В драме, которая разворачивается в Северо-Восточной Азии, играют три основных персонажа – Северная Корея, США и Китай. Каковы мотивы героев этой драмы, которая, впрочем, все чаще навевает ощущение фарса?
Северной Кореей движет основной инстинкт выживания перед лицом реальных и воображаемых угроз со стороны США и Южной Кореи. Единственный способ надежно защитить себя от внешних врагов и сохранить суверенитет Пхеньян видит в обладании ядерным оружием.
В свою очередь, США стремятся не допустить, чтобы страна, которая уже почти семьдесят лет видит в Америке главного врага, превратилась в ракетно-ядерную державу. В то же время Вашингтон преследует и другую, более фундаментальную цель: сохранить свое военно-политическое господство в Восточной Азии и не допустить существенного усиления стратегических позиций Пекина.
Наконец, Китай не желает войны у своих границ и потому заинтересован в сохранении мира и стабильности на Корейском полуострове. Но еще больше Пекин хочет выдавить США из Восточной Азии, превратив регион в свою сферу влияния.
Придя к власти, администрация Трампа объявила, что политика «стратегического терпения», которую проводил в отношении Северной Кореи Обама, провалилась и нужен новый подход. В отличие от предыдущей администрации, для которой КНДР никогда не входила в список первоочередных приоритетов, Трамп сразу обозначил северокорейскую ядерную проблему вопросом номер один в своей внешнеполитической повестке. Был провозглашен курс «максимального давления и диалога» (maximum pressure and engagement). По существу, он не так уж и сильно отличается от политики предыдущей администрации. Главный акцент точно так же делается на ужесточение санкционного давления вкупе с нажимом на Китай с целью заставить его повлиять на Пхеньян. Предполагается, что, оказавшись в полной политической и экономической изоляции, северокорейский режим запросит о пощаде, после чего с ним уже можно будет начинать диалог и переговоры, на которых США продиктуют свои условия. Единственным существенным отличием трамповской политики от предшественника стала активизация воинственной риторики в адрес режима Ким Чен Ына, открыто намекающей на вероятность «силового варианта» и подкрепленной демонстрациями военной мощи вроде отправки авианосных группировок к берегам Кореи.
«Максимальное давление» Трампа пока оказалось не более действенным, чем «стратегическое терпение» Обамы. Северная Корея в интенсивном темпе продолжает ракетные запуски и отвечает на риторику Вашингтона еще более воинственными заявлениями и жестами.
В Вашингтоне все еще полагаются на Китай. Среди значительной части американского истеблишмента существует стойкая убежденность, что все дороги в Пхеньян ведут через Пекин и что стоит лишь Китаю захотеть, как северокорейская ядерная проблема будет решена. В качестве главного аргумента приводится экономическая зависимость Пхеньяна от Китая, на который приходится 90% внешней торговли КНДР. Чтобы подтолкнуть Пекин к принятию жестких мер к своему соседу американцы грозят введением так называемых вторичных санкций, то есть внесением в черный список китайских компаний и банков, поддерживающих контакты с Севером. Учитывая высокую степень интеграции Китая в глобальную экономику и его зависимость от долларовой системы, широкое применение Вашингтоном вторичных санкций может нанести КНР серьезный ущерб. Кроме того, американцы не устают повторять, что для защиты от северокорейской опасности у них нет иного выхода, кроме как усиливать военное присутствие в регионе и, прежде всего, активизировать развертывание систем противоракетной обороны, одним из элементов чего уже стало размещение батареи THAAD в Южной Корее. Китай рассматривает американскую ПРО у своих границ как непосредственную угрозу своей безопасности.
Отчасти под американским давлением, но также и в силу собственного недовольства в адрес Ким Чен Ына, который с самого начала своего правления ведет себя по отношению к Пекину крайне вызывающе, Китай постепенно усиливает экономические ограничения в адрес соседа. Так, 5 августа Пекин, заслужив похвалы американцев, поддержал резолюцию Совета Безопасности ООН №2371, которая, помимо прочего, способна на треть сократить валютные доходы КНДР. Это практически беспрецедентный в современных международных отношениях случай, когда государство подвергает жестким санкциям своего союзника: между КНР и КНДР действует договор о союзе, заключенный в 1961 г.
Тем не менее Пекин уже вряд ли пойдет намного дальше и применит к КНДР «удушающие санкции», граничащие с тотальным эмбарго, на чем настаивает Вашингтон. Китайское руководство, при всей его нынешней нелюбви к строптивому Ким Чен Ыну, не желает провоцировать ситуацию, при которой КНДР будет грозить экономический коллапс и распад государственности. Пекин заинтересован в дальнейшем существовании Северной Кореи – во главе с династией Кимов или без нее – пусть даже в качестве де-факто ядерного государства. Дело даже не столько в том, что Китай опасается миллионных потоков беженцев из коллапсирующей Северной Кореи или попадания оружия массового уничтожения не в те руки. Прежде всего, Пекин не устраивает перспектива, когда крах северокорейского режима приведет к аннексии Севера Югом и возникновению единого корейского государства со столицей в Сеуле. Такое государство, вероятнее всего, будет проамериканским, а значит, не только юг Кореи, но и весь полуостров окажутся в зоне военно-политического доминирования главного соперника Китая. Не стоит забывать, что как минимум три раза в своей истории Китай воевал, чтобы не допустить иностранного контроля на Кореей: в конце XVI в. — с японцами, в конце XIX в. — опять с японцами, в 1950-1953 гг. — уже с американцами.
Китайцы небезосновательно подозревают, что военное присутствие в Корее нужно США не только для того, чтобы защищать Юг от опасности вторжения с Севера, но и в том, чтобы сдерживать Китай в Азии. Ведущие американские аналитики весьма откровенно рассуждают, что «альянс США и Республики Корея служит опорой американского присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» и что «Южная Корея – это единственное место на Азиатском континенте, где США располагают военным плацдармом»[1]. В Пекине едва ли доверяют заверениям высшего американского руководства, что США «не ищут предлога для размещения войск к северу от Демилитаризованной зоны»[2].
Китай полон решимости как минимум не допустить расширения американского «плацдарма» на север, а как максимум — добиться полного ухода войск США с Корейского полуострова и фактического прекращения альянса Вашингтона с Сеулом. При этом ракетно-ядерная программа Пхеньяна фактически может помочь Пекину выдавить американцев из Кореи. Появление у Северной Кореи межконтинентальных баллистических ракет неизбежно заставит многих в Америке задуматься, а стоят ли военные базы в Корее риска потерять Гонолулу, Сиэтл или Лос-Анджелес?
Список причин, почему Китаю выгодно существование Северной Кореи на этом не исчерпывается. Наличие корейского ядерного вопроса дает китайцам преимущества по другим ключевым проблемам двусторонних отношений с США. Так, КНДР отвлекает внимание американцев от ползучей экспансии Пекина в Южно-Китайском море. В качестве дополнительной цены своей готовности к сотрудничеству по Северной Корее Пекин может выставить сокращение американской поддержки Тайваню. Кстати, корейская и тайваньская проблемы «генетически» взаимосвязаны. Именно начало Корейской войны побудило президента Гарри Трумэна взять Тайвань под защиту американских ВМС, под которой он фактически остается и по сей день.
Китай не допустит исчезновения КНДР с политической карты и будет рассматривать ее как свой геополитический актив как минимум до тех пор, пока будет продолжаться соперничество Пекина и Вашингтона за Корейский полуостров и всю Восточную Азию. В случае если внутри Северной Кореи все же произойдет дестабилизация, грозящая распадом политического режима и государственности, Пекин примет все меры к тому, чтобы Сеул не смог аннексировать Север. Китайские войска окажутся на территории КНДР гораздо раньше, чем южнокорейско-американский альянс сможет предпринять какие-либо действия.[3] Причем сделано это, скорее всего, будет на совершенно законных основаниях — по приглашению и с согласия Пхеньяна. Северокорейская элита наверняка решит, что китайский протекторат — более привлекательная альтернатива, чем объединение Кореи под властью южан.
А что же Россия? Судя по всему, Москва в этом танго не откажется быть на стороне Китая. Важнейшим сигналом стало Совместное заявление МИДов России и КНР по проблемам Корейского полуострова, которое было принято 4 июля во время саммита Владимира Путина и Си Цзиньпиня в Москве. В нем стороны возложили равную ответственность на Пхеньян и Вашингтон за эскалацию ситуации на полуострове и выдвинули совместную инициативу о поэтапном урегулировании ядерной проблемы. Заявление стало, пожалуй, первым случаем в истории стратегического партнерства России и Китая, когда они столь четко и недвусмысленно продемонстрировали готовность действовать в унисон на Корейском полуострове.
Беспрецедентность Совместного заявления обнаруживается и в формулировке, что стороны «уделяют серьезное внимание поддержанию международного и регионального баланса и стабильности, и подчеркивают, что союзнические отношения между отдельными государствами не должны наносить ущерб интересам третьих сторон. Выступают против военного присутствия внерегиональных сил в Северо-Восточной Азии (подчеркнуто автором – АЛ) и его наращивания под предлогом противодействия ракетно-ядерным программам КНДР»[4].
По сути, Россия и Китай открытым текстом призвали Вашингтон убраться из Северо-Восточной Азии. Можно, конечно, рассматривать эти сверхжесткие формулировки двух МИДов как дипломатическую фразеологию, которая вряд ли будет подкреплена серьезными действиями. Но ведь и Мюнхенскую речь Путина многие на Западе, да и в России, сначала восприняли исключительно как упражнение в риторике, а не как предупреждение.
