Преступник, который открыл стрельбу из охотничьего ружья по толпе, собравшейся у православного храма в день Прощенного воскресенья, был убит при попытке задержания. Поэтому мотивами, толкнувшими 22-летнего Халила Халилова на его страшный, безумный поступок, следствию придется заниматься скрупулезно. Вопреки первоначальным сообщениям, сейчас известно, что он – не местный уроженец, а выходец из противоположной части республики. Он уроженец села Кидеро высокогорного Цунтинского района, находящегося на юге Дагестана близ границы с Грузией. Как сообщил агентству РБК источник в правоохранительных органах, Халилов в 2017-м году примкнул к «спящей» ячейке запрещенной в России группировки «Исламское государство» (ИГ). Она и взяла на себя ответственность за случившееся. Что, впрочем, мало чего значит: экстремисты нередко берут на себя те преступления, к которым совершенно непричастны.
Акт терроризма?
Сам по себе террористический след в данном деле представляется очевидным. Цунтинский район не раз становился местом столкновений с боевиками. В сводки правоохранительных органов неоднократно попадало и село Кидеро. Правда, «цунтинская группировка» считается разгромленной уже несколько лет. Да и вообще активность религиозных экстремистов в Дагестане за последние годы заметно снизилась, что объясняется и усилиями правоохранительных органов, и, особенно, оттоком радикальных элементов в Сирию и Ирак.
Но это, разумеется, не означает, что бандподполье в регионе побеждено. Первопричины, толкающие некоторых молодых людей к уходу в лес, а местных жителей – к сочувствию им (соответствующая идеологическая обработка, коррупция, произвол местных силовиков, отсутствие жизненных перспектив) устранить крайне нелегко, хотя прямо сейчас делаются активные шаги по их устранению. По сообщениям СМИ можно насчитать в Дагестане 11 вылазок боевиков ИГ за последние 29 месяцев. Не так уж и мало. Но и немного. Тем более, что ничего похожего на кизлярскую трагедию местное бандподполье не устраивало уже давно.
Удар по межнациональному миру
Кизляр – самый русский город Дагестана. Русские составляют почти сорок процентов здешнего населения. Свято-Георгиевский храм, сооруженный в 1995-м году, считается, в свою очередь, самым русским объектом города, центром местной православной общины.
При этом следует заметить, что русские или православные становятся жертвами боевиков в Дагестане сравнительно редко. Подавляющее большинство тех, кто гибнет от пуль и бомб террористов – представители титульных народов республики. Поэтому трудно не предположить, что нападавший или те, кто за ним стоит, пытались нажать на «кнопку», которая уже не раз на Северном Кавказе приводила в действие опасные процессы – межнациональные противоречия. Использовать их в своих интересах религиозные радикалы уже пытались. Вспомним хотя бы трагедию в Беслане, где боевики, по-видимому, умышленно включили в отряд, захвативший школу, этнических ингушей, рассчитывая на возобновление с трудом потушенного ингушско-осетинского конфликта.
Однако больше, чем попытка разбудить русский национализм, использовав его в своих интересах, трагедия в Кизляре похожа на своеобразное послание властям. Настораживает совпадение: преступление в Кизляре произошло в тот самый момент, когда центр проводит в республике кадровую «чистку». Не является ли стрельба у православного храма напоминанием местных кланов о том, что без них Москва не обойдется и порядок в республике не сможет поддерживать? Не секрет, что картина противостоящего всем и вся бандподполья, связанного только с зарубежными центрами, является для Дагестана слишком упрощенной. Случаев, когда боевиков использовали в межклановых разборках как наемных убийц, в республике было предостаточно. В любом случае, преступление в Кизляре оставляет много вопросов. И правильные ответы на них предстоит дать Москве вместе с новым руководством республики.
