Карамзин. Бедная Лиза.
Дуло и Сушило
О Симоновом монастыре можно рассказывать долго (только что вышла 700-страничная книга о нем архитектора-реставратора Лидии Шитовой), но впечатлит и краткий рассказ. Основанный племянником Сергия Радонежского, святым Феодором Ростовским, в 1370-е годы монастырь был ставропигиальным - патриаршим. То есть управлялся из Константинополя. Отсюда вышли преподобные Кирилл и Ферапонт, создатели великих Белозерских монастырей. Кирилло-Белозерский Успенский монастырь образует такую пару с Ферапонтовым Богородице-Рождественским, какую Симонов Успенский образует с церковью Рождества Богородицы в Старом Симонове, на предполагаемом месте первоначального монастыря. В Симоновом великие князья избирали себе духовников. Сам Феодор был духовником Дмитрия Донского. Словом, монастырь был государевым. В его названии, по мнению историка Владимира Кучкина, запечатлелось имя Симеона Гордого. Церковь Богородицы на Крутице – возможная предшественница монастыря - отмечена в духовной Ивана Красного. Строили монастырь Головины и Ховрины – государевы казначеи, потомки владетелей крымского горного княжества Феодоро.
Определенно государевым был луг между холмом монастыря и берегом Москвы-реки. В 1431 году Василий Темный «обедал на своем лугу противу Симанова». В 1604 году царские рыболовы спорили с монастырскими за некий Купельный плёс. Словом, подол холма был заповедной царской пустотой.
Архитектурные достоинства монастыря не уступали его славе. Разрушенный в 1930 году примерно на 3/5, он сохранил феноменальные постройки XVII века – трапезную церковь с царскими «чертогами», легендарную башню Дуло, еще две башни со стенами, Казначейский и Келейный корпуса и знаменитое Сушило – четырехэтажное хозяйственное здание, небоскреб своего времени.
А место сносов занял Дворец культуры ЗИЛ. Деградация Симонова включала засыпку карамзинского Лизина пруда и обстройку церкви Рождества в Старом Симонове заводом «Динамо», с уничтожением захоронений Пересвета и Осляби.
Любой градостроительный проект для Симонова должен как-то относиться к этой деградации. Преодолевать ее хоть в чем-то - либо длить ее. Так вот, застройка луга – деградация. Застройка домами, самый низкий из которых превышает плато холма, - деградация. «Мне даже хуже, чем только что» - вот философия проекта.
Высотный фон, подставляемый монастырю, если смотреть со стороны Восточной улицы, на Архсовете даже не показывали. А может, нет таких врисовок. Не интересны ни заказчику, ни исполнителю, ни принимающим.
Компромисс и сдача
С каждым подобным разом хочется сказать: дно современного московского градостроительства достигнуто. Но каждый раз, согласно анекдоту, снизу снова постучат.
За первой очередью проектирования (кадастровый участок по Восточной улице, 4а) грядет вторая (Симоновская набережная, 1). Там снесены бывшие нефтяные склады Нобеля, занимавшие часть луга.
Оба участка, как и стадион «Торпедо», приобрела дочка ОНЭКСИМ-банка – Девелоперская группа ОПИН, то есть Михаил Прохоров. Стадион был частью активов «Норильского никеля», приобретенного олигархом в 2005 году. Клуб «Торпедо» тоже принадлежал «НорНикелю», но Прохоров отказался от него. Теперь клуб арендует родную базу, и это единственный случай в Москве с клубом такого ранга. Впрочем, как следствие, упал и ранг.
Что нам при взгляде на картинки видится сдачей города, - то отцам города видится компромиссом. Разрешение застроить набережную дано в обмен на обещание олигарха сохранить стадион как функцию. А ведь в руках Собянина был обоюдоострый меч против застройщика – зона охраняемого природного ландшафта и зона охраны памятников культуры, утвержденные самим правительством Москвы. Компромисс возможен в рамках правовых режимов; преодоление режимов означает сдачу.
Первой скоростью спроектирован (и в 2016 году одобрен Архсоветом) новый Стадион имени Стрельцова.
Старый «Торпедо» не стал орудием наступления на бывший очаг религии – Симонов монастырь, архитекторы конца 1950-х пощадили природный и культурный ландшафт. Восточная трибуна просто легла на склон холма, невидимая с улицы, и долго оставалась единственной. Поле с подсыпкой образовало нижнюю террасу. Западная трибуна выстроена позже в высоту холма, с фасадом к набережной. Контур трибун разомкнут с севера и юга. На набережную выходят малые поля с нулевой застройкой.
Неучастие площадки в Мундиале позволяет сохранить открытую арену. Новые трибуны проектируются как восточная и западная (архитектор Дмитрий Буш).
Увы, они превышают плато холма. Но пропускают меж собой воздушную ось север – юг, параллельную реке. По этой оси работает видовая связь между Симоновым и Новоспасским монастырями – важнейшая градостроительная ценность с XV века. Старый стадион не препятствует этому зрелищу, а новый оставляет для него лишь узкий обзорный сектор в кулисах трибун. Крытая арена уничтожила бы этот вид совсем.
Правда, что Симонов едва виден от Новоспасского; однако уцелевший Новоспасский не просто виден от Симонова – он замыкает створ Москвы-реки. Но это никому не интересно. Или неизвестно.
Все ГПЗУ делаются на ГЗК
Второй скоростью нарисован жилой квартал на месте набережных полей «Торпедо». Надо знать, что в декабре 2016 года Прохоров продал Девелоперскую группу ОПИН, со стадионом и лугами, Московскому Кредитному банку. Но это не меняет сути дела: архитекторы «Цимайло, Ляшенко и партнеры» просто переводят в картинку текст и схемы градостроительного плана земельного участка, утвержденного Градостроительно-земельной комиссией (ГЗК) под председательством Собянина.
Все ГПЗУ делаются на ГЗК, как вся контрабанда – на Малой Арнаутской улице. Между стадией публичных слушаний (которые, глядишь, скоро отменят федеральным законом) и стадией ГПЗУ нет никого и ничего, помимо ГЗК. Повестки Комиссии не публикуются, материалы к заседаниям – тоже, итоги сообщаются в релизах без картинок. Релизы начинаются словами «ГЗК утвердила ГПЗУ…»
В проекте Цимайло и Ляшенко жилое каре, ближайшее к центру города, по-видимому, перекрывает даже ту перспективу Новоспасского монастыря от Симонова, которую выкроил Дмитрий Буш в проекте стадиона. И это еще самое низкое здание проекта.
Врисовки, представленные Архсовету службой ландшафтно-визуального анализа Москомархитектуры, касались только видовых раскрытий на Симонов монастырь с реки. Итог анализа: он будет раскрываться ниже по течению. Это бессмысленный итог, поскольку ниже по течению задумана вторая очередь жилых домов. Члены совета - академики архитектуры, президенты Союзов архитекторов и проч. – очень просили показать вторую очередь, им было интересно. Очереди не было.
Смотрильная
Если бы автор этих строк получил слово на Совете, то сказал бы, что помимо видов на монастырь важны и виды от монастыря - с кромки холма, от башни Дуло, от края парка ДК ЗИЛ. Кромка холма входила некогда в пятерку лучших смотровых площадок города, вместе с Кремлевской бровкой (балконом царского дворца), мысом Таганского холма (застроен), пандусом усадьбы Найденовых на Яузе (вид застроен) и Воробьевыми горами. Вот обширная цитата из начала «Бедной Лизы»:
«Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов <…> На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада <…> Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим.»
От вида с холма осталось немного. Равновысокая советская застройка противолежащей набережной скрыла даже Ивана Великого. Постоянно видна, кроме Новоспасского, Шуховская башня, а по мере движения вдоль бровки выступают Университет, Большой собор Донского монастыря, Котельническая высотка...
Но кромка берега - не предел высоты. Огромная башня Дуло несет открытую боевую площадку, которая однажды снова станет посещаться. К башне примыкает фрагмент стены с боевым ходом. Постройки в периметре монастыря тянутся выше, чтобы видеть больше, - подвышают холм. Сушило сравнимо по этажности только с кремлевскими дворцами XVII века. Трапезная церковь надстроена особой Смотрильной башней с плоской кровлей.
Плоские кровли Дворца культуры ЗИЛ повторяют древний прием, вид с них заменяет виды со снесенных северных башен и колокольни монастыря.
Впрочем, это никому не интересно. И неизвестно.
Совет
Сказанное не означает, что бетонная ширма, отделяющая по проекту Симонов монастырь от реки и города, должна получить просветы и прозоры в правильных местах. Сказанное означает, что ширма не должна появиться.
Но сумма выступлений на Совете сводилась к следующему: раз все решено (читай: раз есть ГПЗУ), то делать нечего. Послать разок на доработку для приличия.
Что ж, поскольку ГПЗУ будут и дальше сыпаться из недоступной выси, можно и Совет не собирать. Иначе остается обсуждать меру щелевидности оконных проемов и истонченности простенков в бесконечных произведениях современного стиля.
На Совете предложили, раз уж делать нечего, обременить инвестора еще чем-либо, кроме стадиона. Предлагаю обременить его реставрацией Симонова монастыря, где церковный приход слепоглухих, глухих и слабослышащих распоряжается, помимо церкви, крепостными и палатными постройками.
А больше инвестор ни для чего не нужен. Впрочем, не нужен он и для этого. Чтобы отреставрировать монастырь, а также выкупить стадион и восстановить луг в тренде благоустройства общественных пространств, у города полно денег. Вот что интересно. И всем известно.
