Последний месяц 2017 года ознаменовался знаковым, может быть даже переломным для конфликта на Донбассе событием – массовым обменом пленных. Или вернее, «пленных», потому что подавляющее большинство из тех, кого обменяли 27 декабря у Горловки, может быть отнесено к комбатантам с большой натяжкой, если вообще может быть отнесено. Какое определение слова «пленный» ни возьми – под него никак не попадут ни одесситы Александр Кушнарев и Анатолий Слободяник, фигуранты сомнительного, во всех отношениях, дела о якобы имевшем место покушении на депутата Верховной рады Алексея Гончаренко, ни проукраински настроенный религиовед из Донецка Игорь Козловский, осужденный в ДНР то ли за хранение оружия (официальная версия властей республики), то ли за высказывания в соцсетях (версия родственников осужденного). Всего же, по данным занимающегося вопросами обмена пленных лидера украинской организации «Офицерский корпус» Владимира Рубана в списках, представленных ДНР/ЛНР и Украиной, на долю собственно тех, кто был захвачен с оружием в руках, приходится менее половины.
Дело не только в том, что на донбасском фронте вот уже не месяцы, а годы – без перемен и давно прошло время, когда меняли сотни захваченных с оружием в руках в котлах Иловайска и Дебальцево, в боях у Донецкого аэропорта и Изварино. Запрашивали для обмена не пленных, а «своих». Всё по логике гражданской войны, которая де-факто на Украине есть, но с точки зрения украинских властей – нет. О чем они и напомнили. Сам состоявшийся обмен был действом символическим, можно сказать, ритуальным, призванным, помимо всего прочего, подчеркнуть то, как видят природу конфликта обе стороны.
Как демонстративный жест выглядит история с российскими гражданами, которых предполагалось обменять: их сначала привезли к месту обмена, потом увезли. После чего президент Петр Порошенко объявил о том, что отдадут только взамен на украинцев, содержащихся в российских тюрьмах – Олега Сенцова, Станислава Клыха, Романа Сущенко и других. То есть, тех, в отношении кого, с точки зрения Москвы, торг неуместен совсем. Особенно это касается режиссера Олега Сенцова, видимо, одного из немногих проукраински настроенных жителей Крыма, кто был готов организовать вооруженную борьбу против России на полуострове. Приговор ему был демонстративным, из серии, чтоб другим неповадно было. Вопрос о том, будет ли он сидеть или не будет, российские власти считают решенным: будет. А значит обсуждение обмена Сенцова если и состоится, то пройдет очень сложно – куда сложнее, чем диалог по Надежде Савченко.
А вот воевавшего за ЛНР гражданина Эстонии Владимира Полякова, выданного властями своей страны Украине, Порошенко отпустил, даже не попросив никого взамен, даром, что в правовом отношении эстонец ничем не отличался от других россиян, сражавшихся за самопровозглашенные республики. Гражданин ЕС для Киева – есть гражданин ЕС. Не чета не то, что россиянам, но даже и бразильцу Рафаэлю Лусварги, воевавшему за ДНР и по прежнему находящемуся в заключении.
По завершившемуся обмену можно представить себе, как пойдут переговоры по мирному урегулированию в следующем году, когда процесс выполнения договоренностей, достигнутых в Минске почти 3 года назад (12 февраля 2015 года) войдет в стадию практической реализации. В Донбассе появятся миротворцы, а сложившееся в регионе статус-кво участникам конфликта надо будет как-то признать, не отступив при этом от тех идеологических установок, которые выработались за годы войны и стали частью общественного сознания. Порошенко, к примеру, придется блуждать между двумя взаимоисключающими формулировками, которые в ходу у украинских властей: согласно одной неподконтрольные Киеву районы Донбасса оккупированы Россией, а потому должны быть освобождены, согласно другой – они же являются «отдельными районами Луганской и Донецкой областей», подлежащих реинтеграции, а значит, какой-то форме признания действующего там порядка.
Если снимется одна из самых болезненных и спорных тем в диалоге России и США, то год может оказаться поворотным во внешней политике в целом.
Новости Крыма: Мост воссоединения
