше и будет вывезено в Советский Союз».
На территории Польши, Румынии, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Австрии, в Норвегии, Дании наши части встречали цветами и овациями, принимали как своих
Откуда у бойцов Красной Армии бралась такая политическая сознательность?
Отношение к будущему Германии впервые высказал Верховный Главнокомандующий Вооруженных сил СССР Иосиф Сталин 23 февраля 1942 года в приказе № 55: «Иногда болтают в иностранной печати, что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить немецкое государство… У Красной Армии нет и не может быть таких идиотских идей».
Шестого ноября того же года он объяснил: «Невозможно уничтожить Германию, как невозможно уничтожить Россию. Но уничтожить гитлеровское государство можно и должно».
Возможно, кому-то покажется, что данные утверждения сделаны в сложнейший для страны период, чтобы любой ценой набрать политические очки у стран антигитлеровской коалиции, выбить большую помощь и вынудить поскорее открыть второй фронт. Но и спустя год, когда части Красной Армии уже освободили Киев и уверенно двигались на запад, риторика советского правительства не поменялась.
Шестого ноября 1943 года Сталин в докладе поставил следующие цели:
Еще через год, 6 ноября 1944-го, Сталин заявил, что «народы СССР уважают права и независимость народов зарубежных стран и всегда проявляли готовность жить в мире и дружбе с соседними государствами… Советские люди ненавидят немецких захватчиков не потому, что они люди другой нации, а потому, что они принесли нашему народу и всем свободолюбивым народам неисчислимые бедствия и страдания».
В момент пересечения границы с Германией командующие фронтами издавали приказы, которые соответствовали сталинскому курсу. Бойцам и командирам напоминали, что необходимо «направить чувство ненависти на истребление врага на поле боя», а за насилие, грабежи, мародерство и бессмысленные поджоги и разрушения последует суровое наказание вплоть до высшей меры.
Таким образом, практически весь период войны бойцам и командирам Красной Армии доносили мысль, что, когда придет час расплаты, немецкое мирное население и его имущество не должны пострадать.
Перед началом Висло-Одерской операции в частях и соединениях Красной Армии провели митинги, на которых еще раз напомнили бойцам и командирам о том, что армия идет в Германию не как поработительница, а как освободительница.
Примером может служить стенограмма митинга, прошедшего в одной из артиллерийских частей 1-го Белорусского фронта. Сержант Исаченко заявил: «Немцы, отступая, разрушили и опустошили наши районы и области. Наш священный долг — месть. Но мы это сделаем не грабежом и насилием, а усилиями наших сокрушающих ударов по врагу. Позор тому, кто этого не понимает и своим поведением роняет честь воина Красной Армии».
Такие отчеты встречаются повсеместно в документах всех трех фронтов, их цитирование займет несколько сотен листов. Согласно советским донесениям, большинство присутствующих на митингах, прочитавших приказы Верховного Главнокомандующего, а затем и командующих фронтами, поддерживали политику партии, но были и те, кто был не со всем согласен.
Младший сержант одной из тыловых частей заявил в разговоре со своими товарищами: «Все, что написано в обращении, мне понятно, и это правильно, но обидно за то, что мы пострадали от немцев, а теперь приказывают сохранить немецкие постройки, не насиловать немок». Вероятно, этот солдат призывался с территории, на которой успели похозяйничать оккупанты. Возможно, его родных и близких убили или угнали в рабство. Однако даже такой травмированный советский гражданин принимал мотивы и побуждения руководства страны. Понимал, что и в такой тяжелой ситуации надо стремиться в первую очередь оставаться человеком.
Несмотря на то что политическое и военное руководство принимало энергичные меры по предотвращению преступлений советских военнослужащих на территории Германии, поджоги на ряде территорий продолжились. Неужели работа политорганов и страх перед расстрелами не давали должного эффекта?
Эффект был, но продолжали преступать через закон совсем другие категории граждан: дезертиры, бандиты, мародеры, насильники. Они сбивались в банды, разживались формой советских военнослужащих, а затем совершали преступления на территории Германии. Немецкое население, в свою очередь, не сильно разбиралось в уставных отношениях Красной Армии. Для них все, кто носил форму, не похожую на обмундирование вермахта или СС, являлись пришлыми советскими солдатами, поэтому местные жители жаловались на преступления красноармейцев, которых те не совершали.
Откуда же взялись дезертиры в Красной Армии в 1945 году? Ответ на этот вопрос прост: призыв из западных областей СССР, в первую очередь из Прибалтики и Западной Украины. Жители этих территорий не восхищались войсками СС, но среди них нашлись и те, кто считал войну с Германией плохой затеей, а также искали возможность воспользоваться лихим временем.
Не лучше вели себя и поляки на территории Германии. Житель города Браунсфорт Вильгельм Кинбау жаловался компетентным органам 2-го Белорусского фронта на то, что «русские, в отличие от поляков, очень великодушны и добры. Красноармейцы делятся с нами даже табаком. Мы бы хотели жить под русским, а не под польским господством».
Там же приводятся опасения немцев, что «поляки мстительны: сейчас они еще не освоились, а когда уйдут русские, поляки начнут мстить за то, что раньше работали у нас». После того, что немцы натворили в Польше, странно было бы ожидать от поляков чего-то иного. Но они явно входили во вкус. «Имеется много фактов насилия над немецкими женщинами, кроме того, поляки зачастую берут немок в личное услужение» — такими данными заканчивается донесение.
Красноармейцы же вели себя в Германии так же, как и на освобожденной территории Советского Союза или других стран Европы. В городке Гюстров, который заняла 70-я армия 2-го Белорусского фронта, местный житель с благодарностью сообщал в комендатуру: «Многие русские солдаты стали известны населению своим великодушием и любовью к детям. Так, один солдат вытащил из очереди малыша, подвел его к повозке, дал ему целую буханку хлеба. Сообщение об этом благородном поступке разнеслось с быстротой молнии».
Необходимо констатировать, что небольшая, а в процентном соотношении ничтожная часть нашей армии при вступлении на территорию Германии смалодушничала и покрыла позором не только победоносные полки и дивизии, но и всю страну в целом. Однако эти первые факты были быстро взяты «на карандаш», а виновные подверглись суду военного трибунала. И уже к середине февраля подобные эпизоды сошли на нет и совсем исчезли из архивных материалов.
В подтверждение этому тезису автор приводит рассказ жителя города Барта, который освобождала 65-я армия 2-го Белорусского фронта: «В первые дни после прихода Красной Армии мы были потрясены насилиями и грабежами. Но прошло всего лишь несколько дней, и мы убедились в том, что впечатления первых дней после прихода Красной Армии не были характерными. Мы убедились, что Красная Армия в лице ее офицеров и солдат не может иметь цели уничтожить или поработить германский народ. Мы убедились, что Красная Армия создает гражданскому населению нормальные условия для жизни и работы. Факты отрицательного поведения военнослужащих Красной Армии совершенно исчезли. Город живет нормальной мирной жизнью».
Другой житель обратил внимание на то, что порядок в городе был наведен быстро и «без каких-либо мер физического насилия»: «Я не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь из немцев был избит или расстрелян русскими с целью наведения порядка».
Подводя итог рассказу об единичных аморальных поступках красноармейцев, необходимо понять, что численность группировки Красной Армии в Европе к концу войны достигла 7,5 млн человек. А учитывая пополнения, которые замещали убыль в боях, общее число солдат и командиров Красной Армии, побывавших в Европе, достигает 9‒10 млн. Из этого количества меньше 1% было замешано в разного рода преступлениях и происшествиях, включая те, которые не относились к категории «преступления против местного населения». Поэтому говорить, что «монголоидные большевистские орды уничтожали Европу», не приходится.
Когда летом‒осенью 1944 года части Красной Армии вошли в Европу, на территории как бывших союзных Германии стран, например Румынии или Венгрии, так и стран, которые официально войну СССР не объявляли, например Болгарии, были установлены четкие административные разграничения. Советская власть распространялась только на армию и граждан, принудительно угнанных в рабство. Гражданской жизнью распоряжались местные органы власти, которым, согласно советским директивам, войска обязаны были помогать.
При входе в Германию подобная директива из Москвы также была дана. Перед началом Берлинской операции Ставка ВГК еще раз напомнила о том, что наша армия пришла в Германию не разрушать, а созидать. 20 апреля 1945 года вышло указание установить на освобожденной к западу от реки Одер территории «немецкую администрацию, а в городах ставить бургомистров немцев».
Новые немецкие органы власти обращались к освободителям с двумя главными вопросами: что есть и как восстанавливать разрушенное.
Уже 30 апреля 1945 года только что назначенный первым советским военным комендантом Берлина генерал-полковник Николай Берзарин подписал приказ № 1, который, в том числе, регламентировал получение местным населением продуктов питания.
«Я не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь из немцев был избит или расстрелян русскими с целью наведения порядка», — свидетельствует житель немецкого Барта
Второй раздел пятого пункта приказа гласил: «Вплоть до особых указаний выдачу продовольствия из продуктовых магазинов производить по ранее существующим нормам и документам. Продовольствие отпускать не более как на 5‒7 дней. За незаконный отпуск продовольствия сверх установленных норм или выдачу на лиц, отсутствующих в городе, виновная в этом администрация будет привлечена к строгой ответственности».
Таким образом, советское военное руководство, не ожидая создания местных органов власти, сразу же начало бороться со спекулянтами и разграблением без того скудных запасов продовольствия. В городе еще шли бои, а командование освободителей уже озаботилось тем, чтобы немецкие мирные жители не умерли с голоду.
Еще до окончательной капитуляции Германии, 8 мая 1945 года, вышло постановление Государственного Комитета обороны (ГКО) № 8450с, в котором не просто оговаривалось, что Советский Союз будет кормить Берлин, но и расписывались нормы выдачи продовольствия на человека.
Так, дневная норма устанавливалась в районе 400‒450 граммов хлеба, 50 граммов крупы, 60 граммов мяса. В обязательный рацион входили также жиры, сахар, молочные продукты, чай и даже кофе! Для снабжения германским властям передавалось 105 тыс. тонн муки, 18 тыс. тонн мясопродуктов и другие продукты питания. Руководство было возложено на председателя комитета продовольственно-вещевого снабжения Красной Армии Анастаса Микояна.
Силами 1-го Белорусского фронта в город в течение 10 и 11 мая было завезено 5500 тонн муки, 500 тонн крупы, а также огромное количество картофеля. Для доставки вышеперечисленного продовольствия за столь короткое время 18-я автомобильная бригада выделила 600 грузовых автомобилей.
С 15 мая вводились новые нормы выдачи продовольствия. Население города было разделено на пять групп: рабочие тяжелого труда, остальные рабочие, служащие, иждивенцы, дети до 10 лет. Лицам всех категорий выдавалось 400 граммов картофеля, 13 граммов соли, 3,3 грамма суррогатного кофе и 0,6 грамма чая в день. Эти нормы были выше, чем при гитлеровском режиме.
Организация приема и распределение продуктов питания была возложена на местные власти. Им в помощь в город были передислоцированы продовольственный склад № 800 и зерновые склады № 3315, 3307, 3309, а также подготовлены базы для приема и хранения продовольствия. Владельцам было предложено возобновить работу продуктовых магазинов. Советские части привели в порядок и открыли 6358 торговых точек, из них хлебных — 1828, мясных — 1416, овощных — 1310 и бакалейных — 1814.
Тридцать первого мая вышло постановление Военного совета 1-го Белорусского фронта «О снабжении молоком детей гор. Берлина». Для организации данного мероприятия армия выделяла пять тысяч дойных коров. Военным комендантам районов города надлежало в кратчайшие сроки организовать сбор и доставку молока в город, восстановить сеть молочных заводов. Для Берлинского центрального молочного завода армия выделяла 25 автомобилей ЗИС-5.
Всего к середине июня 1945 года в Берлин было завезено 113 946 тонн картофеля, 77 918 тонн зерна, 18 559 тонн муки, 277 тонн картофельной муки, 216 тонн концентратов, 1023 тонны крупы, 13 793 тонны мяса, 1756 тонн жиров, 3800 тонн сахара, 4000 тонн соли, 455 тонн суррогатного кофе, 372 тонны натурального кофе, 131 тонна чая. Это позволило в сжатые сроки наладить продовольственное снабжение населения Берлина по достаточно высоким нормам.
Красная Армия пришла в Германию не как мстительница, но как созидательница. Уже в ходе боевых действий в марте — начале апреля 1945 года инженерные части фронтов начали восстанавливать разрушенную территорию. До начала Берлинской операции железнодорожные части 1-го Белорусского фронта отчитались о восстановлении 452 км и ремонте 558 км главных и станционных путей, восстановлении 51 малого и 19 больших мостов, 2729 км линий связи, 8 пунктов водоснабжения.
Еще в ходе боев за Берлин были отремонтированы две водонапорные станции, а к моменту окончания операции из 16 водонапорных станций работали 14. Во время боевых действий и до подписания капитуляции Германии в Берлине было восстановлено и работало 123 лечебных заведения для населения на 29 857 койко-мест. А к 21 июня 1945 года в Берлине работало 96 больниц, из них четыре — детские, 10 родильных домов, 146 аптек, 9 амбулаторий, 4 диспансера, 13 медпунктов, 6 станций скорой помощи.
Помимо этого дорожные службы 1-го Белорусского фронта в тот же период расчистили свыше 126 км улиц, убрали и вывезли 75,5 тыс. кубометров битого кирпича и строительного мусора, построили и восстановили 16 мостов через реку Шпрее и городские каналы.
Таким образом, на документальной основе видна картина происходивших 80 лет назад событий. Несмотря на то что гитлеровцы и их пособники уничтожили 26,6 млн советских граждан, Советский Союз поступил гуманно и, вместо того чтобы мстить, кормил население поверженной Германии, отстраивал города и инфраструктуру недавнего противника.
В завершение приведем выдержки из письма одной немецкой женщины, берлинки Гертруды Хаут.
«Маршал Сталин!
Как немецкая женщина, я должна поблагодарить Вас за гуманность и понимание, с которым Вы относитесь к немецкому населению, включая жителей нашей столицы.
С нашими женщинами, матерями и детьми обращаются по-человечески, выдают нам хлеб, сало, а детям сладости. Это кажется нам сказкой.
Еще больше удивились и обрадовались жители Берлина, когда вдруг начался подвоз продовольствия, когда в Берлин прибыли поезда, груженные картофелем, когда внезапно появились хлеб, мясо, картофель в гораздо больших количествах, чем при гитлеровском режиме.
Можно досыта поесть хлеба, можно достать себе кусочек мяса и съесть его.
В водопроводе снова появилась вода. Нам не нужно больше стоять в очереди перед колодцем. И каждый день положение улучшается, с каждым днем в Германию и в столицу поступает все больше и больше продовольствия. Население оживает.
И всем этим мы обязаны вам, маршал Сталин, и вашей гуманности!»